Наши отношения со святыми. Как святые относится к другим людям

Для нашей самовольной, самолюбивой природы с ее привязанностями, направляемыми на одних людей, ненавистью по отношению к другим и с ее равнодушием к остальным большинству кажется трудной и неисполнимой заповедь Христова: «Возлюби ближнего своего, как самого себя».

Если есть разряд людей, которые способны любить до самопожертвования некоторых избранных, то гораздо многочисленнее люди, которые никого, кроме как себя, не любят, ни к кому не стремятся, ни о ком не тоскуют и решительно ни для кого не хотят шевельнуть пальцем.

Разряд же людей, которые действительно любят своих ближних, смотрят, как на ближнего, на всякого решительно человека, как посмотрел на избитого разбойниками еврея милосердный самарянин, - разряд таких людей чрезвычайно малочислен.

Между тем Господь, желая утвердить этот взгляд людей друг на друга, желая распространить между людьми эту всеобъемлющую любовь, сказал слово, открывающее величайшее значение этой любви, придающее ей такой смысл, такую высоту, которая бы заставила людей всячески ее в себе воспитывать.

Описывая Страшный Суд, Господь говорит о той беседе, которая произойдет там между грозным Судией и родом человеческим.

Призывая к Себе благую часть человечества, тех, которые на деле воплотили в себе эту всепрощающую, нежную, теплую, заботливую любовь к людям, Господь скажет им:

«Приидите, благословеннии Отца Моего, наследуйте уготованное вам Царствие от сложения мира. Взалкахся бо, и даете Ми ясти, возжадахся, и напоисте Мя; странен бех, и введосте Мене. Наг и одеясте Мя, болен и посетисте Мене, в темнице бех и приидосте ко Мне».

Они спросят, когда же видели они Господа в таком положении и послужили Ему. И Он ответит: «Аминь глаголю вам: понеже сотвористе единому сих братий Моих меньших, Мне сотвористе».

Итак, Господь говорит, что Он Сам принимает все то, что мы делаем для людей, ставя таким образом Самого Себя на место всякого несчастного, недужного, заключенного, слабого, страдающего, обидимого и грешного, на место всякого человека, которого мы пожалеем порывом своего сердца и которому мы окажем помощь. Нельзя не обратить еще внимания на то, что Господь не произнес: «Так как вы сотворили это одному из малых сих во имя Мое, то Мне сотворили». Он говорит только одно: что все, сделанное для человека, Он принимает как сделанное непосредственно для Него.

Вот такую всемерную высоту придает Он подвигу любви, взаимной людской помощи и одолжения… Вот как Он облегчает этот подвиг тем, что как бы подсказывает нам: «Когда перед вами человек, которому надо помочь, как бы вас мало к нему ни влекло, как бы он ни казался вам неприятным и отвратительным, говорите себе: “Предо мной лежит Христос, беспомощный, несчастный, требующий помощи; могу ли я не оказать этой помощи Христу”.

И если мы заставим себя именно так смотреть на всякого человека, к которому мы подходим, то, во-первых, мир, переполненный людьми с их бесконечными недостатками, покажется нам населенным Ангелами и сердце наше будет полно всегда тихого, сосредоточенного счастья в том ощущении, что на всяком шагу нашей жизни мы служим, помогаем, утешаем, облегчаем страдания непосредственно Христу.

Приходилось видать, что заповедь о том, что надо любить ближнего, как самого себя, вызывала вспышки недовольства.

Я люблю отдельных людей, - говорят многие, - но не могу любить и не понимаю любви к человечеству. Я люблю по выбору, по неопределенным влечениям, по общности взглядов, по тем качествам, которые меня в людях покоряют, по их благородству... но как могу я любить такое многоликое громадное существо, как человечество? Могу ли я смотреть, как на брата, относиться, как к лично дорогому мне существу, к тому, кто возбуждает во мне омерзение, гадливое чувство, которого я только могу презирать и ненавидеть... не говоря уже о том, что б€ольшая часть людей для меня хотя бы не существовала. Я люблю немногих, я ненавижу иных, я совершенно равнодушен к остальным, и большего от меня требовать нельзя.

Но пусть спросит себя человек, так рассуждающий, есть ли в характере его такие черты, чтобы он Богу был так приятен, как приятны ему самому лично некоторые избранные им люди? Что было бы, если б Господь по отношению к нему рассуждал так, как рассуждает он по отношению к большинству людей, что было бы, если бы Господь относился к нему с вполне, может быть, заслуженной им ненавистью или только с равнодушием?

Господь, какой он там ни есть, показал по отношению к нему равное великое дело Своей бессмертной любви.

Господь, уравнявший в этой любви Своей всех, Господь, освещающий лучами Своего солнца, посылающий Свои дары и благим и безблагодатным, Господь, завещающий нам искать тех совершенств, которыми сияет Он Сам, - Господь ждет от нас того, чтобы мы смотрели на других людей так же, как Он смотрит на них Сам.

Есть какой-то дикий ужас в том, что мы, грешные, отвратительные существа, не можем относиться к людям с тою хотя бы малой долей того снисхождения, с которым относится и к нам, и к ним ко всем Он - источник совершенств, лучезарнейшая Святыня...

* * *

И прежде всего неправильность наших отношений к людям заключается в нашем постоянном осуждении. Это, быть может, самый распространенный и самый скверный из изъянов взаимоотношения людей.

Ужас осуждения состоит прежде всего в том, что мы присваиваем себе новые, не принадлежащие нам права, что мы как бы громоздимся на тот престол Верховного Судьи, который принадлежит только одному Господу - «Мне отмщение и Аз воздам».

И пусть не будет в мире ни одного судьи, кроме страшного, но и милосердного Судьи - Господа Бога!.. Как можем судить мы, которые ничего не видим, не знаем и не понимаем? Как можем мы судить человека, когда мы не знаем, с какою наследственностью он родился, как он был воспитан, в каких условиях рос, какими неблагоприятными обстоятельствами был окружен? Не знаем того, как складывалась его духовная жизнь, как его озлобляли условия его быта, какими искушениями искушали его обстоятельства, какие речи нашептывал ему враг человеческий, какие примеры на него действовали - ничего, ничего не знаем, а беремся судить!

Примеры таких лиц, как Мария Египетская, мать и источник разврата, как разбойники покаявшиеся, начиная с того, который висел одесную от Христа на кресте и пред кем первым разверзлись широко двери рая, и кончая теми многочисленными разбойниками, которые сияют теперь в венцах святости: все эти люди показывают, что ужасно произносить рановременный и слепой ошибочный суд свой над людьми.

Тот, кто осуждает людей, показывает свое неверие в Божественную благодать. Господь, быть может, для того попускает грешить людям, которые будут впоследствии великими праведниками и великими Его прославителями, чтобы предохранить их от горшего зла - гордости духовной.

Существует рассказ о ссоре двух монастырских старцев. Оба уже хилые, проходившие жизнь, близкую к затворничеству, они не могли перебраниваться лично, и, на чем-то поссорившись, один послал к другому своего келейника. Келейник, несмотря на молодость свою, был исполнен мудрости и кротости.

Бывало, пошлет его старец с приказом: «Скажи тому старцу, что он бес».

Келейник придет и скажет: «Старец приветствует тебя и приказал передать тебе, что считает тебя Ангелом».

Раздраженный и таким мягким, и ласковым приветом, тот старец скажет: «А ты передай твоему старцу, что он осел».

Келейник пойдет и скажет: «Старец благодарен тебе за твой привет, взаимно тебя приветствует и называет тебя великим мудрецом».

Заменяя таким образом слова брани и осуждения словами кротости, мира и любви, юный мудрец достиг наконец того, что злоба старцев совершенно пропала, как будто растаяла, разлетелась, и они между собою примирились и стали жить в примерной любви.

Так и мы: осуждением, руганью, насмешками, грубым обращением с людьми ничего не сделаем, а только ожесточим их, тогда как тихие ласковые слова, отношение к грешнику как к великому праведнику, скорей доведут самого закоренелого человека до раскаяния, вызовут спасительный переворот.

Был такой человек, который дышал любовью, снисхождением, всепрощением - Саровский старец Серафим. Он был так ласков, что, когда видал приближающихся к нему людей, сперва манил их к себе словами, потом вдруг, не овладевши напором переполнявшей душу его святой любви, быстро направлялся к ним навстречу с криком: «Грядите ко мне, грядите».

Он во всяком человеке видел стоящего за ним Сына Божия, чтил, быть может, еле тлевшую, но все же во всяком непременно человеке присутствующую искру Божества, и когда он кланялся всякому приходящему в ноги, лобызал у приходящего к нему руки, то он кланялся им, как детям Божиим, за которых Господь пролил Свою кровь, как за великую цель Господней жертвы...

Сам не судя людей, отец Серафим не терпел и в других осуждения. И когда, например, он слыхал, что дети начинали осуждать родителей, он закрывал немедленно рот этих осудителей рукой своей.

Ах, если бы мы могли во взаимных отношениях придерживаться тех же святых правил любви и снисхождения!

Отчего же это не так? Посмотрите на наши нравы.

Вот сидит кто-нибудь в гостях. С ним приветливы, ласковы, всячески стараются показать ему, что он для этих людей приятен и даже необходим. Говорят, что соскучились по нем и просят его поскорей вернуться. А едва он вышел за дверь, начинается жесточайшее его осуждение. Часто выдумывают, клевещут на него разные небылицы, которым сами не верят, приплетают тут других и когда кто-нибудь из этих других появится, воскликнут:

Ах как мы вам рады! Вот спросите у Ивана Петровича - сейчас вас вспоминали!..

Но как вспоминали, этого, конечно, не скажут.

Вступает человек в какое-нибудь большое общество: сколько насчет него подозрений, сколько направленных на него косых взглядов! Успевает ли кто в жизни: «Этот человек берет своим нахальством, удивительный пролаза». Сидит ли кто в жизни на своем месте, не двигаясь и не повышаясь: «Какой бесталанный человек. Понятно, что ему не везет, кому такие люди нужны!»

Постойте вы, убивающие людей словом - «Кому он нужен?» Он нужен Богу, Который за него страдал и пролил за него Свою кровь. Он нужен вам для того, чтобы, избегая страшного приговора за смертный грех вашего осуждения, вы могли проявить на нем иные чувства и вместо осуждения пожалеть его и помочь ему.

Он нужен в общем плане домостроительства Божия. Господь его создавал, и не ваше дело осуждать Того, Кто призвал его к жизни и Кто его терпит, как терпит Он и вас, быть может, в тысячу раз более достойных осуждения, чем этот человек.

Сердце закипает негодованием, когда видишь, до чего извращены у нас взаимные отношения, как мы ничего не можем сделать в простоте мысли и в благородстве христианской любви.

Посмотрите, сколько вот у этого человека различных мер для встреч, разговоров и обращений с людьми, сколько различных тонов, начиная от слащавого, искательного, как будто он ползает перед тем, с кем говорит, до высокомерного, грубого и повелительного.

