Во все времена существования Русской Православной Церкви ее важнейшей миссией было служение Отечеству. Она содействовала государственному объединению разрозненных славянских племен в единую державу, а позднее оказала решающее влияние на процесс сохранения национального единства Русской земли, целостности и общности живущих на ней народов.
До учреждения в Русском государстве регулярного войска, обязанность по духовному окормлению ратных людей возлагалась на придворное духовенство. Поэтому можно предположить, что к середине XVI века, когда в Московии было создано постоянное стрелецкое войско, насчитывавшее 20-25 тысяч человек, появились и первые военные священники (однако письменных свидетельств об этом не сохранилось).
Достоверно известно о наличии военных священников в период царствования государя Алексея Михайловича Романова (1645-1676). Об этом свидетельствует Устав того времени: "Учение и хитрость ратного строя пехотных людей" (1647), в котором впервые упоминается полковой священник и определяется его жалованье . С этого времени уже начинает создаваться система управления военным духовенством.
Дальнейшее становление и совершенствование структуры военного духовенства связано с реформами Петра I. Так, в "Воинском уставе" 1716 года впервые появилась глава "О священнослужителях", которая определяла правовое положение священников в армии, их обязанности и основные формы деятельности:
"Военные священники, состоя в безусловном подчинении протопресвитера военного и морского духовенства, обязываются исполнять все законные распоряжения непосредственного военного начальства. Недоразумения и разногласия, возникающие между военным начальством и военными священниками при исполнении церковно-богослужебных обязанностей, разрешаются или благочинным, или протопресвитером, или местным архиереем.
Священники обязаны неупустительно, в назначенные от полка или команды часы, но в пределах церковно-богослужебного времени, совершать в полковых церквах Богослужение, по установленному чину, во все воскресные, праздничные и высокоторжественные дни. В неподвижных храмах Богослужение совершается одновременно с епархиальными церквами.
Военные священники обязаны совершать таинства и молитвословия для воинских чинов в церкви и их домах, не требуя за то вознаграждения.
Военные священники прилагают старание о составлении из воинских чинов и обучающихся в полковых школах церковных хоров для пения при Богослужениях, причём способные из воинских чинов допускаются к чтению на клиросе.
Военные священники обязаны в церкви вести катехизические беседы и, вообще, поучать воинов истинам православной веры и благочестия, применяясь к степени их разумения, духовным потребностям и обязанностям военной службы, больных же -- назидать и утешать в лазаретах.
Военные священники должны преподавать Закон Божий в школах полковых, солдатских детей, учебных команд и других частей полка; с согласия военного начальства, они могут устраивать внебогослужебные беседы и чтения. В частях войск, расположенных отдельно от полковых штабов, к преподаванию Закона Божия нижним воинским чинам приглашаются местные приходские священники на условиях, какие найдут возможными воинские начальники тех частей.
Военные священники обязываются ограждать воинских чинов от вредных учений, искоренять в них суеверия, исправлять нравственные их недостатки: увещевать, по поручению полкового командира, порочных нижних чинов, предотвращать отступления от православной церкви и, вообще, заботиться об утверждении воинских чинов в вере и благочестии.
Военные священники, по долгу своего звания, обязаны вести свою жизнь так, чтобы воинские чины видели в них назидательный для себя пример веры, благочестия, исполнения обязанностей службы, доброй семейной жизни и правильных отношений к ближним, начальствующим и подчинённым.
Ввиду мобилизации и во время военных действий военные священники без особо уважительных причин не должны быть увольняемы от своих мест, но обязаны следовать по назначению с воинскими чинами, быть на указанных местах безотлучно и находиться в безусловном повиновении военному начальству" .
В XVIII веке Церковь и войско образовали единый организм под эгидой государства, православная атрибутика пронизывала воинские ритуалы, службу и быт воинов.
В течение XVIII века управление военным духовенством в мирное время не отделялось от епархиального управления и принадлежало архиерею той местности, где был расквартирован полк. Реформу управления военным и морским духовенством осуществил император Павел I. Указом от 4 апреля 1800 года должность полевого обер-священника стала постоянной, в его руках сосредоточилось управление всем духовенством армии и флота . Обер-священник получил право сам определять, переводить, увольнять, представлять к наградам священнослужителей своего ведомства. Для военных пастырей были определены регулярное жалование и пенсия. Первый обер-священник Павел Озерецковский был назначен членом Святейшего Синода и получил право по вопросам кадровой политики сноситься с епархиальными архиереями без доклада Синоду. Кроме того, обер-священник получил право личного доклада императору.
В 1815 году было образовано отдельное управление обер-священника Главного штаба и войск гвардии (позднее включившее в себя и гренадерские полки), вскоре ставшее в вопросах управления фактически независимым от Синода. Обер-священники гвардейского и гренадерского корпусов Н.В. Музовский и В.Б. Бажанов в 1835-1883 годах возглавляли также придворное духовенство и являлись духовниками императоров.
Новая реорганизация управления военным духовенством произошла в 1890 году. Власть вновь сосредоточилась в лице одного человека, получившего титул протопресвитера военного и морского духовенства. Во время Первой мировой войны протопресвитеру Г.И. Шавельскому впервые было дано право личного присутствия на военном совете; протопресвитер находился непосредственно в ставке и, как и некогда первый обер-священник П.Я. Озерецковский, имел возможность личного доклада императору.
Численный состав священнослужителей в русской армии определялся штатами, утвержденными Военным ведомством. В 1800 году при полках служило около 140 священников, в 1913 году - 766. В конце 1915 года в армии служило около 2000 иереев, что составляло примерно 2% от общего числа священнослужителей империи. Всего за годы войны в армии отслужило от 4000 до 5000 представителей православного духовенства. Многие из них затем, не оставив паствы, продолжили свою службу в армиях адмирала А.В. Колчака, генерал-лейтенантов А.И. Деникина и П.Н.Врангеля.
Обязанности военного священнослужителя определялись, прежде всего, приказами военного министра. Главные обязанности военного священнослужителя заключались в следующем: в строго назначенное военным командованием время совершать богослужения в воскресные и праздничные дни; по соглашению с полковым начальством в определенное время готовить военнослужащих к исповеди и принятию святых Христовых Таин; совершать таинства для военнослужащих; управлять церковным хором; наставлять воинские чины в истинах православной веры и благочестия; утешать и назидать в вере больных, погребать усопших; преподавать закон Божий и с согласия военного начальства проводить внебогослужебные беседы на этот предмет. Священнослужители должны были проповедовать "слово Божие перед войсками усердно и вразумительно… внушать любовь к вере, государю и Отечеству и утверждать в повиновении властям" .
Важнейшей из решаемых военным духовенством задач, было воспитание у русского воина духовных и нравственных чувств и качеств. Сделать его духовной личностью - человеком, исполняющим свои обязанности не из-за страха наказания, а по побуждению совести и глубокому убеждению в святости своего воинского долга. Оно заботилось о воспитании у личного состава армии и флота духа веры, благочестия и осознанной воинской дисциплины, терпения и мужества вплоть до самопожертвования.
Однако, не только под сенью храмов и в тиши казарм духовно окормляли свою паству армейские и флотские священники. Они были рядом с воинами в боях и в походах, делили с солдатами и офицерами радость побед и скорбь поражений, тяготы военного времени. Они благословляли идущих в бой, воодушевляли малодушных, утешали раненых, напутствовали умирающих, провожали в последний путь погибших. Они были любимы армией и необходимы ей.