Мне рассказывали об одном чиновнике, считавшем себя либералом, что он сказал своему начальнику, которому был многим обязан: «Знаете, тем, что вы провели меня на это место, я вам так обязан, что готов сделать все что вам угодно. Уверяю вас - если бы вы попросили меня вычистить вам сапоги, я сделал бы это с наслаждением».

К лицам, которых он искал, он был удивительно слащав, льстил им, как только мог; к лицам, которые ему были не нужны, относился с хамоватой самоуверенностью; к лицам, которые в нем нуждались, был груб и высокомерен.

Между тем у нас должно быть только два тона, два отношения: сыновне-рабское, восторженное, благоговейное отношение ко Христу и ровное мягкое, чуждое заискивания, с одной стороны, наглости и высокомерия, с другой, по отношению безразлично всех людей.

Есть в Англии высокое понятие, которое в России понимается совершенно иначе, чем в этой стране замечательной выработки характера. Это понятие «джентльмен». По-английски «джентльмен» - это человек, который сознательно не сделает другому ничего, что могло бы этого другого задеть, причинить ему какой-нибудь вред или неприятность. Наоборот, это человек, который всякому сделает все, что может, и в той мере, как может.

Вот в этом понятии джентльменства заключаются, конечно, истинно христианские отношения к людям. Встретиться с человеком для того, чтобы оказать ему, хотя бы стесняя себя, помощь и сочувствие; а если не сделать ему услуги, то, по крайней мере, ласково и с расположением посмотреть на него, - вот поступок, истинно джентльменский.

И англичанин вернется, спеша куда-нибудь, со своей дороги, чтобы показать дорогу вам, заезжему иностранцу; будет долго стоять и давать вам те объяснения, которые вы у него спросите, примет на себя хлопоты по сдаче багажа встречной дамы - одним словом, как говорится, разорвется на куски для того, чтобы вам услужить.

И будь вы богаты, знатны, красивы и интересны или будь вы плохи, бедны, никому не нужны - обращение его с вами будет одинаково ровно и приятно.

* * *

Часто добро, которое мы оказываем людям, требует от нас подвига, требует напряжения своих сил, требует того, чтобы мы себя чего-нибудь для этих людей лишали. Но добрый человек, кроме этого трудноисполнимого добра, найдет множество случаев применить свою доброту там, где эта доброта, принеся человеку весьма существенную пользу, не потребует от него никакой работы, никаких лишений.

Мы услышали о каком-нибудь очень выгодном предприятии, в которое сами, может быть, не могли вступить, и рассказали об этом предприятии человеку, который обладает достаточными для него средствами, - вот мы и помогли человеку, нисколько для того не потрудившись.

Есть ли какая-нибудь заслуга в таком деле? Да, конечно, есть. Заслуга эта состоит в том добром изволении, в той заботе, с которою мы относились к человеку, в нашей решимости быть ему полезным.

Представьте себе, что человек вошел в большое, незнакомое ему общество людей, выше его стоящих. Если этот человек к тому же застенчив, он проходит при этом через крайне неприятные для него минуты. А найдется кто-нибудь, кто заметит, как он стеснен, как ему не по себе, и подойдет к нему, ласково с ним заговорит - и тогда стесненность у человека пропадает, и ему уже не так страшно.

За первым подойдет к нему второй - и тот лед, который он в этом обществе чувствовал, словно треснул. Может быть и наоборот. Может не найтись ни одного сочувственного человека, и новичок в этом обществе будет до конца в нем своего пребывания чувствовать себя неприятно, стесненно и фальшиво.

Часто даже один добрый взгляд, одобрительная улыбка, вскользь брошенное слово чрезвычайно помогают человеку, чем-нибудь смущенному. Но далеко не все люди понимают важность взаимной помощи, взаимных услуг и одобрения. И некоторые лица, считающие себя чуть ли не праведниками, огрызаются, когда им надо оказать другому даже малейшую услугу.

Мне раз пришлось присутствовать при ссоре двух супругов разного душевного настроения, которые совершенно друг другу не подходили и которым вскоре пришлось разойтись.

Дело было в громадном Павловском парке, где незнающему так легко заблудиться. Супруги эти гуляли, когда к ним подошла запыхавшаяся барыня и спросила:

Как мне дойти на вокзал? У меня времени до поезда остается всего двадцать минут. Страшно боюсь опоздать.

Молодой муж, прекрасно знавший парк, сообразил, что, если начать объяснять ей словами, она непременно собьется с пути и с ней надо пройти минут пять, чтобы вывести ее на такое место, откуда лежит прямая и ясная дорога. Он сейчас же сказал даме:

Позвольте, я вас провожу, - и быстро пошел с ней.

Жена его, постоянно делавшая ему сцены, с негодованием подняла глаза к небу и, когда он через пять минут, выведя даму на нужное место, вернулся, стала упрекать его в том, что он, оставляя ее, поступил с ней крайне невежливо и неуважительно.

Она видела своего мужа двадцать четыре часа в день и находила, что проводить пять минут личность, находящуюся в затруднительном положении - значит относиться к ней с неуважением... своеобразный и, конечно, неправильный взгляд.

* * *

Странно, что в детском возрасте бывают какие-то проявления бессмысленной, изощренной жестокости. Сколько выносят, например, от товарищей так называемые «новенькие». Неделикатные расспросы, всевозможные уколы, пинки, щипки за руку под видом того, что пробуют материю с вопросами «почем покупали», и одинаковое озлобление мучителей, ответит ли мальчик на ругань руганью или пугливо жмется к стене, не смея противиться своим мучителям.

Но и в этой среде маленьких злодеев попадаются дети с благородным прирожденным характером, которые сумели составить себе положение в классе и которые грудью заступаются за несправедливо преследуемых новичков.

Конечно, такие благородные мальчики и в жизни будут продолжать оказывать то же благородство.

Есть еще такие характеры, которых жестоко оскорбляет и волнует всякое насилие человека над человеком. Эти люди волновались несправедливостями и злоупотреблениями помещиков над крестьянами в дни крепостного права. Эти люди с оружием в руках ринутся на защиту прав целого народа, попираемого другим, более сильным народом. Таково было в течение нескольких веков отношение России к славянам Балканского полуострова, так как балканские государства выросли, можно сказать, на русской, пролитой за их свободу крови.

В самой власти человека над человеком есть нечто глубоко опасное для души человека, имеющего эту власть.

Недаром лучшие люди всех веков боялись этой власти и часто отказывались от нее. Те христиане, которые отспускали рабов своих на волю, когда проникались Христовыми заветами, сознавали, конечно, сколько неправильного в том, чтобы повелевать другими людьми, и сами, как великий милостивец Павлин, епископ Ноландский, сами предпочитали стать рабами, чем держать в рабстве других.

В дни крепостного права совершалось множество вопиющих беззаконий. Множество неслыханных, жесточайших обид терпели крестьяне от иных помещиков, которые, упоенные своей властью, доходили до какого-то озверения и нередко даже (верх греховной испорченности) находили наслаждение в том, чтобы мучить и пытать своих крепостных.

Да будет благословенно имя того царя, который теплым сердцем понял страшные муки русского крестьянства и, освобождая его от крепостной зависимости, в то же время освободил помещиков от страшного соблазна - власти над душами людскими, права пользоваться даровым трудом.

Проще всего жалеть тех людей, страдания которых происходят пред нами воочию. Если мы видим человека, который на морозе дрожит от холода, еле прикрытый рубищами; если мы слышим с трудом вырывающийся из этого окоченевшего тела голос; если на нас направлены робкие, безнадежные взоры - будет странно, чтоб наше сердце не тронулось этим голосом, чтоб мы не постарались чем-нибудь этому человеку помочь... Но более высшее милосердие состоит в том, чтобы предугадать и такое горе, которого мы не видим, идти навстречу такому страданию, которое еще нам не лезет на глаза.

Вот именно таким чувством внушены поступки людей, основывающих больницы, приюты, богадельни; ведь эти люди не видели еще тех страждущих и нуждающихся в их помощи, которые будут пользоваться основанными ими домами милосердия, и, так сказать, заранее жалеют их.

Морозно. Глубокий вечер над тихой Украиной. В городе Белгороде все попряталось от стужи в дома. Деревья с обындевевшими ветвями сияют, облитые серебристыми лучами луны. В морозном воздухе слышна тихая поступь человека, одетого простолюдином. Но когда луна осенит его лицо, тотчас можно догадаться, что этот человек высокого происхождения. Он подходит к бедным хижинам, осторожно оглядывается по сторонам, не видит ли кто его, и тогда, быстро положив на подоконницу или узел с бельем, или что-нибудь из провизии, или завернутые в бумагу деньги, стучит, чтобы привлечь внимание находящихся внутри людей, и быстро скрывается.

Это епископ Иоасаф Белгородский, будущий великий чудотворец Русской земли, совершает тайный обход бедных пред праздником Рождества Христова, чтобы им встретить этот праздник в радости и сытости.

А назавтра к некоторым беднякам привезут с базара дрова - это святитель посылает тайно отопление тем, которые мерзнут с бедности от холода в нетопленых избах.

* * *

Великое милосердие к людям, бережное к ним отношение нисколько не исключает мудрой твердости и применения мер наказания там, где человек согрешает. Некоторые исследователи жизни того же великого святителя Иоасафа становятся в тупик пред тем обстоятельством, что, при чрезвычайно развитом в нем милосердии, с самыми нежными и трогательными проявлениями его, он, с другой стороны, был суров с провинившимися. Но в этом нет ничего странного и необъяснимого. Святитель предпочитал, чтобы человек понес кару лучше на земле, чем на небе, чтобы понесенные в виде наказания страдания очистили его душу и избавили его от ответственности в вечности.

Насколько мудрее был взгляд святителя в этом отношении современного взгляда на преступность, высказываемого теперь весьма часто судьями совести.

За последнее время преступления чрезвычайно участились - между прочим, потому, что возмездие за них стало крайне ничтожно, и потому, что доказанные преступления сплошь и рядом остаются без всякого наказания.

Того человека со здравым рассудком, которому за последнее время приходилось быть присяжным заседателем, брал просто ужас при виде того, до какой степени у нас доходит снисхождение к преступнику. Бывают случаи совершенно возмутительные, которыми присяжные точно толкают оправдываемых ими людей на новые преступления.

Мне пришлось присутствовать в заседании по одному делу, где несколько здоровых парней обвинялись в том, что обокрали старушку под семьдесят лет, напав на нее в ее комнате, и вырезали у нее из юбки полторы тысячи рублей, скопленные ею трудом всей жизни и представлявшие собой единственный источник ее существования.

Тут была организована целая шайка, которая постаралась переместить ее из того дома, где она раньше жила и где совершить преступление было не так удобно, в такой притон, где нападение могло обещать удачу. Нападавшие были в масках. Всем же преступлением руководила негодяйка, находившаяся в связи с разбойниками.

Вид этой беспомощной древней старушки, старомодно одетой, с потрепанным ридикюлем в руках, внушал самое горячее, жгучее сожаление. И можете себе представить, что, несмотря на доказанное преступление, негодяи были оправданы.

Там трепали священное имя любви, и красноречивый адвокат доказывал, что разбойники были загипнотизированы женщиной, которая, между прочим, не была найдена, и действовали в исступлении любви.

Вообще это одна из уловок современной адвокатуры - говорить, что человек действовал под влиянием любви и поэтому безответствен. В ту же сессию присяжных заседателей началось разбором другое вопиющее дело, но было отложено ввиду отсутствия необходимого важного свидетеля.

Один артельщик, служивший в крупном банке, присвоил себе и растратил что-то около десяти тысяч рублей. Артельщик, человек способный, бывший на военной службе, лет сорока, был в деревне женат и имел детей. В городе же он состоял в связи с особой, которая присутствовала при деле в качестве зрительницы в нарядном платье и неимоверно больших размеров шляпе. Ходили слухи, что растраченные деньги были употреблены им на покупку этой особе дачи на одной из станций по Финляндской железной дороге.

Как всегда бывает при растратах в артелях, растраченная сумма была пополнена взносами со всех прочих артельщиков, все людей женатых и многосемейных. Можете себе представить, что среди присяжных раздавались голоса о том, что едва ли его можно признать виновным, так как он действовал тоже под влиянием любви к этой особе.

* * *

Вопрос о возмездии принадлежит к одному из главных вопросов. Христианство не знает прощения без того, чтобы вина была сглажена соответствующим наказанием. Когда первый человек пал, Бог бы мог простить его вину пред Собою, но не простил.

Установив незыблемую правду, непререкаемые Свои законы, Господь не захотел нарушить эту правду. И для того, чтобы человек был прощен, пришлось принести жертву, начертанную, быть может, до создания миров. Воплотившийся Бог, Господь наш Иисус Христос, должен был принести крестную жертву, для того чтобы снять с человека то проклятие, под которое он подвел себя грехопадением. Поймите только всю силу этих слов, что Всемогущий Бог не мог нарушить установленный Им закон возмездия. И так как грехопадение было столь велико, что никакой мерой, никакими страданиями человек не мог загладить сделанного им преступления, то для того, чтобы загладить это преступление, понадобились страдания Божества. Тяжесть весов правосудия не могла подняться кверху без того, чтобы на другую чашку не было положено величайшего груза, груза земной жизни, уничижения, груза страдания и крестной смерти Сына Божия.

Кажется страшным и невероятным, кажется непроизносимой такая фраза: Господь не мог простить человека, не потребовав за это соответствующего вознаграждения, но это так: не мог.

Когда совершается известное преступление, за него должно быть принесено соответствующее возмездие. Это - установление Божиего закона, против которого нельзя идти, которого нельзя нарушить. И кара должна быть в соответствии со страданием, которое наносит другому лицу это преступление.

Представьте себе, что какой-нибудь негодяй покусился на честь молодой девушки или еще не развившегося ребенка: преступления, которые именно по малой наказуемости их в настоящее время встречаются с поражающей частотой.

Утром мать отпустила от себя веселого, радостного, здорового ребенка, а через несколько часов, по прихоти негодяя, к ней возвращается истерзанный полутруп, с измятой, израненной душой, с несмываемым на себе позором, с до конца дней тягостным воспоминанием.

Как можно взывать о милосердии к такому человеку? Как материнскому чувству, по сравнению с тем разрушением судьбы ее дочери, примириться с тем, что этого человека, вежливо посадив на скамью подсудимых, станут вежливо допрашивать и потом, может быть, объявят, что он действовал в угаре страсти, особенно если находился в опьянении.

Я думаю, что добрые, но справедливые люди потребовали бы жесточайшего наказания для такого человека, от которого, как говорится, кровь бы застыла в жилах, для того чтобы человек, заставивший так безумно страдать несчастную девушку и ее близких, сам пострадал бы еще хуже.

Я думаю, что нашлись бы справедливые, добродетельные, но суровые в правде своей люди, которые с удовольствием своими руками вбивали бы гвозди в тело негодяя, для того чтобы, как говорится, другим было неповадно, для того чтобы ужасом кары предохранить других девушек от таких покушений и других негодяев от таких насилий.

В наше время в ужасающей мере распространены преступления облития серной кислотой. То молодой студент, единственный сын миллионера-инженера, облит по лицу серной кислотой старой хористкой, которая ему надоела своим приставанием, и несчастный остался изуродованным, с еле и наполовину спасенным глазом и с погибшим другим. То жених-интересант, которому отказала богатая невеста после того, как разоблачила его низкую душонку, обливает ее до слепоты. То приказчик, служащий у богатого купца и сделавший брачное предложение его дочери, молодой курсистке, и получивший отказ, обливает серной кислотой эту девушку, а уже заодно, вместе с ней, ее сестру.

Посмотрим теперь, соответствуют ли ничтожные современные наказания за такие ужасающие преступления вызываемому ими несчастью.

Лично я предпочел бы быть казненным, чем быть облитым серной кислотой. Вы представьте себе: девушка в лучшую пору жизни, богатая надеждами, стремящаяся к знаниям - вдруг слепая, беспомощная, никому ненужная, с лицом, которое несколько дней назад сияло красотой, а теперь представляет сплошную язву, на которую без содрогания не могут смотреть ближайшие люди.

А он, после вежливого с ним судоговорения, отсидит несколько лет в заключении: пять - шесть - десять, - и снова вернется в жизнь полным сил, с возможностью создать себе счастливое существование.

Где же справедливость? И вот этой легкой ответственностью только побуждают других заниматься теми же мерзостями. А казалось бы, способ унять эти неимоверные преступления был бы очень прост.

Достаточно только установить закон, что лицо, облившее другое лицо серной кислотой, подвергается той же операции в тех же самых частях тела. Неужели вы думаете, что придется применить этот закон? Один или два раза, и преступление это будет вырвано с корнем, потому что как ни злобны такие негодяи, но они прежде всего дрожат за свою собственную шкуру и перспектива остаться без глаз или изуродованным несомненно уймет их лютость.

Миндальничая с подобными преступлениями, мы совершаем величайшее зло тем, что распложаем преступления. Как это было в деле с ограблением старушки дюжими разбойниками, мы намеренно забываем о беспомощной жертве преступления, честной, трудящейся жертве, жалея исступленных негодяев, дармоедов и пакостников.

* * *

Есть добро, которому надо присвоить странное имя «вредного добра».

Это такое добро, на которое мы соглашаемся из сожаления к человеку, причем мы этого сожаления не в силах подчинить голосу рассудка, а оно приносит человеку только вред.

К разряду такого добра относится прежде всего баловство людей - будет ли это баловство маленького ребенка, подростка, взрослого мужчины, пустой барыни, выклянчивающей у мужа деньги, которых он по своим средствам дать не может, на те чрезмерные наряды, которых она требует из пустого и опасного женского чванства.

В одной семье двухлетнюю девочку чрезмерно баловали. У нее было множество нарядных платьев, всевозможных туфелек, неисчислимое количество шляпок, зонтичков, не говоря об игрушках. Не знали дома, как и чем ей угодить, исполняли всякую ее прихоть.

По нескольку раз в день девочка капризничала и плакала - это происходило аккуратно при всяком ее одевании - после сна, а также и при вечернем укладывании в постель.

Она унималась не иначе, как если ей давали конфет или что-нибудь ей дарили. Глядя на это безумие, я невольно ужасался тому, что родители ее так балуя готовили ей в будущем. Во-первых, они подтачивали ее нервную систему этими многократными в день плачами и капризами, которыми она зарабатывала, так сказать, постоянное исполнение своих фантазий. А главное, они готовили ей самую печальную участь в будущем.

Уже теперь, в эти младенческие годы, она была распорядительницей всего дома, по утру предписывала, какое платье наденет с утра и в какое позже переоденется. Ей доставалось решительно все, чего она только хотела. И в таком баловстве она должна была провести все годы жизни в родительском доме, не зная ни в чем отказа.

Но ведь потом должна была наступить та настоящая жизнь, которая, скорее, слишком жестока, чем мягка, которая не дает ничего даром, в которой все достается с боя и которая в большинстве случаев разрушает одну за другою наши лучшие мечты.

Какими страшными страданиями угрожала впоследствии жизнь этому донельзя перебалованному существу! Разве можно было надеяться на то, что ее фантазии будут все исполняться в жизни так же точно, как исполняли их неразумные родители? Разве можно было быть уверенным, что все, чего она будет желать в жизни, - то все исполнится? Разве можно было ручаться, что ей дастся все то, к чему она протянет свои руки? И кто мог обещать, что если она кого-нибудь полюбит, то ей ответят тою же любовью?

Уже это одно обстоятельство, столь важное в жизни женщины, грозило ей величайшим осложнением.

Вообще же было безумно со стороны родителей во всем потакать ей, вместо того чтоб утверждать ее в мысли о житейской борьбе, о предстоящих ей испытаниях, о том, как редко судьба доставляет человеку то, о чем он мечтает, как бы порою эти мечты ни казались простыми, легкодостижимыми, законными.

Приучить ребенка к борьбе, приучить его к тому, чтобы он из высших соображений отказывался от того, чего ему хочется, и из тех же соображений умел делать то, чего ему не хочется и что ему крайне неприятно, - составляет основную задачу правильного воспитания.

Ломать характер, способствовать тому, чтобы все впоследствии казалось в жизни подернутым темными тучами, а все люди казались личными врагами, - вот к чему идет безрассудное баловство детей и потакание им во всем...

А вот вам другой пример того, как опасно без рассуждения исполнять всякие просьбы людей.

Известно, что русская молодежь за последнее время взяла отвратительную повадку жить свыше средств.

Не успеет офицер прослужить в полку несколько месяцев на жаловании вполне достаточном, чтоб держать себя соответственно своему званию, как уже у него появляются крупные долги.

В гвардейских полках, где расходы крупнее, обыкновенно родители, помимо получаемого молодежью жалованья, выдают ей ежемесячное пособие. Но, достаточное при благоразумной жизни, оно является ничтожным при тех расходах, которые начинают позволять себе молодые люди.

Знаете ли, - говорит один из таких офицеров, - сколько в последний раз, что я ужинал в хорошем ресторане со своей знакомой, взяли с меня за небольшую вазу с фруктами? Двадцать пять рублей, а весь счет вышел в шестьдесят.

Между тем этот молодой человек получал от отца, не имевшего никаких других средств, кроме семи-восьми тысяч жалованья, - по пятидесяти рублей в месяц пособия, что было отцу уже тяжело, так как он имел на своих руках еще трех взрослых детей и всем им помогал.

При таком несоответствующем расходе сын впал в долги, которые дважды за него семья погасила, - что-то около трех с половиной тысяч.

Кроме того, он занимал направо и налево у своих знакомых, у товарищей побогаче. При этом он бывал весьма недобросовестен.

Какой-нибудь знакомый, живущий своим трудом и не имеющий ничего лишнего, даст ему тридцать - сорок рублей под клятвенное его обещание, что завтра у него получка и что он из этой получки завтра же вечером ему все вернет. Или умолит знакомого, когда у того нет денег, занять для него.

Тот займет на день, а придется расплачиваться самому.