Истории известно множество примеров мужества и самоотверженности, проявленных военными пастырями в боях и походах Отечественной войны 1812 года. Так, священник Московского гренадерского полка протоиерей Мирон Орлеанский в сражении при Бородине шел под шквальным пушечным огнем впереди гренадерской колонны и был ранен. Несмотря на ранение и сильную боль, он остался в строю и выполнял свои обязанности.
Примером мужества и верности долгу в Отечественной войне стал подвиг другого военного пастыря Иоанникия Савинова, состоявшего на службе в 45-м флотском экипаже. В критический момент боя пастырь Иоанникий в епитрахили, с поднятым крестом и с громким пением молитвы пошел в бой впереди солдат. Воодушевленные солдаты стремительно ринулись на неприятеля, пришедшего в замешательство.
Из числа двухсот военных пастырей - участников Крымской войны - двое были награждены орденами святого Георгия IV степени; 93 пастыря - золотыми наперсными крестами, в том числе 58 человек - крестами на Георгиевской ленте; 29 военных священников были награждены орденами святого Владимира III и IV степени .
Военные священники были верны доблестным традициям армейского и флотского духовенства и в последующих войнах.
Так, во время русско-турецкой войны 1877-1878 годов особо отличился священник 160-го пехотного Абхазского полка Феодор Матвеевич Михайлов. Во всех сражениях, в которых принимал участие полк, Феодор Матвеевич был впереди. При штурме крепости Карса пастырь с крестом в руке и в епитрахили, находясь впереди цепей, был ранен, но остался в строю.
Образцы героизма и мужества показали военные и флотские священнослужители во время русско-японской войны 1904-1906 годов.
Протопресвитер царской армии Георгий Шавельский, имевший богатый опыт деятельности военного священника во время русско-японской войны 1904-1905 года, так определяет его роль в мирное время: "В настоящее время особенно сильно сознаётся, что религиозная сторона имеет огромное значение в воспитании русского воинства, в развитии крепкого и могучего духа русской армии и что роль священника в армии -- почтенная и ответственная роль, роль молитвенника, просветителя и вдохновителя русского воинства" . В военное время, подчеркивает Георгий Шавельский, эта роль становится ещё важнее и ответственнее, а вместе с этим -- и плодотворнее.
Задачи для деятельности священника в военное время те же, что и в мирное: 1) священник обязан удовлетворять религиозное чувство и религиозные нужды воинов, через совершение богослужений и треб; 2) священник пастырским словом и примером должен влиять на свою паству.
Многие священники, идя на войну, воображали, как они поведут своих воспитанников под огнём, пулями и снарядами в бой. Первая мировая война показала другую действительность. "Водить войска в бой" священникам не пришлось. Убийственная сила современного огня сделала то, что дневные атаки стали почти немыслимы. Противники теперь атакуют друг друга в глухие ночи, под покровом ночной тьмы, без развёрнутых знамён и без грома музыки; атакуют украдкой, чтобы не быть замеченными и огнём орудий и пулеметов сметёнными с лица земли. При таких атаках священнику нет места ни впереди, ни позади атакующей части. Ночью его никто не увидит, да и голоса его, раз начнётся атака, никто не услышит .
Протоиерей Георгий Шавельский отмечал, что с переменой характера войны изменился и характер работы священника на войне. Теперь место священника во время боя не в боевой линии, растянутой на огромное расстояние, а около нее, и дело его -- не столько ободрение находящихся в строю, сколько служение выбывшим из строя -- раненым и убитым.
Его место -- на перевязочном пункте; когда присутствие его на перевязочном пункте не обязательно, он должен побывать и в боевой линии, чтобы своим появлением ободрить и утешить и там находящихся. Исключения из этого положения, конечно, могут быть и бывали. Представьте, что часть дрогнула, и начала беспорядочно отступать; появление священника в такую минуту может сделать большое дело.
До первой мировой войны русское военное духовенство работало без плана и системы и даже без нужного контроля. Каждый священник работал сам по себе, по своему собственному разумению.
Организацию управления военным и морским духовенством в мирное время нельзя было признать совершенной. Во главе ведомства стоял протопресвитер, облечённый полнотой власти. При нем состояло Духовное правление -- то же, что Консистория при епархиальном архиерее. С 1912 года протопресвитеру дан был помощник, в значительной степени облегчивший ему канцелярскую работу. Но, ни помощник, ни Духовное правление не могли быть посредниками между протопресвитером и подчинённым ему, разбросанным по всей России, духовенством. Такими посредниками являлись дивизионные и местных частей благочинные. Их было не менее ста, и рассеяны они были по разным российским уголкам. Возможностей для частного и личного общения их с протопресвитером не представлялось. Объединять их деятельность, направлять их работу и контролировать их было нелегко. Протопресвитеру нужно было обладать чрезвычайной энергией и необыкновенной подвижностью, чтобы самому лично и на месте проверять работу всех своих подчиненных.
Но и такая конструкция управления оказалась несовершенной. Начало дополнению Положения дал сам Император при формировании штаба Верховного главнокомандующего, повелевший на время войны находиться при этом штабе протопресвитеру. Дальнейшие коррективы были сделаны протопресвитером, за которым практикой закрепилось право самолично, без утверждения высшими инстанциями, учреждать новые должности в армии по своему ведомству, если они не требовали расходов от казны. Таким образом, были учреждены должности: 10 гарнизонных благочинных в пунктах, где имелось несколько священников; 2 благочинных запасных госпиталей, каковые должности были возложены на священников при штабах армий.
В 1916 году, с Высочайшего утверждения, были учреждены особые должности армейских проповедников, по одному на каждую армию, на которых была возложена обязанность беспрерывно объезжать, проповедуя, воинские части своей армии. На должности проповедников были избраны самые выдающиеся духовные ораторы. Состоявший при штабе Северного фронта английский полковник Нокс считал гениальной идею учреждения должностей армейских проповедников. Наконец, главным священникам фронтов было предоставлено право пользоваться священниками при штабах армий как своими помощниками по наблюдению за деятельностью духовенства .
Таким образом, духовный аппарат на театре военных действий представлял стройную и совершенную организацию: протопресвитер, его ближайшие помощники; главные священники, их помощники; штабные священники; наконец, дивизионные и госпитальные благочинные и гарнизонные священники.
В конце 1916 года высочайшим повелением были учреждены должности главных священников Балтийского и Черноморского флотов.
Для лучшего объединения и направления деятельности духовенства армии и флота от времени до времени составлялись совещания протопресвитера с главными священниками, последних со штабными священниками и благочинными и Съезды по фронтам, под председательством протопресвитера или главных священников.
Первая мировая война, так же как и войны XIX столетия, дала немало примеров мужеству, проявленного военными священниками на фронтах.
В русско-японскую войну раненых и контуженных священников не набралось и десяти, в Первую мировую войну их было более 400. Более ста военных священников попали в плен. Пленение священника свидетельствует, что он находился на своем посту, а не в тылу, где не угрожает опасность.
Известно множество других примеров самоотверженной деятельности военных священников во время боев.
Отличия, за которые священники могли быть пожалованы орденами с мечами или наперсным крестом на Георгиевской ленте можно разделить на три группы. Во-первых, это подвиг священника в решительные минуты боя с крестом в поднятой руке, воодушевлявшего солдат продолжать сражение.