К ужасу своей семьи, он сошелся с одною из тех барынь, которые живут на счет других, и это увеличивало его расходы. Он не стеснялся с казенными суммами и однажды приехал рано утром к товарищу с приятною вестью, что он растратил порученные ему деньги новобранцев, что непосредственный его начальник несколько раз уже просил его представить эти деньги и что окончательно приказал ему представить их в то же утро, в девять часов. Если бы этого он не исполнил, то произошел бы крупный служебный скандал.

У товарища в ту пору денег дома не было, ему пришлось занять в такую рань у нескольких человек, для того чтобы покрыть это преступление.

Несколько близких знакомых, через несколько дней рассуждали об этом, и один из них немолодой человек, отличавшийся большим сердцем, но также и строгими определенными взглядами, сказал:

Не знаю, может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что вам не следовало его выручать... По всему тому, что я о нем знаю, это человек неисправимый, а те постоянные услуги, которые ему оказывают в ущерб себе все его знакомые, только дают ему возможность зарываться все глубже и глубже. Большая катастрофа в виде исключения со службы, в которой он, впрочем, совершенно бесполезен, одна только и могла бы его образумить. Он бы понял наконец, что так больше жить нельзя и что надо круто повернуть. Как человек способный, могущий работать хорошо, если он не кутит, он мог бы еще стать на ноги.

В конце концов этому офицеру пришлось оставить военную службу и принять скромное место на службе гражданской. Он порвал со своей семьей, когда его дама принудила его жениться на себе, и совершенно вышел из пределов того круга, в котором родился.

Человеку судьба, как говорится, ворожила. Он носил хорошее честное имя, имел хорошие способности, влиятельное родство и знакомство, был приятен в разговоре и, видный собой, имел достаточную поддержку для службы в гвардии, за свой простой нрав был любим товарищами того привилегированного заведения, где он воспитывался... И к чему все это послужило? Я уверен, что роковое значение в его жизни имел тот первый лишний рубль, который дали ему его родители, когда он стал клянчить у них против положенных ему месячных денег, первая бумажка, занятая им у знакомых, в то время как он имел всегда достаточно, чтобы с достоинством себя поддерживать.

Именно в России родители должны особенно строго относиться к себе в вопросе о баловстве детей. Случается так, что все дети работящие и скромные, а один кутила, и не успеют оглянуться, как он уже наделал долгов. И тогда для спасения, как говорится, фамильной чести, на погашение этих долгов, безбожно увеличенных ростовщиками, идет семейное достояние, тратится приданое сестер, изменяется весь быт семьи... Зачем? По какой причине должны страдать многие из-за безумства одного?

Как будто по-христиански пожалели одного, но обидели при этом многих и, в сущности, увенчали порок и бесстыдство, наказав добродетель.

* * *

В широком вопросе об отношении нашем к ближним важной стороной является наше отношение к низшим.

Нет ничего гаже, как если человек серьезно убежден, что он, будучи знатнее и богаче другого, является много высшим, чем этот другой человек; может быть с ним невежлив, может им повелевать и распоряжаться.

Во-первых, эти люди сами роют себе, так сказать, яму. Ведь если я делаю такое различие между собою и ниже меня стоящим человеком, то каким же образом я должен ожидать, чтобы такое же различие между мною и собою полагал другой человек, стоящий выше меня на столько же, насколько я считаю себя выше того, другого, презираемого мной, человека.

Таким образом, я должен сам себе заранее внушить, что люди, много меня высшие, должны меня считать уже за совершеннейшую мразь и ничтожество...

Как это все для меня лестно!

У нас, особенно в России, как пережиток крепостного права, сохранилось какое-то отношение к низшим людям, которое нельзя иначе назвать как хамским.

В чужих краях прислуга не позволяет так с собой разговаривать, как разговариваем с нею мы. Там нет этого обычая говорить с низшими людьми на «ты».

Вспомним здесь, кстати, замечательное мнение старца Серафима Саровского по этому важному вопросу. Он находил вообще, что нельзя и ни к чему людям говорить друг другу «вы», что это является нарушением христианской простоты людских отношений. Но ведь старец Серафим предполагал и считал естественным, что все люди станут говорить на «ты» - и слуга скажет «ты» хозяину, и простолюдин скажет «ты» вельможе... А у нас как раз наоборот.

Один иностранец, заехавший в Америку, позволил себе грубо говорить с нанятым им слугой и получил от него твердую отповедь.

Позвольте вам посоветовать, - сказал слуга, - так как вы не знаете американских нравов, не обращаться таким образом с прислугою в Америке. Иначе вы не найдете никого, кто бы согласился долго служить вам... Если вы не знаете или не хотите делать то, в чем вы пригласили меня помогать вам, если я соглашаюсь на эту помощь вам, то, я думаю, вы должны ведь прежде всего за это быть благодарным и обращаться со мной предупредительно... Очень жаль, что вы в Европе на это смотрите иначе.

Этот урок американского слуги очень бы не мешало зарубить у себя на носу всем нам.

В самом деле, какую услугу оказывают нам все эти кухарки, горничные, лакеи, и размеры этой услуги видны воочию тогда, когда внезапно вы, хотя на день останетесь без них: все тогда идет шиворот-навыворот, и вы беспомощны.

А между тем как мы к ним относимся!

Личность их для нас не существует - печальный остаток взглядов тех времен, когда людей считали десятками, сотнями и тысячами «душ».

Нигде, как в России, люди не бывают так скверно помещены. В Европе ни одна прислуга не будет помещаться в кухне. Там нет обычая в больших домах отводить для прислуг подвалы. В Англии в богатых особняках для них отводится верхний этаж. Они имеют, как господа, свои ванны, едят не как-нибудь на ходу, между делом, а установлены для их трапез строго определенные часы. Они садятся чинно за стол, покрытый белою скатертью, с посудой не разрозненного сервиза, и никому из господ не придет в голову во время этой трапезы беспокоить их, как у самих господ нет обычая беспокоить своих гостей во время их еды.

Кроме дней праздничных они имеют право выхода по вечерам.

Кажется с виду это незначительным. Но это блестящий пример христианизации людских отношений.

Вообще наше отношение к подчиненным нам людям не может не вызвать горечи в душе тех справедливых людей, которые являются свидетелями такого обращения. Эти сердобольные и справедливые люди крепко помнят слова Христа о том, что Ангелы этих унижаемых людей всегда видят лицо Отца Небесного. Прибавим от себя, что, вероятно, эти Ангелы пересказывают Богу о тех обидах, которые из-за жестокостей этих высших терпят эти низшие.

Старец Серафим Саровский, современник злоупотреблений крепостного права, глубоко скорбел горем крепостных людей. Зная, что у одного генерала плохие управляющие и крестьяне в забросе, старец уговорил того самого Мантурова, который обнищал для построения Дивеевской церкви, ехать в это имение в качестве управляющего. И Мантуров в короткое время поднял благосостояние крестьян.

Старец выговаривал помещикам за их бессердечное и грубое отношение к крестьянам и нарочно, при господах, которые приходили к нему со своими дворовыми, относился к крепостным с нежностью, лаской, отвертываясь для этого иногда от самих господ.

В современных неладах между господами и прислугами большая вина лежит и на прислугах. У нас исчезает почти бесследно благоухающий тип прежних преданных верных слуг, любящих семью, которой они служат, и живущих интересами этой семьи.

Вспомните Савельича, доброго пестуна и друга проказливой юности Гринева, жениха «Капитанской дочки»; Евсеича - славного пестуна Багрова-внука С. Т. Аксакова, Наталью Савишну из «Детства» графа Л. Н. Толстого, няню Татьяны Лариной из «Евгения Онегина»; аскетическую няню Агафью из «Дворянского гнезда» Тургенева, образовавшую в своей питомице, Лизе Калитиной, ее благородное, стройное, цельное миросозерцание.

Как далеки эти благоухающие образы от современной русской действительности!

Какая пропасть отделяет эту няню Агафью с ее важными думами о вечности, с ее рассказами о том, как мученики Христовы проливали за веру свою кровь и как на этой их крови вырастали чудесные цветы: какая пропасть отделяет этих Агафий, Савельичей, Евсеичей от теперешних бранчливых, раздражительных и несчастных слуг.

Какая это язва - эта их недобросовестность, с которою хозяева должны быть в постоянной борьбе, находиться постоянно настороже. Обманывают самым наглым образом. Когда же их уличат в воровстве, клянутся такими клятвами, что просто страшно слушать: «Да разрази меня Бог, да не сойди я с этого места, если я покорыстовалась вашей копейкой... чтоб я света Божиего не видела... клянутся головами своих близких» - и заведомо при этом лгут.

Прислуга совершенно не дорожит своим местом, совершенно не приживаясь к семье - не приживаясь к дому, как приживаются даже самые лукавые, неблагодарные и подлые из домашних животных - кошки.

Меняют места не потому, чтоб были недовольны, не потому, чтоб работа была непосильна или хозяева непосильно требовательны и капризны, а просто потому, что долго жили.

Что уж! Зажилась: вот вам и все объяснение.

Для людей со здравым рассудком казалось бы несомненным, что, если долго жили на одном месте, так уж и надо жить... Ан вот нет.

Опять-таки надо посмотреть на чужие края. Там прислуга дорожит настолько местами - особенно во Франции, - что менять часто место считает не только за несчастье, но и за позор. Там люди сплошь и рядом живут в одной семье десятками лет и умирают в тех же семьях, где начали свою службу.

При патриархальной жизни, жизни здоровой и скромной, лишенной всяких вычур, прислуга вообще чувствует себя гораздо счастливее: разница между ее бытом и бытом господ не особенно резка.

Но там, где жизнь превращена в сплошной бешеный праздник, неимоверно дорогой, где на одни свои наряды женщина тратит тысячи и десятки тысяч рублей, где многие тысячи выбрасываются на какой-нибудь один вечер, чтоб пустить обществу пыль в глаза, где едят на золоте и автомобиль для выезда барина ежедневно украшается свежими цветами, - там этот образ жизни, эта греховная и преступная роскошь наполняет низших великою завистью. Слуги начинают глупо подражать господам в их транжирстве, и второстепенная прислуга, месячное жалование которой не превышает двенадцати рублей, начинает шить себе платья шелковые с хвостами.

Я слышал раз разговор, с одной стороны - смешной, но с другой стороны - трагический по его бессмысленности, по извращенности у людей здравых понятий.

У одной барыни жила прислугой деревенская некрасивая девушка, просившая у нее на шестой неделе Великого поста жалование вперед и вместе с тем отпрашивавшаяся у нее постоянно «к портнихе».

Что это, Дуня, - спросила барыня, - такие у вас большие дела с портнихой?

А как же: платье себе шью к причастию, говеть буду.

Да у вас же есть светлое платье, и очень хорошее.

Да разве можно в надеванном платье приобщаться! Ведь я буду с подругами приобщаться. Там и наши знакомые парни будут, которые здесь по местам живут. Они засмеют, если которая из нас в старом платье явится.

И платье был сшито: какое-то несуразное, с длинным шлейфом, тогда как Пасха была ранняя, и на улицах некуда было деться от липкой грязи.