Другой тип отличия священника связан с усердным исполнением своих непосредственных обязанностей в особых условиях. Часто священнослужители совершали богослужения под огнем противника.
И, наконец, духовенство совершало возможные для всех армейских чинов подвиги. Первый полученный наперсный крест на Георгиевской ленте был вручен священнику 29-го пехотного Черниговского полка Иоанну Соколову за спасение полкового знамени. Крест был вручен ему лично Николаем II, о чем сохранилась запись в дневнике императора. Сейчас это знамя хранится в Государственном историческом музее в Москве .
Возрождение миссии православного духовенства в Вооруженных силах становится в наши дни не только заботой о будущем, но также и данью благодарной памяти военным священникам.
Довольно успешно решались духовенством вопросы межрелигиозных отношений. В дореволюционной России вся жизнь русского человека от рождения и до самой смерти была пронизана православным учением. Российские Армия и Флот по сути своей были православными. Вооруженные силы защищали интересы православного Отечества, во главе которого стоял православный Государь. Но все-таки в Вооруженных cилах служили и представители других религий и национальностей. И одно совмещалось с другим. Некоторые представления о конфессиональной принадлежности личного состава императорских армии и флота в начале XX века дают следующие сведения: На конец 1913 года в армии и на флоте было 1229 генералов и адмиралов. Из них: 1079 православных, 84 лютеран, 38 католиков, 9 армяно-григориан, 8 мусульман, 9 реформаторов, 1 сектант (вступивший в секту уже, будучи генералом), 1 неизвестен. Среди нижних чинов в 1901 году в Сибирском военном округе под ружьем находилось 19282 человека. Из них 17077 православных, 157 католиков, 75 протестантов, 1 армяно-григорианин, 1330 мусульман, 100 евреев, 449 старообрядцев и 91 идолопоклонник (северные и восточные народности). В среднем в тот период в Вооруженных силах России православные составляли 75 %, католики - 9 %, мусульмане - 2 %, лютеране - 1,5 %, другие - 12,5 % (в том числе и не заявившие о своей конфессиональной принадлежности) . Примерно такое же соотношение сохраняется и в наше время. Как отметил в своем докладе заместитель начальника Главного управления воспитательной работы Вооруженных Сил РФ контр-адмирал Ю.Ф. Нуждин, из числа верующих военнослужащих 83% являются православными христианами, 6% - мусульманами, 2% - буддистами, по 1% - баптистами, протестантами, католиками и иудеями, 3% относят себя к другим религиям и верованиям.
В Российской империи взаимоотношения между религиями решались законодательно. Православие было государственной религией. А остальные делились на терпимые и нетерпимые. К терпимым религиям относились традиционные религии, которые существовали в Российской империи. Это мусульмане, буддисты, иудеи, католики, лютеране, реформаторы, армяне-григориане. К нетерпимым религиям относились в основном секты, которые полностью запрещались.
История взаимоотношений между вероисповеданиями, как и многое другое в российских вооруженных силах, берет свое начало со времени царствования Петра I. Во времена Петра I в армии и на флоте значительно увеличился процент представители других христианских исповеданий и национальностей - особенно немцев и голландцев .
Согласно главе 9-й Воинского Устава 1716 г. предписывалось "Всем вообще к нашему Войску принадлежащим, несмотря на то, кто какой они есть веры или народа они суть, между собою христианскую любовь имети". То есть, сразу всякие несогласия на религиозной почве пресекались законодательно. Устав обязывал терпимо и бережно относиться к местным вероисповеданиям, как в районах дислокации, так и на территории противника. Статья 114 того же Устава гласила: "…священников, церковных служителей, детей, и иных, которые противления чинити не могут, нашим воинским людям не обижать и не оскорблять, и церквей больниц и школ весьма щадить и не касатися под жестоким телесным наказанием".
В вооруженных силах тех лет инославные были в основном среди высшего звена и еще меньше среди среднего командного звена. Нижние же чины, за редким исключением, являлись православными. Для инославных в доме начальника обороны Котлина вице-адмирала Корнелия Крюйса еще в 1708 году была устроена лютеранская церковь. Эта церковь служила местом собрания не только для лютеран, но и для голландских реформаторов. Не смотря на религиозные различия, они следовали указаниям лютеранского проповедника и держались лютеранских обрядов. В 1726 году, будучи уже полным адмиралом и вице-президентом Адмиралтейств-коллегии, Корнелий Крюйс хотел построить лютеранскую кирху, но болезнь и скорая кончина остановили его намерения .
В Петербурге для служивших на флоте англичан была построена англиканская церковь. Инославные и иноверческие церкви строились и в других пунктах базирования армии и флота, например в Кронштадте . Некоторые из них строились непосредственно по инициативе военного и Морского ведомств.
Устав о полевой и кавалерийской службе 1797 года определял порядок следования военнослужащих на богослужение. В соответствии с 25-й главой этого Устава в воскресные и праздничные дни все христиане (и православные и не православные) должны были идти в церковь строем под руководством одного из офицеров. При подходе к православной церкви осуществлялось перестроение. Православные военнослужащие заходили в свою церковь, а католики и протестанты продолжали следовать строем в свои костел и кирху.
В бытность обер-священником армии и флота Василия Кутневича в военных портах на Черном и на Балтийском морях, в 1845 году были учреждены должности имамов. Они были учреждены в портах Кронштадте и Севастополе - по одному имаму и помощнику, а в прочих портах - по одному имаму, который избирался из нижних чинов с государственным жалованием.
Как уже отмечалось выше, в связи с военной реформой, проведенной во второй половине XIX века, была введена всесословная воинская повинность. Спектр призываемых с различным вероисповеданием лиц значительно расширился. Военная реформа потребовала более внимательного отношения к межрелигиозным отношениям.
Еще более этот вопрос стал актуальным после 1879 г., когда баптисты и штундисты добились принятия закона, который уровнял их права с инославными исповеданиями. Таким образом, юридически они стали терпимой религией. Баптисты стали проводить огромную пропаганду среди военнослужащих. Противодействие баптистской пропаганде лежало исключительно на плечах военного духовенства, которое имело помощь от государства лишь в том случае, если эта пропаганда шла явно вразрез с государственными законами.
Перед военным духовенством стояла сложная задача - не допустить, чтобы религиозные различия переросли в противоречия. Военнослужащим разных вероисповеданий говорилось буквально следующее: "… все мы христиане, магометане, евреи вместе одновременно молимся Богу нашему, потому Господь Вседержитель, сотворивший небо, землю и все, что на земле, есть для нас единый, истинный Бог" . И это были не просто декларации, такие принципиально важные установки были уставными нормами.
Священник должен был не допускать никаких споров о вере с иноверцами. Свод военных постановлений 1838 года гласил: "Полковые священники, отнюдь не должны вступать в прения о вере с людьми другого исповедания". В 1870 году в Гельсингфорсе издана книга благочинного штаба войск Финляндского военного округа протоиерея Павла Львова "Памятная книжка о правах и обязанностях армейского духовенства".
В частности, в главе 34 этого документа был специальный отдел, который назывался - "О предупреждении и пресечении преступлений против правил веротерпимости". И военное духовенство прикладывало все силы во все времена, чтобы не допустить в войсках конфликтов на религиозной почве, какого-либо ущемления прав и достоинства приверженцев других конфессий.