Суета с портнихой - вот все, что вынесет эта бедная девушка из своего говенья, да еще новое платье с длинным хвостом.

Но если это покажется вам диким, то ведь, чем же лучше сами барыни, с тою только разницею, что у них платья роскошнее, дороже и суеты больше, но то же отношение к тому Таинству, которое требует полной сосредоточенности духа.

Господа рыскают в автомобилях - теперь и прислугам подай автомобиль. Многие горничные ставят теперь своим женихам условием, чтоб непременно под невесту был таксомотор - иначе и в церковь не поедет.

И так во всем: господа показывают дурной пример, а слуги этому примеру следуют.

Если же слуги воруют, то главным образом потому, что старость их совсем не обеспечена.

Некоторые должности, как должность кухарки, убийственно влияют на здоровье, так как стоят у раскаленной плиты по нескольку часов на холодном воздухе, дующем через открытую форточку, так как иначе ей трудно дышать, - это убийственно действует на здоровье, сокращает жизнь, вызывает неисцелимые ревматизмы.

И что делать прислуге, не имеющей никого близких, когда она состарится - как не нищенствовать!

Было бы справедливо, чтоб семьи, пользующиеся работою прислуги, были обложены хотя бы легкою данью - например, по одному рублю в месяц и больше или меньше, в зависимости от уплачиваемого прислуге жалования, и таким образом составлялся неприкосновенный капитал, из которого потерявшая способность к труду прислуга могла бы получать пенсию или содержаться в богадельне.

Порою люди кажутся вам порядочными и благовоспитанными, как внезапно мелькнувшая черточка их в отношении к прислуге разбивает ваше предположение.

В одном богатом доме сидела компания, говоря о разных интересных вопросах... Пили чай. Недавно подъехавший сын хозяйки, офицер нарядного полка, стоявшего в окрестностях столицы, грубо оборвал молодого лакея, что-то подавшего ему не так, как он того желал.

Осел, мерзавец, - гневно пропустил тот под своими холеными усами.

Я заметил, как недовольно поморщился один очень воспитанный человек, имевший большое влияние. Через час мы одновременно с ним сходили по лестнице.

Вот как он воспитан, - задумчиво проговорил тот. - Я думал, что дети Марьи Петровны воспитаны иначе.

Этому молодому офицеру пришлось впоследствии служить под начальством этого господина. Говорили, что он как-то не дает ему ходу. А мне не раз доводилось при этом вспоминать о той мимолетной сценке, в которой этот влиятельный человек с тонкой душой подметил нестерпимое для него хамство в этом с виду лощеном, а в сущности грубом и дерзком молодчике. И так как этот господин одинаково ненавидел как грубость, так и низкопоклонство, - а эти две черты почти всегда неразлучны одна с другой, - то он смотрел с понятным недоверием, как на человека ненадежного, на этого двуличного - вежливого пред одними и дерзкого пред теми, кто не мог дать ему отпора, - человека...

* * *

В вопросе об отношении высших и низших, нельзя обойти вопроса о рабочих и работодателях.

Человеческая природа толкает человека, ищущего труда, спросить за этот труд возможно дороже, как она же толкает человека, нанимающего другого для труда, предлагать ему этот труд по возможно меньшей цене. И обыкновенно устанавливается средняя цифра, небезвыгодная для тех и других.

Но сила, в большинстве случаев, на стороне работодателя, и ему легко, как говорится, «прижать» работника.

В деревне эти люди называются «кулаками».

«Кулак» - это человек, который пользуется несчастными обстоятельствами человека, чтобы закабалить его.

Кто-нибудь нуждается в зерне для посева: он ему ссудит зерна, но с тем, чтоб тот вернул ему из жатвы это зерно в двойном количестве. За данные взаймы деньги заставит отработать вдвое и втрое против существующих в той местности цен.

К разряду же этих людей принадлежат те негодные личности, которые пользуются общественными бедствиями для своей наживы: предчувствуя близкий голод, исподтишка скупают запасы хлеба, чтобы потом перепродать его по страшно дорогой цене.

Конечно, такие злоупотребления, такое пользование бедствием человеческим для своей наживы является тягчайшим из преступлений. Об этих людях, можно сказать, что они пьют кровь человеческую.

Против всех подобных людей гремит страшными угрозами апостол Иаков, и ужас проникает в душу, когда вдумываешься в эти угрозы:

«Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас.

Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью.

Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни.

Вот плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет; и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа.

Вы роскошествовали на земле и наслаждались; напитали сердца ваши, как бы на день заклания».

«Давай жить другим» - вот тот девиз, который христианство дает для отношений - хозяина и работника.

Нельзя жить, смотря на рабочую силу живых людей, как на какую-то безличную механическую силу. Как бы велико ни было предприятие, во всяком из своих многих тысяч рабочих христианский хозяин должен видеть живую душу, должен относиться к ним с сочувствием и со стыдливостью.

В одном французском романе довелось видеть превосходно подмеченное движение души одного богатого человека. Молодой миллионер из Парижа направляется ночным поездом в приморский город Гавр, где должен сесть на свою собственную яхту для продолжительного плавания по морям с любимой женщиной.

Ему плохо спится. Под утро, еще задолго до рассвета, перерезая местность с угольными шахтами, он видит много черных фигур углекопов, направляющихся в шахты на работы, и когда он сравнивает свою жизнь, полную всяких удовольствий, беспечную, красивую, с ограниченною, трудовою жизнью этих людей, находящихся в постоянной опасности быть задавленными и задушенными обвалами каменного угля и развивающимся в шахтах газом, этому, в сущности недурному, человеку становится не по себе...

Его грызет какое-то раскаяние. Он чувствует, что в ту минуту многое бы был готов сделать для этих людей, но порыв проходит, и жизнь его течет в прежнем себялюбии.

И есть, однако, люди, которые проводят в жизнь - в тех или иных размерах - деятельную помощь зависящим от них рабочим.

Вам, конечно, приходилось слышать о разных вспомогательных учреждениях, великолепно оборудованных на разных фабриках, возникших по мысли владельцев фабрик и ими заботливо поддерживаемых. Тут и великолепная больница, ясли для детей, куда матери-работницы могут сдавать на весь трудовой день своих маленьких детей, требующих призора, и артельные лавки, в которых можно получить все по более дешевой цене и лучшего качества, и залы для чтений со световыми картинами, которые могут доставлять такое здоровое развлечение рабочим и способствовать пополнению их скудных знаний, и богадельня для одиноких рабочих, лишившихся возможности трудиться, и бесплатные школы, подготовляющие из детей рабочих знающих рабочих-специалистов с высокой расценкой их труда, и похоронная касса, облегчающая семью рабочего в тяжелые дни при смерти главы семьи, и разные еще учреждения, какие на пользу рабочего люда может измыслить теплое сердце и изворотливый ум человека, стремящегося облегчить положение трудящегося брата.

Основать в рабочей среде общество трезвости, помочь выдающемуся, склонному к изобретению, носящему в себе живую искру таланта мальчику получить высшее техническое образование, выстроить для фабрики, отдаленной от сел, свою собственную церковь: сколько вообще найдется бесчисленных способов для сердечного предпринимателя послужить своим рабочим.

Бывают хозяева, которых рабочие называют «отцами родными»... Какое высокое наименование, какое счастье хозяину заслужить это название от своих рабочих!

Но, к сожалению, такое человечное отношение хозяина к рабочим является далеко не правилом, а редким исключением. И мы видим такие случаи отношения предпринимателей к рабочим, от которых кровь стынет в жилах.

Так, нельзя без содрогания вспоминать о ленской истории, где купавшееся в золоте Ленское золотопромышленное товарищество своим бессердечным отношением вынудило рабочих к забастовке, которая окончилась избиением насмерть ни в чем не повинных рабочих.

Отношение этого товарищества к рабочим представляет собою одно из величайших, наглейших издевательств над правами человека, которые когда-либо были виданы. И к этому товариществу, более чем к кому-либо, приложено страшное проклятие, которое Дух Святой устами апостола обрушивает на безжалостных и недобросовестных хозяев.

В глазах товарищества, получавшего баснословные доходы, рабочие были каким-то скотом, а не людьми, и обращались с ними хуже, чем со скотом.

Они жили в невероятных условиях, в отвратительных сырых землянках. Местность эта представляет собою затерянный угол, значительную часть года отрезанный от прочего мира. Рабочие вынуждены были покупать провизию по назначаемой товариществом цене из лавок товарищества, которое наживалось и на этом и скупало за бесценок заведомо гнилой, тухлый и порченый товар, чтобы за дорогую цену, как говорится - с ножом у горла, заставить купить его рабочих, находящихся в безвыходном положении, так как нигде, как в лавках товарищества, ничего достать там нельзя.

В глазах чувствующих и мыслящих людей это товарищество останется навсегда обрызганным кровью русского рабочего, бессмертным памятником людской мерзости и преступного корыстолюбия.

И если б наше общество было христианским, то оно бы сделало жизнь преступных руководителей этого общества невозможною. От них бы все отвертывались, несмотря на, или, вернее сказать, именно из-за этих награбленных ими денег, этого рабочего пота и крови, превращенного в золото. Им бы не подавали руки, им бы плевали в глаза, их бы громко называли ворами и убийцами.

Страшная власть человека над человеком. Когда-то это была безграничная власть господина над рабочим. Теперь это не менее тяжелая зависимость экономическая; виды ее бесконечны, как бесконечны злоупотребления этой тяжелой власти.

Выматывание силы из рабочего в безработное время, падение женщины в тяжелой бедности, покупаемой богатым сластолюбцем, рассказывали, что жены и дочери ленских рабочих должны были удовлетворять капризы местных служащих - всякие грубости, обиды, несправедливости: все это сливается в один ужасный океан слез, насилий, издевательства, в которых захлебывается рабочий люд. И ужасен будет час расплаты. Ужасен тот миг, когда на Страшном Суде эти обиженные, загнанные, униженные люди в венце своего страдания и своего терпения покажут на своих притеснителей, грабителей, обидчиков и убийц - тому всевидящему Судье, пред Которым тщетны будут все отговорки и те жалкие оправдания, которыми эти враги народа оправдывались пред лицеприятными судьями людскими.

Купить эту книгу можно

Священник Илья НИКИТИН

К священнику часто обращаются люди, которые приходят в храм с теми или иными нуждами и проблемами. Кто-то приходит сам, кому-то советуют родные и знакомые. Трудности, с которыми хотят справиться люди, бывают самого разного порядка. И не менее разнообразными бывают способы их разрешения. Но об этом чуть позже.

В какой же плоскости лежат человеческие проблемы? По большей части, они касаются здоровья, семьи, работы, успеха и т.д. Все это можно собрать в одно и назвать телесными. В меньшей степени заботами для людей становятся такие проблемы, как счастье, любовь, мир в душе. Их можно назвать душевными потребностями. Все человеческие потребности, и телесные и душевные, являются вполне естественными и законными (если, конечно, не переступать черту). Так же естественно и законно обращаться за разрешением своих проблем к Тому, Кто знает нас лучше, чем мы. К Богу.