Во время Первой мировой войны, в связи с наличием в Вооруженных Силах представителей других религий, протопресвитер военного и морского духовенства Георгий Иванович Шавельский в циркуляре № 737 от 3 ноября 1914 г. обратился к православным военным священникам со следующим призывом: " … Усердно прошу духовенство действующей армии избегать по возможности всяких религиозных споров и обличений иных вероисповеданий, а равным образом заодно следить, чтобы в походные и госпитальные библиотеки для воинских чинов не попадали брошюры и листки со встречающимися в них резкими выражениями по адресу католичества, протестантства и других исповеданий, так как подобные литературные произведения могут оскорбить религиозное чувство принадлежащих к этим исповеданиям и ожесточить их против Православной Церкви, а в воинских частях сеять пагубную для дела вражду. Подвизающееся на бранном поле духовенство имеет возможность подтверждать величие и правоту Православной Церкви не словом обличения, а делом христианского самоотверженного служения как православным, так и инославным, памятуя, что и последние проливают кровь за Веру, Царя и Отечество и что у нас с ними один Христос, одно Евангелие и одно крещение, и не упуская случая, чтобы послужить уврачеванию и их духовных и телесных ран" . Статья 92-я Устава внутренней службы гласила: "Хотя Православная вера господствующая, но иноверцы, инославцы пользуются повсеместно свободным отправлением их веры и богослужения по обрядам оной". В Морских Уставах 1901 и 1914 годов в 4-ом разделе: "О порядке службы на корабле", говорилось: "Иноверцы христианских исповеданий совершают общественные молитвы по правилам своей веры, с разрешения командира, в назначенном им месте, и по возможности одновременно с православным Богослужением. Во время продолжительных плаваний, они увольняются, по возможности, в свою церковь для молитвы и для говения" (ст. 930). Статья 931 Морского Устава разрешала давать молиться мусульманам по пятницам, а евреям по субботам: "Если на корабле находятся мусульмане или евреи, им дозволяется читать общественные молитвы, по правилам своей веры и в назначенных командиром местах: мусульманам - по пятницам, а евреям - по субботам. Это разрешается им и в главные их праздники, на время которых они, по возможности, освобождаются от службы и увольняются на берег" . К уставам прилагались списки наиболее значимых праздников каждой веры и религии, не только христиан, мусульман и иудеев, но даже буддистов и караимов. В эти праздники представители этих исповеданий должны были освобождаться от несения воинских повинностей. Статья 388 Устава внутренней службы гласила: "Военнослужащие евреи, магометане и прочие не христиане, в дни совершаемого по их вере и обрядам особого богослужения, могут быть освобождаемы от служебных занятий и, по возможности, от нарядов в части. Расписание праздников смотри в Приложении". В эти дни командиры обязательно предоставляли иноверцам увольнение за пределы части для посещения своих храмов.
Таким образом, представителям терпимых религий, как христианских, так и иноверных, разрешалось совершать молитвы по правилам своей веры. Для этого командиры выделяли им определенное место и время. Организация проведения богослужений и молитв иноверцами закреплялась в организационных приказах по части или кораблю. При наличии в пункте дислокации части или корабля соответствующей церкви мечети или синагоги командиры по возможности, отпускали туда иноверцев для молитв.
К началу XX века в портах и крупных гарнизонах, кроме православного духовенства, существовали военные священники других исповеданий. Это, прежде всего, католические капелланы, лютеранские проповедники, евангельские проповедники, мусульманские имамы и иудейские раввины, а впоследствии еще и старообрядческие священники. Военное православное духовенство относилось с чувством такта и должного уважения к представителям других вер.
История не знает ни одного факта, когда какие-нибудь конфликты в русской Армии или Флоте возникали на религиозной почве. И во время войны с Японией и в войне с Германией успешно сотрудничали и православный батюшка, и мулла, и раввин.
Таким образом, можно отметить, что только к началу XX века в русской армии сформировалась такая военно-религиозная служба, на которую мы зачастую ссылаемся, обращаясь к ее истории.
На первое место среди многих задач, решаемых военным духовенством, выступало стремление воспитать в русском воине духовно-нравственные силы, сделать его человеком, проникнутым истинно-христианским настроением, исполняющим свои обязанности не из-за страха угроз и наказания, а по совести и глубокому убеждению в святости своего долга. Оно заботилось о воспитании в войсках духа веры, благочестия и воинской дисциплины, терпения, мужества и самопожертвования.
В целом штатно-должностная структура военного и морского духовенства, как показывает исторический опыт, позволяла успешно проводить в войсках работу по религиозному воспитанию военнослужащих, изучать и оперативно воздействовать на моральное состояние войск, укреплять их благонадежность.
религия воспитание армия духовенство
Основной фигурой в воинской церкви и во всей системе духовно-нравственного воспитания нижних чинов и офицеров являлся армейский и флотский священник. История военного духовенства уходит корнями в эпоху зарождения и развития войска дохристианской Руси. В то время служителями культа являлись волхвы, кудесники, колдуны. Они входили в число руководителей дружины и своими молитвами, ритуальными действиями, рекомендациями, жертвоприношениями содействовали военным успехам дружины, всего войска.
По мере формирования постоянного войска постоянным становилось его духовное обслуживание. С появлением стрелецкого войска, которое к XVII в. превратилось во внушительную военную силу, предпринимаются попытки выработать и закрепить в уставах единый порядок несения и обеспечения военной службы. Так, в уставе «Учение и хитрость ратного строя пехотных людей» (1647) впервые упоминается полковой священник.
В соответствии с армейскими и флотскими руководящими документами полковой священник и иеромонах, кроме отправления богослужений и молитв, были обязаны «смотреть прилежно» за поведением нижних чинов, следить за непременным принятием исповеди и святого причастия.
Чтобы священник не вмешивался в другие дела и не отвлекал военнослужащих от порученной им работы, круг его обязанностей был ограничен твердым предупреждением: «Больше ни в какие дела не вступать, ниже что по воле и пристрастию своему затевать». Линия на полное подчинение священника в делах воинских командиру-единоначальнику нашла у офицеров одобрение и закрепилась в жизнедеятельности войск.
До Петра 1 духовные запросы воинов удовлетворялись временно прикомандированными к полкам священниками. Петр по примеру западных армий создал структуру военного духовенства в армии и на флоте. Каждый полк и корабль стали иметь штатных военных священников. В 1716 г. впервые в уставах русской армии появляются отдельные главы «О священнослужителях», которые определяли их правовое положение в армии, основные формы деятельности, обязанности. Священников в армейские полки назначал Святейший Синод по представлениям тех епархий, где располагались войска. При этом предписывалось назначать в полки священников «искусных» и известных своим благонравным поведением.
Аналогичный процесс шел и на флоте. Уже в 1710 г. в «Артикулах военных Российскому флоту», действовавших вплоть до принятия в 1720 г. Морского устава, излагались правила совершения утром и вечером молитв и «чтения слова Божия». В апреле 1717 г. высочайшим повелением было решено «в Российском флоте содержать на кораблях и других военных судах 39 священников». Первым военно-морским священником, назначенным 24 августа 1710 г. к адмиралу Ф.М. Апраксину, был священник Иван Антонов.
Вначале военное духовенство находилось в ведении местной церковной власти, но в 1800 г. оно отделяется от епархиального, в армии вводится должность полевого обер-священника, которому подчиняются все священники армии. Первым главой военного духовенства стал протоиерей П.Я. Озерецковский. Впоследствии главный священник армии и флота стал называться протопресвитером.
После проведения военной реформы 60-х годов XIX в. управление военным духовенством приобрело достаточно стройную систему. По «Положению об управлении церквами и духовенством военного ведомства» (1892) все духовенство Вооруженных сил России возглавлялось протопресвитером военного и морского духовенства. По рангу он приравнивался к архиепископу в духовном мире и к генерал-лейтенанту - в военном, имел право на личный доклад царю.
Учитывая, что российская армия комплектовалась не только православными, но на службе в ней состояли представители других конфессий, в штабах военных округов и на флотах были, как правило, один мулла, ксендз, раввин. Проблемы межконфессиональности решались также за счет того, что в основу деятельности военного духовенства закладывались принципы единобожия, уважения других вероисповеданий и культовых прав их представителей, веротерпимости, миссионерства.
В рекомендациях военным священникам, опубликованным в «Вестнике военного духовенства» (1892), разъяснялось: «...все мы христиане, магометане, евреи вместе одновременно молимся Богу нашему, - потому Господь Вседержитель, сотворивший небо, землю и все, что на земле, есть для всех нас единый истинный Бог».
Правовой базой отношения к воинам-иноверцам служили воинские уставы. Так, устав 1898 г. в статье «О богослужении на корабле» предписывал: «Иноверцы христианских исповеданий совершают общественные молитвы по правилам своей веры, с разрешения командира, в назначенном месте, и, по возможности, одновременно с православным богослужением. Во время продолжительных плаваний они увольняются, по возможности, в свою церковь для молитвы и для говения». Этим же уставом разрешалось находящимся на корабле мусульманам или евреям «читать общественные молитвы по правилам своей веры: мусульманам - по пятницам, евреям - по субботам». В главные праздники иноверцы, как правило, освобождались от службы и увольнялись на берег.
Вопрос межконфессиональных отношений регулировался и циркулярами протопресвитера. В одном из них предлагалось «избегать, по возможности, всяких религиозных споров и обличений иных исповеданий» и следить, чтобы в полковые и госпитальные библиотеки не попадала литература «со встречающимися резкими выражениями по адресу католичества, протестантизма и других вероисповеданий, так как подобные литературные произведения могут оскорблять религиозное чувство принадлежащих к этим исповеданиям и ожесточать их против Православной Церкви и в воинских частях сеять пагубную для дела вражду». Величие православия военным священникам рекомендовалось поддерживать «не словом обличения инаковерующих, а делом христианского самоотверженного служения как православным, так инославным, памятуя, что и последние проливают кровь за Веру, Царя и Отечество».
Непосредственная работа по религиозно-нравственному воспитанию возлагалась в большинстве своем на полковых и корабельных священников. Их обязанности были достаточно продуманными и многообразными. В частности, на полковых священников возлагалась обязанность внушать нижним чинам христианскую веру и любовь к Богу и ближним, уважение к верховной монархической власти, ограждать военнослужащих «от вредных учений», исправлять «нравственные недостатки», предотвращать «отступления от православной веры», во время военных действий ободрять и благословить своих духовных детей, быть готовыми положить за веру и Отечество свои души.
Особое значение в деле религиозно-нравственного воспитания нижних чинов отводилось Закону Божьему. Хотя Закон и являлся собранием молитв, особенностей богослужений и таинств православной церкви, солдаты, в большинстве своем малообразованные, на его уроках получали знания из мировой истории и истории России, а также примеры нравственного поведения, основывающиеся на изучении заповедей христианской жизни. Интересно определение человеческой совести, даваемое в четвертой части Закона Божьего: «Совестью называется внутренняя духовная сила в человеке... Совесть есть внутренний голос, который говорит нам, что есть добро и что есть зло, что честно и что нечестно, что справедливо и что несправедливо. Голос совести обязывает нас делать добро и уклоняться от зла. За все доброе совесть награждает нас внутренним миром и спокойствием, а за все недоброе и злое осуждает и наказывает, и человек, поступивший против совести, чувствует в себе нравственный разлад - угрызения и мучения совести».
Полковой (корабельный) священник имел своеобразный церковный актив, добровольных помощников, занимавшихся сбором пожертвований, помогавших во время церковных служб. В деятельность воинской церкви вовлекались и члены семей военнослужащих: пели в хоре, занимались благотворительной деятельностью, работали в госпиталях и др. Церковь способствовала установлению близости нижних чинов и офицеров. В религиозные праздники, особенно в Рождество и на Пасху, офицерам рекомендовалось быть в казармах и христосоваться с подчиненными. После христосования священник части со своими помощниками обходили семьи офицеров, поздравляя их и собирая пожертвования.
Во все времена воздействие словом военные священники подкрепляли твердостью своего духа, личным примером. Многие командиры высоко ценили деятельность военных пастырей. Так, командир гусарского Ахтырского полка, характеризуя военного священника отца Раевского, участвовавшего во многих боях с французами, писал, что он «находился при полку безотлучно во всех генеральных сражениях и даже атаках, под неприятельским огнем... ободряя полк помощью Всевышнего и благословенным оружием Божьим (св. крестом), пораженных смертельною раною... непременно исповедовал и напутствовал в жизнь вечности святыми таинствами; убитых же в сражении и умерших от ран погребал по чиноположению церковному...» Подобным образом начальник 24-й пехотной дивизии генерал-майор П.Г. Лихачев и командир 6-го корпуса генерал Д.С. Дохтуров характеризовали священника Василия Васильковского, неоднократно раненного и награжденного за свои подвиги орденом св. Георгия 4-й степени.
Известно немало случаев героического служения священников, находящихся в плену или на оккупированной врагом территории. В 1812 г. протоиерей Кавалергардского полка Михаил Гратинский, находясь в плену у французов, ежедневно служил молебны о ниспослании победы русской армии. За духовные и боевые подвиги военный священник был награжден крестом на Георгиевской ленте, а царь назначил его своим духовником.
Не менее самоотверженными были подвиги военных священников в русско-японской войне 1904-1905 гг. Все знают о подвиге крейсера «Варяг», о котором сложена песня. Но не всем известно, что вместе с его командиром капитаном 1 ранга В.Ф. Рудневым служил корабельным священником его однофамилец Михаил Руднев. И если командир Руднев управлял боем из боевой рубки, то священник Руднев под артиллерийским огнем японцев «бестрепетно ходил по залитой кровью палубе, напутствуя умиравших и воодушевляя сражавшихся». Так же действовал и корабельный священник крейсера «Аскольд» иеромонах Порфирий во время боя в Желтом море 28 июля 1904 г.
Беззаветно служило, мужественно и геройски себя проявило военное духовенство и в годы Первой мировой войны. Подтверждением его ратных заслуг служит тот факт, что, по неполным данным, за годы Первой мировой войны священникам было вручено: 227 золотых наперсных крестов на Георгиевской ленте, 85 орденов Св. Владимира 3-й степени с мечами, 203 ордена Св. Владимира 4-й степени с мечами, 643 ордена Св. Анны 2-й и 3-й степени с мечами. Только в 1915 г. к высоким боевым наградам было представлено 46 военных священников.