Но как это ни парадоксально прозвучит, но, приходя в храм за помощью в своих нуждах, человек порой может так и не обратиться к Богу.

Как это? Сейчас разберемся.

Давайте, для начала, ответим сами себе на несколько вопросов. Считали ли мы когда-нибудь количество подсвечников в храме, чтобы точно знать, сколько нужно свечей, чтобы хватило на все? Является ли мнение, что Крещение – это просто красивая традиция, и нашим мнением? Правда ли, что изучение христианской веры, Священного Писания и церковного наследия – удел священников и иных «избранных»? Если хотя бы на один вопрос нам захотелось ответить – «да», есть над чем призадуматься.

Дело вот в чем. Людей порой очень сильно начинают одолевать всяческие потребности и проблемы. И то, что для разрешения их человек обращается в храм, уже прекрасно. Вот он приходит туда, заказывает обедни, сорокоусты, молебны, расставляет свечи на подсвечники, усердно крестится у икон и целует их. А что происходит далее? Человек считает свою миссию выполненной. Теперь Господь Бог, Пресвятая Богородица, кто-либо из святых должны действовать, ведь человек все, что от него требуется, выполнил. А ведь надо еще успеть на работу или базар. Человек выходит из храма, надеясь, что теперь-то все станет на свои места. Но в этом – его большая ошибка.

Однажды на занятиях в семинарии, преподаватель задал нам, студентам 1 курса, один «каверзный» вопрос. Он спросил: «Возглас священника «Святая святым», произносимый практически в конце Литургии – про кого? Или для кого?». Труд коллективного разума в итоге все же усвоил правильный ответ. Это же предстоит и нам сейчас. От того, усвоим ли мы себе правильный ответ, зависит общий вывод всего нашего рассуждения.

На первый взгляд может показаться, что «святые», для которых предлагается «Святая» — это те, которые изображаются на иконах, кому мы читаем акафисты, кого просим о помощи. Вполне разумно так считать, правда? И отчасти, это – правильно. Но только отчасти. Если это так полностью, то кто мы тогда на службе, называемой «Литургия»? Зрители? Отнюдь. Уже сам перевод греческого слова «Литургия» на русский – «общее дело», наталкивает на мысль, что не все так просто.

И как бы горделиво и самонадеянно не звучало утверждение, что «святые» — это находящиеся в храме люди, нужно помнить, что данный эпитет, прилагаемый к нам, свидетельствует об огромной ответственности человека за свою жизнь перед Богом.

Для подкрепления рассуждения, думается, весьма уместно будет предложить Вашему вниманию слова апостола Петра: «Вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет; Некогда не народ, а ныне народ Божий» (1 Пет.2:9-10). Добавим только, что Церковь, называя нас «святыми», дает нам некий залог того, что это возможно через постоянное совершенствование в вере и поступках.

Как увязать поведение человека в храме, пришедшего попросить о разрешении своей проблемы, с возгласом на Литургии? Скажем так. В привычных для человека вещах (расставлении свечей, заказывании обедней, молебнов, совершении крестного знамения перед иконами и целовании их) ничего плохого нет. Но если эти внешние средства (давайте не будем путать их с целью) так и останутся внешними, не будут исходить из сердца, то существует опасность закостенеть в потребительском отношении к Церкви.

Для того, чтобы избежать подобного состояния, снова обратимся к Священному Писанию. В Ветхом Завете Господь говорит: «К чему Мне множество жертв ваших?.. Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих; перестаньте делать зло; научитесь делать добро, ищите правды, спасайте угнетенного, защищайте сироту, вступайтесь за вдову. Тогда придите – и рассудим, говорит Господь. Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю; если будут красны, как пурпур, – как во́лну убелю» (Ис.1:11;16-18). И в Новом Завете Спаситель обращается к людям: «Милости хочу, а не жертвы» (Мф.9:13). Под образом жертвы можно понять внешнее механическое действие, не идущее из сердца. А под милостью – сердечное произволение человека, отражаемое в его действиях. Еще более яркий пример для нас здесь – слова Господа: «Сын мой! отдай сердце твое мне» (Притч. 23:26).

Без осмысления всего происходящего в Церкви, без элементарных знаний о Православии невозможна подлинно христианская жизнь. Какие вопросы и ошибочные суждения бывают о Православной вере у новоначальных, разбирался портал «Православная жизнь».

Мифы развеивает преподаватель Киевской духовной академии Андрей Музольф, напоминая: тот, кто ничему не учится, рискует навсегда остаться новоначальным.

– Какие существуют аргументы в пользу того, что единственный правильный выбор на своем духовном пути человек должен сделать в пользу Православия?

– По словам митрополита Сурожского Антония, человек никогда не сможет воспринять Православие как личную веру, если не увидит свет Вечности в глазах другого православного. Один современный православный богослов как-то сказал, что единственный важный аргумент в пользу истинности именно Православия – святость. Только в Православии мы находим ту святость, к которой стремится душа человека – «христианка» по своей природе, как об этом говорит церковный апологет начала IIIвека Тертуллиан. И эта святость несравнима с представлениями о святости других религий или вероисповеданий. «Скажи мне, кто твой святой, и я скажу тебе, кто ты и какова твоя церковь», – так можно перефразировать известную поговорку.

Именно по святым той или иной церкви можно определить ее духовную сущность, ее стержень, потому что идеал церкви – это ее святой. По тому, какими качествами обладал святой, можно сделать вывод, к чему призывает и сама церковь, ведь святой – это пример для подражания всем верующим.

– Как относиться к святым и святыням других религий?

– Святость Православия – святость жизни в Боге, святость смирения и любви. Она кардинально отличается от той святости, которую мы наблюдаем в других христианских и нехристианских вероисповеданиях. Для православного святого целью жизни была прежде всего борьба с собственным грехом, стремление к соединению со Христом, обожение. Святость в Православии – это не цель, это следствие, результат праведной жизни, плод единения с Богом.

Святые Православной Церкви считали себя самыми грешными людьми в мире и недостойными даже именовать себя христианами, в то время как в некоторых других конфессиях святость была самоцелью и по этой причине, вольно или невольно, рождала в сердце такого «подвижника» только гордость и честолюбие. Пример тому – жития таких «святых», как блаженная Анжела, Тереза Авильская, Игнатий Лойола, Екатерина Сиенская и другие, которые были канонизированы Римско-Католической Церковью, а некоторые из них даже причислены к лику Учителей Вселенской Церкви.

Канонизация подобных святых – прославление человеческих пороков и страстей. Подлинная же Церковь такого совершить не может. Каким должно быть отношение к таким «святым» у православных христиан – ответ, думаю, очевиден.

– Почему Православная Церковь так нетерпима в отношении других религий?

– Православная Церковь никогда не призывала своих последователей к какой-либо нетерпимости, тем более – религиозной, ведь любая нетерпимость рано или поздно может перерасти в злобу и гнев. В случае же религиозной нетерпимости неприязнь легко может быть переадресована с самого религиозного учения на его представителей и сторонников. По словам патриарха Албанского Анастасия, «православная позиция может быть критической только по отношению к другим религиям как системам; однако по отношению к людям, принадлежащим к другим религиям и идеологиям, это всегда позиция уважения и любви – по примеру Христа. Ибо человек продолжает быть носителем образа Божия». Блаженный Августин предупреждает: «Мы должны ненавидеть грех, но не грешника», – и поэтому если наша нетерпимость приводит к гневу на того или иного человека, значит мы стоим на дороге, ведущей не ко Христу, а от Него.

Бог действует во всем творении, и потому даже в других религиях есть пусть и слабые, но все же отблески той Истины, которая в полноте выражена только в христианстве. В Евангелии мы видим, как Господь Иисус Христос неоднократно хвалил веру тех, кого иудеи считали язычниками: веру женщины-хананеянки, самарянки, римского сотника. Кроме того, мы можем вспомнить эпизод из книги Деяний Святых Апостолов, когда апостол Павел прибыл в Афины – город, как ни один другой изобиловавший всеми возможными религиозными культами и вероучениями. Но при этом святой апостол Павел не стал сразу укорять афинян в многобожии, а попытался через их политеистические склонности привести их к познанию Единого Истинного Бога. Точно так же и мы должны проявлять к представителям других конфессий не нетерпимость, а любовь, ведь только примером собственной любви мы можем показать другим, насколько христианство выше всех остальных вероучений. Сам Господь наш Иисус Христос сказал: «По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13:35).

– Почему Бог попускает злу совершиться?

– В Священном Писании сказано: «Бог не сотворил смерти и не радуется погибели живущих, ибо Он создал все для бытия» (Прем. 1:13). Причина появления в этом мире зла – дьявол, высший падший ангел, и его зависть. Премудрый так и говорит: «Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего; но завистью диавола вошла в мир смерть, и испытывают ее принадлежащие к уделу его» (Прем. 2:23-24).

В сотворенном Богом мире нет такой «части», которая сама по себе была бы злом. Все, созданное Богом – благо само по себе, ведь даже бесы – это ангелы, которые, к сожалению, не сохранили своего достоинства и не устояли в добре, но которые все же изначально, по природе своей, были сотворены благими.

Ответ на вопрос, что такое зло, был хорошо выражен святыми отцами Церкви. Зло – это не природа, не сущность. Зло – это определенное действие и состояние того, кто производит зло. Блаженный Диадох Фотикийский, подвижник V века, писал: «Зло – не есть; или вернее, оно есть лишь в тот момент, когда его совершают».

Таким образом, мы видим, что источник зла заключен вовсе не в устроении этого мира, а в свободной воле сотворенных Богом существ. Зло существует в мире, но не так, как существует в нем все то, что имеет свою особую «сущность». Зло – это уклонение от добра, и оно существует не на уровне субстанции, но лишь в той мере, насколько сотворенные Богом свободные существа уклоняются от добра.

Исходя из этого, мы можем утверждать, что зло – нереально, зло – это небытие, оно не существует. По словам блаженного Августина, зло – это недостаток или, вернее, порча добра. Добро, как мы знаем, может возрастать или же уменьшаться, и вот уменьшение добра и есть зло. Самое яркое и содержательное определение тому, что есть зло, по моему мнению, дает известный религиозный философ Н.А. Бердяев: «Зло есть отпадение от абсолютного бытия, совершенное актом свободы... Зло есть творение, обоготворившее себя».

Но в таком случае возникает вопрос: почему же Бог с самого начала не сотворил вселенную без возможности возникновения в ней зла? Ответ таков: Бог допускает зло лишь как некое неизбежное состояние нашей столь еще несовершенной вселенной.

Для преображения этого мира необходимо было преображение и самого человека, его обожение, а для этого человек должен был изначально утвердиться в добре, показать и доказать, что он достоин тех даров, которые были заложены в его душу Творцом. Человек должен был раскрыть в себе образ и подобие Божие, причем сделать это он мог только свободно. По словам английского писателя К.С. Льюиса, Бог не желал создавать мир послушных роботов: Он хочет иметь только сыновей, которые будут обращаться к Нему лишь по любви.