Однако далеко не всем отличившимся на полях сражений довелось увидеть свои награды, почувствовать славу и почет, заслуженные в суровую военную пору. Война не щадила и военных священников, вооруженных только верой, крестом и желанием послужить Отечеству. Генерал А.А. Брусилов, описывая бои русской армии в 1915 г., писал: «В тех жутких контратаках среди солдатских гимнастерок мелькали черные фигуры - то полковые батюшки, подоткнув рясы, в грубых сапогах шли с воинами, ободряя робких простым евангельским словом и поведением... Они навсегда остались там, на полях Галиции, не разлучившись с паствой». По неполным данным, сложили свои головы или были искалечены в боях более 4,5 тысячи священнослужителей. Это убедительное свидетельство того, что военные священники не кланялись пулям и снарядам, не отсиживались в тылу, когда их подопечные проливали кровь на поле боя, а до конца исполняли свой патриотический, служебный и нравственный долг.
Как известно, в годы Великой Отечественной войны в Красной армии священников не было. Но представители духовенства принимали участие в боевых действиях на всех фронтах Великой Отечественной войны. Многие священнослужители награждены орденами и медалями. Среди них - орденом Славы трёх степеней диакон Б. Краморенко, орденом Славы III степени - клирик С. Козлов, медалью «За отвагу» священник Г. Степанов, медалью «За боевые заслуги» - митрополит Каменский, монахиня Антония (Жертовская).
Время появления первых священников при воинских дружинах точно неизвестно. Петр I законодательно повелел быть священнослужителям при каждом полку и корабле, и с первой четверти XVIII века назначения священнослужителей к воинским частям (прежде всего, на флот) становятся регулярными.В течение XVIII века управление военным духовенством в мирное время не отделялось от епархиального управления и принадлежало архиерею той местности, где был расквартирован полк. Реформу управления военным и морским духовенством осуществил император Павел I. Указом от 4 апреля 1800 года должность полевого обер-священника стала постоянной, в его руках сосредоточилось управление всем духовенством армии и флота. Обер-священник получил право сам определять, переводить, увольнять, представлять к наградам священнослужителей своего ведомства. Для военных пастырей были определены регулярное жалование и пенсия. Первый обер-священник Павел Озерецковский был назначен членом Святейшего Синода и получил право по вопросам кадровой политики сноситься с епархиальными архиереями без доклада Синоду. Кроме того, обер-священник получил право личного доклада императору.
В 1815 году было образовано отдельное управление обер-священника Главного штаба и войск гвардии (позднее включившее в себя и гренадерские полки), вскоре ставшее в вопросах управления фактически независимым от Синода. Обер-священники гвардейского и гренадерского корпусов Н.В. Музовский и В.Б. Бажанов в 1835-1883 годах возглавляли также придворное духовенство и являлись духовниками императоров.
Новая реорганизация управления военным духовенством произошла в 1890 году. Власть вновь сосредоточилась в лице одного человека, получившего титул протопресвитера военного и морского духовенства. Во время Первой мировой войны протопресвитеру Г.И. Шавельскому впервые было дано право личного присутствия на военном совете; протопресвитер находился непосредственно в ставке и, как и некогда первый обер-священник П.Я. Озерецковский, имел возможность личного доклада императору.
Численный состав священнослужителей в русской армии определялся штатами, утвержденными Военным ведомством. В 1800 году при полках служило около 140 священников, в 1913 году - 766. В конце 1915 года в армии служило около 2000 иереев, что составляло примерно 2% от общего числа священнослужителей империи. Всего за годы войны в армии отслужило от 4000 до 5000 представителей православного духовенства. Многие из кадровых священников продолжили свою службу в армиях А.И. Деникина, П.Н. Врангеля, А.В. Колчака.
Полковой священник находился в двойном подчинении: по церковным делам - главному священнику, по другим вопросам - военному начальству. Долгая служба в одном и том же полку была большой редкостью. Обычно священнослужитель постоянно перемещался из полка в полк, в среднем каждые пять лет, причем нередко из одного конца империи в другой: из Брест-Литовска в Ашхабад, оттуда в Сибирь, потом на запад, в Гродно, и т.д.
 |
По инструкциям Г.И. Шавельского, помимо выше названных обязанностей, полковой священник должен был: помогать врачу в перевязке ран; заведовать выносом с поля боя убитых и раненых; извещать родных о смерти воинов; организовывать в своих частях общества помощи семьям убитых и увечных воинов; заботиться о поддержании в порядке воинских могил и кладбищ; устраивать походные библиотеки.
С 1889 года в служебных правах военные священнослужители были приравнены к следующим армейским чинам: главный священник - к генерал-лейтенанту, протоиерей - к полковнику, иерей - к капитану, диакон - к поручику. На Руси защита Отечества всегда считалась святым делом, но в русской покаянной дисциплине убийство, даже на войне, с какой бы целью и при каких бы обстоятельствах оно ни было совершено, - осуждалось. Священнослужителям и монахам, согласно 83-му апостольскому правилу и 7-му определению IV Вселенского Собора, запрещено участвовать в военных действиях с оружием в руках. Но на Руси, особенно в раннее Средневековье, представители духовенства иногда, по разным причинам, принимали непосредственное участие в битвах. В Куликовской битве 1380 года по благословению Сергия Радонежского сражались схимонахи Александр Пересвет и Роман (Родион) Ослябя, впоследствии канонизированные.
В.Н. Татищев указывает следующие случаи участия священнослужителей в войнах: «Что о монахах и попах на войну воспоминает, то по истории нахожу обстоятельство: новгородцы Изяславу Второму противо дяди его Юрия Второго приговорили всех чернецов и церковников нарядить, и ходили; Сергий, игумен Радонежский, Димитрию Донскому двух воинов постриженных послал, и побиты; Старые Русы поп Петрила с войском на Литву ходил и победил; костромской игумен Серапион в нашествие татар Казанских, собрав монахов и попов, татар победил. Может же, того более было, да истории до нас не дошли».
Во время осады многие монастыри превращались в крепости, где вооружались иногда и монашествующие лица. В обороне Троице-Сергиевой лавры от поляков в 1608-1610 годах активно участвовали монахи, старцы Ферапонт и Макарий возглавили конную атаку иноков.
Известен и другой случай. Митрополит Новгородский Исидор в 1611 году при осаде Новгорода шведами служил молебен на стенах крепости. Увидев, что протопоп Софийского собора Амос ожесточенно сопротивляется врагам, митрополит снял с него какую-то церковную епитимью. Амос сражался до тех пор, пока его дом не был сожжен вместе с ним.
В XVIII веке единственный известный нам случай прямого участия священника в битве отражен в «Деяниях Петра Великого». Там говорится, что «олонецкий поп Иван Окулов в 1702 году, собрав охочих людей до тысячи человек, ходил за шведский рубеж, разбил четыре неприятельских заставы, побил до 400 шведов и со взятыми рейтарскими знаменами, барабанами, оружием и лошадьми возвратился в торжестве; чего же забрать не смог с собою, то предал огню».
В XIX веке нам известно несколько случаев прямого участия священнослужителей в битвах. В 1854 году монахи Соловецкого монастыря обороняли монастырь от нападения английской эскадры. В том же году священник Гавриил Судковский был награжден золотым наперсным крестом на Георгиевской ленте из кабинета Его императорского величества «за содействие в отражении англо--французских пароходов, напавших на Очаковскую крепостную батарею 22 сентября 1854 года, когда под выстрелами благословлял каждого и сам заряжал орудия калеными ядрами». При этом позднее, служа в городе Николаеве отец Гавриил прославился как молитвенник и постник.