Лучшим объяснением причины существования в этом мире зла и того, как Сам Бог может терпеть его существование, как мне кажется, являются слова митрополита Сурожского Антония: «Бог берет на себя полную ответственность за создание мира, человека, за свободу, которую Он дает, и за все те последствия, к которым эта свобода приводит: страдание, смерть, ужас. А оправдание Бога в том, что Он Сам становится человеком. В лице Господа Иисуса Христа входит в мир Бог, облекшись плотью, соединившись с нами всей человеческой судьбой и неся на Себе все последствия дарованной Им же Самим свободы».

– Если человек родился в неправославной стране, не получил православного воспитания и некрещеным умер – для него нет спасения?

– В послании к Римлянам святой апостол Павел пишет: «Когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: они показывают, что дело закона у них написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую» (Рим. 2:14-15). Выразив подобную мысль, Апостол задает вопрос: «Если необрезанный соблюдает постановления закона, то его необрезание не вменится ли ему в обрезание?» (Рим. 2:26). Таким образом, апостол Павел высказывает предположение, что некоторые нехристиане в силу своей добродетельной жизни и благодаря исполнению Закона Божьего, написанного в их сердцах, могут все же быть удостоены славы от Бога и, как следствие, быть спасены.

О тех людях, которые, к сожалению, не смогли или же не смогут принять Таинство Крещения, предельно ясно писал святитель Григорий Богослов: «Иные даже не имеют возможности и принять дара [Крещения], или, может, быть, по малолетству, или по какому-то совершенно не зависящему от них стечению обстоятельств, по которому не сподобляются принять благодати… последние, не принявшие Крещения, не будут у праведного Судии ни прославлены, ни наказаны, потому что хотя и не запечатлены, однако же и не худы… Ибо не всякий… недостойный чести, достоин уже наказания».

Святой Николай Кавасила, известный православный богослов XIVвека, говорит о возможности спасения некрещеных людей нечто, еще более интересное: «Многих, когда они еще не были крещены водою, крестил Сам Жених Церкви. Многим посылал он облако с небес и воду из земли сверх ожидания и, таким образом крестил их, а большую часть воссоздал сокровенно». Приведенные слова прославленного богослова XIVвека прикровенно указывают на то, что некоторые люди, оказавшись в мире ином, станут причастниками жизни Христа, Его Божественной Вечности, так как окажется, что их приобщение к Богу было совершено особым таинственным образом.

Поэтому рассуждать о том, кто может спастись, а кто нет, мы попросту не имеем права, ведь совершая подобные пересуды, мы возлагаем на себя функции Судьи душ человеческих, которые принадлежат одному только Богу.

Беседовала Наталья Горошкова

Вопрос: «Читая святых отцов, встречала места о вреде общения с некоторыми людьми. И в молитве из вечернего правила Иоанна Златоуста: «Господи, покрый мя от человек некоторых…» А в наставлениях святого Иоанна Лествечника читаю: «В отношении к людям не предавайтесь печали, не смущайтесь, не убегайте, но считайте себя за прах под ногами их. Без этого не сможете спастись и избежать вечной муки…» И возникло такое внутреннее противоречие: один святой говорит: «…не убегайте…», а другой советует сторониться».

Отвечает протоиерей Димитрий Смирнов:
«Все дело в контексте. Есть в Священном Писании такое выражение: «…будет он тебе, как язычник и мытарь…» Это значит – обходить за три версты. Есть другое выражение в Священном Писании: «…общения не избегайте…»
Это не противоречие. Речь идет о разных вещах и о разном состоянии самого человека.
Ну, например (это пример из сегодняшнего утра). К нам попал бездомный мальчик и сегодня утром выяснилось, что у него туберкулез. Мы его поместили в изолятор. Если дать ему возможность общаться с другими детьми в нашем детском доме – есть опасность заражения. Это же очевидно, что мальчика нужно в изолятор поместить. А сегодня будем его в стационар переводить для того, чтобы начать его лечить. Поэтому, если человек не имеет достаточного иммунитета, чтобы общаться с другими, некоторых людей ему надо избегать.
В то же время, это избегание должно быть не по вкусу, не по запаху (что тоже бывает), а должно быть по душевной пользе. Если человек оберегает свое благополучие и к людям относится по «чиновнически» («У нас обед! Приходите вчера!», «Ушла на базу!») – такая форма общения не христианская. А если человек настолько развращен, что общение с ним опасно именно для тебя – тогда нужно избегать. Совершенно понятно, что речь идет о важных вещах и не пересекаются».

«Не раз сталкивался с тем, что люди недоумевают: есть друзья детства, с которыми общаются уже более 20-ти лет, но жизненные пути разошлись. Один пришел в храм, другой пошел мирским путем. Интересы совершенно разные. И возникает вопрос: поддерживать ли такую дружбу? Потому что точек соприкосновения все меньше и меньше…»
Протоиерей Димитрий Смирнов:
«Тут только так: если есть ответ на один короткий вопрос – «Зачем?» Если есть ответ и этот ответ убедительный, то можно и продолжать. А если нет, то – нет».
Протоиерей Александр Березовский:
«Человек попал в дурную компанию и, в общем-то, общение с ним, наверное, не очень полезно. Но вытащить его из этой компании, не общаясь с ним, невозможно».
Протоиерей Димитрий Смирнов:
«Пожалуйста. Мы идем по Крымскому мосту, от метро к парку культуры им. Горького. И видим: там, внизу под мостом, человек тонет. Три варианта наших действий.
Первый: прыгнуть вниз. Сумеешь ли так войти в воду, чтобы не потерять сознание от удара? Не сумешь.
Тогда берешь второй вариант: если на мосту (раньше – висели, сейчас не знаю) есть спасательные круги – сможешь снять и бросить? Нет кругов или, допустим, не можешь снять.
Третий вариант: вызываешь подмогу.
Так же и здесь: если общение с этим человек для тебя «не заразно» духовно и ты сможешь это преодолеть, то можно. А если нет или ты все время со своими детьми и можешь туда приходить только с ними, а это опасно? То есть нужно просто рассудить.
Это как бежать за автобусом: если ты видишь, что не успеваешь, то нечего и бежать. И еще надо оценить: а насколько тебе важно сесть в этот автобус, а не подождать следующего?»

Тема интересует практически всех, кто обращается в христианство, становится верующим. Сейчас в православной церкви около пяти тысяч человек признаны святыми, причем практически половина из них была канонизирована относительно недавно. Из-за этого участились случаи обвинения Русской православной церкви в том, что данный процесс поставлен на конвейер: сам процесс осуществляется слишком быстро, а святыми становятся неоднозначные для многих люди. Например, сомнения вызывает фигура последнего российского императора Николая II. Как церковь определяет святого человека и что нужно сделать, чтобы попасть под все эти критерии, расскажем в этой статье.

Качества святого

Детально знают, как стать святым, священники Русской православной церкви. Ее представители отмечают, что святость определяется не одним днем, не каким-то ярким и благородным поступком, а многолетними молитвами, трудами, стремлением к исполнению всех заповедей.

В церкви считается, что в ответ на такое благочестивое поведение Бог посылает человеку свои дары, которые в Библии перечисляет апостол Павел. любовь, мир, радость, милосердие, долготерпение, кротость, вера, воздержание. Именно на основе этих человеческих качеств, а также каких-то сверхъестественных даров (к ним относят бесстрастие, любовь к врагам, истинное смирение) можно судить о человеческой благодати.

Причем речь идет не о стандартной любви и радости в понимании обычного человека. Это временное. Апостол же говорил о непреходящей радости. Например, когда человека пытают, а он ощущает радость от связи с Богом. В качестве примера можно привести и новомучеников, которые стали святыми уже в XX веке. До нашего времени дошли их дневники и письма, в которых люди рассказывают, как пребывали в жутких условиях, сидели в тюрьмах, в лагерях в ожидании скорого расстрела, но при этом ощущали радость, счастье, признаются, что никогда так близко и ощутимо не чувствовали рядом с собой Бога. Это, как считают священники Русской православной церкви, одно из главных свидетельств того, что вечное блаженство человек может найти только в Боге.

Искренности этих мыслей и чувств определяют подвижники, у которых есть обостренное понятие "трезвомыслия". У них со временем вырабатывается особый навык остро ощущать правду, отличать ее ото лжи. Так как стать святым очень непросто, в религии с особым уважением и почитанием относятся к тем людям, которые удостоились этого звания.

Может ли разбойник быть святым?

Вопрос, вынесенный в подзаголовок, в последнее время стал обсуждаться все чаще после того, как в 2000 году Русская православная церковь приняла решение о канонизации семьи последнего русского императора, в том числе и самого Николая II. После этого многие стали задаваться вопросами, как святые стали святыми, могут ли ими становиться люди, виновные в смертях и убийствах.

Есть примеры, когда святым становится лихой человек и в самой Библии. Например, разбойник, который висел на кресте рядом с Иисусом Христом. В церкви это объясняют тем, что этот человек прошел через покаяние, он исповедался, а затем безропотно терпел все страдания. Хоть все эти события и вместились всего в несколько часов, но в духовном плане оказались настолько масштабны, что даже разбойник получил прощение и вечное блаженство.

Главные же претензии к Николаю II заключаются в том, что он дал разрешение на расстрел мирной демонстрации в 1905 году, это событие вошло в российскую историю как Кровавое воскресенье. В Русской православной церкви не согласны с подобной трактовкой, подчеркивая, что сам император не отдавал приказа о расстреле демонстрации рабочих. Это придумали позже большевики, это был один из популярных мифов советской власти, очерняющий предыдущее руководство.

Вообще, придание Николаю II и его семье чина святых никак не связано с государственной деятельностью самого русского царя. Как правило, в ней вообще не может быть оснований для наделения человека статусом святого.

Николай II получил этот статус, потому что страдал в заключении, до конца нес свой крест и принял мученическую смерть от рук палачей. Правда, умирал император не за Христа, обычно по таким причинам человека канонизируют, тогда ни у кого не возникает вопросов, почему святые стали святыми. В случае с Николаем II ситуация была иной, в церкви по этому поводу жаркие споры велись не один год. У этого решения было немало противников внутри Русской православной церкви. Поэтому было решено осуществить их канонизацию не в статусе мучеников, а страстотерпцев. Это те, кто понес безвинные страдания и смерть, в православии такие люди тоже становятся святыми. Теперь вам должно быть ясно, как Николай стал святым.

При этом не все безвинно убиенные люди могут рассчитывать, что в будущем их канонизируют. В случае с императорской семьей достоверно известно, что они вели благочестивую церковную жизнь, регулярно ходили на исповедь, на основании их дневниковых записей можно узнать, что христианские качества, например смирение, они проявляли до самого конца.

Кто принимает решение о канонизации

Людей, которые стали святыми, как утверждают сами священники, определяет Бог. Чтобы у оставшихся людей не осталось никаких сомнений, он посылает знак в виде чуда. Святость человека в большинстве случаев очевидна еще при его жизни.

Святой творит чудеса при помощи молитв, предвидит будущее, имеет способность исцелять людей. На основании чудес рождается особое почитание, которое к этому человеку испытывают окружающие его люди. Поэтому у них не возникает вопросов, почему святые стали святыми. Для большинства святость человека явно заметна еще при его жизни.

К нему постоянно приходят люди за советом и поддержкой, обращаются за помощью. Спустя какое-то время после его смерти архиерей, к епархии которого относился этот подвижник, поручает составить его жизнеописание. Тщательно собираются все свидетельства о совершенных им чудесах, а также благодатной помощи, которую он оказывал ближним. Важно выяснить, реальны ли все произошедшие чудеса, не было ли это ложным почитанием. Вот как святые стали святыми.

Ложные святые

Случаи ложного почитания в этом мире встречаются не так уж и редко. Один из ярких примеров последних лет - обсуждение возможной канонизации болгарской предсказательницы Ванги. В РПЦ убеждены - это один из образцов ложного почитания человека при жизни.

Хоть и утверждается, что она творила чудеса, но священникам это мало. Ведь чудеса бывают не только от Бога, но и от дьявола. К тому же в Русской православной церкви чаще всего прославляли подвижников на основании чудес, которые случались после их смерти, а не при жизни. Как правило, это происходило, когда божественная благодать начинала действовать в результате молитв, обращенных к нему, или через его мощи. Бывало, когда мощи выставляли в храме, а ничего не происходило, тогда решение о канонизации такого человека откладывалось до тех пор, пока Бог однозначно утвердительно не выскажется о святости этого человека.

На каком основании человека признают святым?

Для того чтобы разобраться, как человек становится святым, необходимо также понять принцип работы комиссии при Русской православной церкви, которая и принимает это решение.

Для этого священники тщательно работают с документами и архивами, изучают воспоминания, которые остались об этом человеке, устанавливают их подлинность, анализируют периодику.

Сам процесс канонизации сравнивается с тщательным и скрупулезным исследованием. Необходимо изучить большой объем документов, которые свидетельствуют о почитании праведника, о его молитвенной помощи, чудесах и заступничестве. Если речь идет о новомучениках, тщательно изучаются следственные дела, так как многие из них приняли страдания за веру от советской власти. Собранные комиссией материалы направляются в Синодальную комиссию по канонизации за подписью правящего архиерея. Организуется дискуссия, по результатам которой материалы либо отклоняют, либо отправляют на доработку, если члены комиссии приходят к выводу, что данных для вынесения решения недостаточно, либо начинают процедуру по принятию окончательного решения о прославлении святого.

Кто входит в комиссию по канонизации?

Состав Синодальной комиссии по канонизации время от времени меняется, кто-то из нее выходит, появляются новые люди. В данный момент в нее входят около 15 человек. Нередко по отдельным вопросам комиссия принимает решение о привлечении сторонних специалистов, чтобы они помогли разобраться в каких-то нюансах. Главное, все члены комиссии назначаются решением Священного Синода.

Среди них исследователи, ученые, преподаватели, которые изучают вопрос, достоин ли человек звания святого, и дают свою аргументированную экспертную оценку. В их числе также епископы, церковные администраторы, в задачи которых входит тщательное соблюдение Священного Предания.

Комиссия собирается несколько раз в год, как правило, от трех до пяти раз. Особенно напряженно велась работа в 2000-е годы, когда стали открывать архивы, скрытые десятилетиями от общественности. В то время приходилось рассматривать сотни вопросов, сейчас обращений и кандидатов в разы меньше.

При этом мнение, что Русская православная церковь причисляет к лику святых в последнее время всех подряд, ошибочно, настаивают в РПЦ. Комиссия по канонизации довольно часто отказывает из-за несоответствия критериям канонизации либо из-за нехватки или низкого уровня подготовленности материалов. Не существует определенного времени, которое может занять канонизация. Это может продолжаться от нескольких лет до столетий, жестких и конкретных сроков здесь быть не может. Так что, когда вы задумываетесь, что хотите стать святой, будьте готовы, что это процесс может сильно растянуться во времени после вашей смерти. К тому же желание при жизни получить чин святого не поощряется церковью, это гордыня, которая относится к одному из грехов, неподобающих святому человеку. Будьте уверены, что никто из причисленных ныне к не мечтал при жизни о посмертной канонизации. Благодетельные дела совершались с другой целью, именно поэтому так стали цениться после их смерти.

Может ли быть святым не православный?

Как стать святым человеком, если ты не веришь в Бога, возможно ли это, достаточно ли для канонизации творить добро и жить благочестиво? На этот вопрос, который сегодня волнует многих, церковь отвечает, что следует различать служение материальной и духовной сферам.

Всех мудрых правителей, отважных полководцев, меценатов и благотворителей, которые помогали сотням людей, философов и писателей, которые учили добру и справедливости, почитают и ценят за их выдающиеся таланты, но стоит понимать, что все они относятся к области земного бытия. Их помнят, называют в их честь улицы и города, ставят памятники.

Но всякое служение материальной сфере временно и рано или поздно проходит. С помощью святых Церковь прославляет Бога и его деяния в этом мире. В делах людей, которых канонизировали, наблюдаются бесспорные дарования, источниками для которых становились Бог и вера. Они давали возможность устоять перед любыми испытаниями, приводили к смирению, презрению всего земного, самоуничтожению, отказу от богатства, человеческой славы, комфорта и даже порой собственной жизни. Так что служение материальной и духовной сферам совершенно разные вещи, которые ни в коем случае нельзя смешивать.

Поэтому канонизация - это признание того, что человек прожил праведную жизнь с Богом заодно, а теперь он сам становится примером и образцом для подражания для многих последователей. Только точно следуя учению Церкви, святые стали святые. В храмах по всему миру их теперь почитают и превозносят.

Первые святые

Первыми русскими святыми стали братья Борис и Глеб. Это русские князья, которые были сыновьями киевского князя Владимира Святославича. По официальной версии, подтвержденной большинством историков, они погибли в междоусобной войне, которая началась в 1015 году после смерти их отца. С целью ликвидировать любых конкурентов, которые могли помешать ему стать полновластным правителем, их убил старший брат Святополк, который позже получил прозвище Окаянный.

Борис и Глеб стали первыми русскими святыми, их канонизировали как страстотерпцев, сделав покровителями Русской земли. Единого мнения, когда это произошло, нет. По самой распространенной версии, к лику святых их причислили после перенесения мощей в новую каменную церковь. Согласно летописям, эта торжественная церемония состоялась в 1072 году, ее инициаторами стали дети Ярослава Мудрого Святослав, Изяслав и Всеволод, а также киевский митрополит Георгий. Для братьев сразу установили общецерковное почитание, сделав патронами Русской земли. Теперь вам известно, кто стал первым русским святым.

Согласно канонической версии, первым был убит Борис. Его призвали в Киев, когда заболел князь Владимир. Однако вскоре стало известно о вторжении печенегов, и отец отправил его отражать набег. Борис печенегов так и не встретил, на обратном пути остановился на реке Альте. Тут он и узнал о смерти отца и воцарении Святополка. Верная ему дружина предложила идти на Киев, но Борис не захотел нарушать святость родства, отверг этот вариант. После этого дружинники покинули его, оставив только с несколькими приближенными.

Святополк отправил вышегородских бояр убить Бориса, так как тот был опасным соперником, ему симпатизировали дружина и народ. К шатру на Альте те добрались 24 июля. Когда князь лег спать, убийцы ворвались в шатер и закололи его копьями.

Расправившись с Борисом, Святополк позвал в Киев Глеба, опасаясь, что тот будет мстить, так как был его единоутробным братом. Остановившись под Смоленском, Глеб узнал от еще одного брата, Ярослава, о смерти отца, воцарении Святополка и убийстве Бориса. Ярослав настоятельно не советовал ему ехать в Киев, опасаясь за его жизнь.

Юный князь стал молиться о брате и отце со слезами на глазах. В этот момент к нему явились люди, подосланные Святополком. Глеба убили 5 сентября 1015 года, его похоронили там же, на берегу Днепра возле Смоленска. Только в 1019 году, когда Киев занял Ярослав, тело князя удалось отыскать и перевезти в Вышгород, чтобы похоронить вместе с Борисом. Вот кто стал первыми святыми.

Антоний Карейский

Среди православных святых немало особенных личностей, например Антоний Карейский. Это пример грешника, ставшего святым.

Святой Антоний, получивший при рождении имя Онуфрия, появился на свет во второй половине XV века на Волыни. Родители воспитывали его в благочестии, но, когда он стал отроком, начал вести разгульную жизнь. Тогда он и не думал, как стать святым. Онуфрий занимался грабежами и разбоями, даже совершил убийство.

Но после этого его совесть пробудилась. Он начал каяться, отрекся от богатства и семьи, которую имел, поступил в Благовещенский Супрасльский монастырь, находившийся в окрестностях Белостока. Только воспоминания о совершенном преступлении не давали ему покоя.

Он решил пойти по пути новомучеников, которые засвидетельствовали свою веру в землях, захваченных турками. Он решил идти этим путем, чтобы освободить себя от вины. Его советовал Онуфрию продолжать аскетические подвиги, опасаясь, что он не выдержит мучений, но тот был непреклонен. Наконец его постригли в монахи под именем Антоний и отправили на Афон, чтобы выяснить мнение отцов.

Старцы ему посоветовали затвориться от окружающего мира, соблюдать строгий пост и постоянно молиться. Антоний последовал этому совету, сильно продвинувшись в духовном подвижничестве. Однажды он узнал историю серба Иоанна, которого 11 месяцев подвергали пыткам, стремление к мученичеству вновь им овладело.

Антоний отправился в Фессалонику, вошел в церковь, переделанную в мечеть, открыто стал молиться и креститься. Турки немедленно его схватили и избили. Местный наместник города приказал высечь святого и посадить в тюрьму без еды. Узнав через десять дней, что тот все еще жив, паша приказал обратить его в ислам. Антоний отверг религию Мухаммеда, связав ее с войной и насилием. Паша направил его к судье, но тот посчитал обвиняемого недостаточно виновным для вынесения смертного приговора.

Тогда паша предпринял еще одну попытку обратить его в христианство, а потерпев неудачу, приказал предать сожжению. Антоний спокойно отправился к месту казни, невзирая на предложения о помощи и спасении. Он плюнул в палачей, один из них ударил святого железной палкой по голове, а после его бросили в раскаленную печь.

Когда тело мученика сгорело дотла, турки развеяли его прах по ветру, чтобы христиане, даже сильно желая этого, не могли его собрать.

Среди святых немало женщин. В 1881 году в крестьянской семье в Тульской губернии появилась на свет Матрона Никонова. От рождения она была незрячей, у девочки не было глазных яблок.

С 8 лет Матрона имела глубокую веру, у нее появилась способность исцелять страждущих и предсказывать будущее. В 17-летнем возрасте у нее отнялись ноги.

После революции она с подругой отправилась в Москву. Принимала в день до 40 человек, давая им советы и исцеляя. Еще при жизни ее стали почитать монахи Троице-Сергиевой лавры. Вот почему Матрона стала святой.

Существует легенда, что она встречалась со Сталиным, после того как немцы появились под Москвой, и предсказала победу в Великой Отечественной войне. В каноническом житии святой эта встреча не описывается. Матрона умерла в 1952 году.