Во время Первой мировой войны среди духовенства было много желающих добровольцами служить в армии с оружием в руках, и в 1915 году Святейшим Синодом было утверждено определение, категорически запрещающее священникам идти в армию не на духовные должности.
В 1914-1917 годах священнослужители часто возглавляли пешие и конные атаки, но без оружия, только с крестом в руках. Во время русско-японской войны погибло 16 священнослужителей, было ранено и контужено не меньше 10 человек. Выявленные нами данные говорят о том, что к лету 1917 года на войне пострадал 181 священнослужитель. Из них были: убиты - 26, умерли от ран и болезней - 54, ранены - 48, контужены - 47, отравлены газами - 5 человек. Число убитых и умерших от ран и болезней составляет 80 человек. В Первую мировую войну к 1917 году в плену перебывало или продолжало находиться не менее 104 православных священнослужителей.
Говоря о наградах духовенства, следует сказать, что к началу XX века порядок наград белых священнослужителей выглядел следующим образом: набедренник; фиолетовая скуфья; фиолетовая камилавка; наперсный крест от Святейшего Синода; орден святой Анны 3-й степени; сан протоиерея; орден святой Анны 2-й степени; орден святого Владимира 4-й степени; палица; орден святого Владимира 3-й степени; золотой наперсный крест из кабинета Его императорского величества; золотой наперсный крест с украшениями из кабинета Его императорского величества; орден святой Анны 1-й степени; митра. Для иеромонахов из вышеперечисленных наград исключались скуфья, камилавка, сан протоиерея и добавлялся сан игумена (дававшийся после получения ордена святого Владимира 4-й степени) и сан архимандрита (дававшийся после получения палицы или ордена святого Владимира 3-й степени). Благодаря наличию «духовных» наград (скуфьи, наперсного креста и т.д.), военные священники могли иметь значительное количество отличий и даже превосходить в этом показателе офицерский состав.
До 1885 года священнослужители могли носить ордена, медали и другие светские знаки отличия поверх облачения при совершении богослужений. Только с 1885 года по инициативе императора Александра III ношение духовными лицами светских знаков отличия при совершении богослужений в священном облачении было запрещено. «Исключение из сего правила допускались лишь для знаков ордена святого Георгия и наперсных крестов на Георгиевской ленте».
За отличия в Первую мировую войну военным священникам было выдано до марта 1917 года: орденов святой Анны 3-й степени с мечами - более 300, без мечей - около 500, орденов 2-й степени с мечами - более 300, без мечей - более 200, орденов святой Анны 1-й степени с мечами и без мечей - около 10, орденов святого Владимира 3-й степени с мечами - более 20, без мечей - около 20, святого Владимира 4-й степени с мечами - более 150, без мечей - около 100.
Наперсный крест на Георгиевской ленте с 1791 по 1903 год получил 191 православный священнослужитель, за русско-японскую войну - 86, с 1914 по март 1917 года - 243. Орденом святого Георгия 4-й степени в течение XIX века было награждено 4 священнослужителя, за русско-японскую войну - 1 и с начала Первой мировой войны по март 1917 года - 10.
Отличия, за которые священники могли быть пожалованы орденами с мечами или наперсным крестом на Георгиевской ленте (на основании изучения нами реальной наградной практики) можно разделить на три группы. Во-первых, это подвиг священника в решительные минуты боя с крестом в поднятой руке, воодушевлявшего солдат продолжать сражение. Рискуя жизнью, священник вел за собой нижние чины. Как правило, это происходило, когда бывали убиты или ранены офицеры полка. Известны сотни таких случаев. Например, этот подвиг в Первую мировую войну совершили священник 318-го пехотного Черноярского полка Александр Тарноуцкий (был убит) и старец иеромонах Богородицко-Площанской пустыни Брянского уезда, служивший в 289-м пехотном Коротоякском полку Евтихий (Тулупов) (был убит). Священник 9-го драгунского Казанского полка Василий Шпичак на лошади первый повел полк в атаку.
Другой тип отличия священника связан с усердным исполнением своих непосредственных обязанностей в особых условиях. Напутствия и причащение раненых воинов, благословение на бой производились священнослужителем с риском для собственной жизни. Иногда, причащая раненых на боле боя, священник бывал сам тяжело ранен. Часто священнослужители совершали богослужения под огнем противника. Например, священник 115-й бригады государственного ополчения Николай Дебольский не прервал службы, когда прямо во время великого входа внезапно появившийся вражеский аэроплан сбросил несколько бомб рядом с молящимися. Священник 15-го драгунского Переяславского полка Сергий Лазуревский с немногими добровольно оставшимися воинами не оставил службы всенощного бдения под шрапнельным огнем до тех пор, пока не был контужен.
В 1915 году на Галицком фронте, когда иеромонах 311-го пехотного Кременецкого полка Митрофан совершал литургию, снаряд попал в церковь, пробил крышу и потолок алтаря, после чего упал около престола с правой стороны. Отец Митрофан перекрестил бомбу и продолжил службу. Снаряд не разорвался, а молящиеся, видя спокойствие священника, остались на своих местах. По окончании литургии снаряд вынесли из храма.
В 1915 году при селе Мальнов священник 237-го пехотного Грайворонского полка Иоаким Лещинский в полутора верстах от боя совершал молебен о даровании победы. В это время «снаряд ударил в крыло паперти и, отхлынув чудом Божиим, сразу в углу в пяти шагах разорвался. Сила взрыва была очень велика, ибо угол большого храма был оторван силой взрыва, около водосточного камня образовалась глубокая яма, а камень сброшен в сторону на несколько шагов и разорвался в куски. Много побитых стекол в храме. Одна пуля угодила в стену ризницы». Батюшка продолжил службу. Среди трехсот человек молящихся не было ни убитых, ни раненых, только один человек оказался контужен.
Священник 6-го Финляндского стрелкового полка Андрей Богословский, стоя на возвышении, благословлял каждого подходившего к нему воина. Когда началась стрельба, он остался стоять на прежнем месте. Грудь его защитила дароносица, висевшая на шее, дав пуле, летевшей в сердце, боковое направление.
Иногда священники погибали при подготовке похорон убитых воинов во время продолжающегося боя. Так был убит иерей 15-го гренадерского Тифлисского полка Елпидий Осипов. Священник 183-го пехотного Пултусского полка Николай Скворцов, узнав, что в занятом неприятелем селе есть убитые и раненые, добровольцем пошел туда для напутствия и погребения. Своим примером он увлек за собой несколько человек медиков и санитаров.И, наконец, духовенство совершало возможные для всех армейских чинов подвиги. Первый полученный наперсный крест на Георгиевской ленте был вручен священнику 29-го пехотного Черниговского полка Иоанну Соколову за спасение полкового знамени. Крест был вручен ему лично Николаем II, о чем сохранилась запись в дневнике императора. Сейчас это знамя хранится в Государственном историческом музее в Москве.
Иерей 42-й артиллерийской бригады Виктор Кашубский, когда была прервана телефонная связь, добровольцем пошел искать разрыв. Телефонист, ободренный его примером, пошел за священником и исправил линию. В 1914 году иерей 159-го пехотного Гурийского полка Николай Дубняков, когда был убит начальник обоза, взял командование на себя и довел обоз до места назначения. Священник 58-го пехотного Прагского полка Парфений Холодный в 1914 году вместе с тремя другими чинами, случайно столкнувшись с австрийцами, вышел с иконой «Спас Нерукотворный» вперед и, проявив выдержку, уговорил сдаться 23 солдат и двух офицеров противника, приведя их в плен.
Получивший орден святого Георгия 4-й степени священник 5-го Финляндского стрелкового полка Михаил Семенов не только самоотверженно исполнял пастырские обязанности, но и в 1914 году добровольцем вызвался провезти недостающие патроны на передовую по открытому месту, непрерывно обстреливаемому тяжелой артиллерией. Он увлек за собой несколько нижних чинов и благополучно провез три двуколки, чем обеспечил общий успех операции. Месяц спустя, когда командир полка вместе с другими офицерами и отцом Михаилом вошли в помещение, предназначенное для них, там оказалось неразорвавшаяся бомба. Отец Михаил взял ее на руки, вынес из помещения и утопил в протекавшей рядом реке.
Иеромонах Антоний (Смирнов) Бугульминского Александро-Невского монастыря, исполнявший пастырские обязанности на корабле «Прут», когда судно было разбито и стало погружаться в воду, уступил свое место в шлюпке матросу. С тонущего корабля, надев облачение, он благословлял матросов. Иеромонах был награжден орденом святого Георгия 4-й степени посмертно.
Совершали подвиги и представители приходского духовенства. Так, священник Кремовского прихода Белгорайского уезда Холмской епархии Петр Рылло совершал богослужение, когда «снаряды рвались за церковью, перед ней и пролетали сквозь нее».
Говоря о церквях Военного и Морского ведомств, следует сказать, что в XVIII веке обер-священнику были подведомственны только походные церкви при полках. С начала XIX века в ведомство обер-священника (позднее главного священника, протопресвитера) постоянно переходили все новые и новые неподвижные церкви: госпитальные, крепостные, портовые, при военно-учебных заведениях и даже храмы, прихожанами которых, помимо военных чинов, являлись местные жители.
В течение XIX века мы видим следующее изменение численности неподвижных церквей Военного и Морского ведомств: в 1855 году - 290, в 1878 году - 344, в 1905 году - 686, в 1914 году - 671 церковь. Престолы военных церквей освящались во имя тезоименитых императорам святых, в память значимых событий из жизни царской семьи и в память событий, связанных с историей учреждения или военными победами полка. Тогда престолы освящались во имя того святого, чей праздник приходился на день памятного события.Во многих полковых церквях и храмах военных училищ на стенах укреплялись мемориальные доски с именами погибших в разных кампаниях воинских чинов, как правило, офицеров поименно, солдат - общим числом. В церквях хранились знамена и всевозможные военные реликвии. В Преображенском всей гвардии соборе хранилось 488 знамен, 12 замков и 65 ключей от крепостей европейской и азиатской Турции, завоеванных русскими войсками в царствование Николая I, и другие трофеи. В убранстве церквей могли быть использованы элементы воинской символики. Так, в убранстве церкви Генерального и Главного штаба были использованы изображения ордена святого Георгия.
Судьба кадровых священнослужителей Военного и Морского ведомств после окончания Первой мировой войны сложилась по-разному. Часть людей оказалась в эмиграции: во Франции, Чехословакии, Финляндии, Греции и т.д. Из священнослужителей, оставшихся в России, многие погибли от рук большевиков в годы гражданской войны, как например Алексий Ставровский, Николай Яхонтов, главный священник армий Юго-Западного фронта Василий Грифцов. Некоторые священнослужители были репрессированы в советское время, как например священники Василий Ягодин, Роман Медведь и другие.
Некоторые священнослужители, оставаясь в Церкви, дожили до глубокой старости и поддерживали Советскую власть в годы Великой Отечественной войны. Например, награжденный золотым наперсным крестом на Георгиевской ленте протоиерей Федор Забелин скончался в 1949 году в возрасте 81 года. Во время Великой Отечественной войны он служил, с разрешения немецкого командования, настоятелем Павловского собора в Гатчине, и спас от смерти советского разведчика, спрятав его под покрывалом престола в алтаре.
В наше время некоторые бывшие военные священники канонизированы. Священник Герман Джаджанидзе канонизирован Грузинской Православной Церковью. Русской Православной Церковью канонизированы бывшие кадровые священники, впоследствии епископы: Онисим (до пострига - Михаил Пылаев), Макарий (до пострига - Григорий Кармазин), священники Николай Яхонтов, Сергий Флоринский, Илия Бенеманский, Александр Саульский и другие.
В современной России постепенно возрождается традиционная для русской армии деятельность православных священнослужителей в войсках.
К сожалению, в настоящее время существует мало исследований, посвященных российскому военному духовенству. В какой-то мере восполнить этот пробел сможет «Памятная книга военного и морского духовенства Российской империи XIX - начала XX веков: Справочные материалы», изданная в рамках исторического проекта «Летопись», одной из задач которого стало составление базы данных (Синодика) православного духовенства Российской империи. В 2007 году проект «Летопись» был поддержан настоятелем московского ставропигиального Сретенского монастыря архимандритом Тихоном (Шевкуновым).
На войне Божественную справедливость и Божие попечение о людях видно особенно отчетливо. Война не терпит бесчестия - человека безнравственного пуля быстро находит.
Преподобный Паисий Святогорец
Во времена тяжелых испытаний, потрясений и войн Русская Православная Церковь всегда была со своим народом и своей армией, не только укрепляя и благословляя солдат на брань за свое Отечество, но и с оружием в руках на передовой, как в войне с армией Наполеона и фашистскими захватчиками в Великую Отечественную. Благодаря Указу Президента России от 2009 года о возрождении института штатного военного духовенства православные священники стали неотъемлемой частью современной российской армии. Наш корреспондент Денис Ахалашвили побывал в отделе по взаимоотношению с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями Екатеринбургской епархии, где из первых уст узнал о том, как сегодня складываются отношения Церкви и армии.
Чтобы в части и Литургия служилась, и беседы на духовные темы проводились
Полковник - руководитель отдела по взаимоотношению с Вооруженными Силами и правоохранительными учреждениями Екатеринбургской епархии:
В Екатеринбургской епархии отдел был создан в 1995 году. С этого времени мы подготовили и заключили договора о сотрудничестве со всеми силовыми структурами на территории Уральского федерального округа: Главным управлением МЧС по Свердловской области, Главным управлением МВД РФ по Свердловской области, Уральским военным округом, Уральским округом внутренних войск МВД РФ. Первой в постсоветской России Екатеринбургская епархия подписала соглашение о сотрудничестве с военным комиссариатом Свердловской области. Из нашей структуры впоследствии были созданы отделы по работе с казачеством и по тюремному служению. Мы сотрудничали с 450 воинскими частями и соединениями Вооруженных Сил и подразделениями силовых структур на территории Свердловской области, где окормлением верующих регулярно занимались 255 священнослужителей нашей епархии. С преобразованием епархии в митрополию в Екатеринбургской епархии это 154 священника в 241 воинской части и подразделении силовых структур.
С 2009 года после издания Указа Президента РФ о создании института штатного военного духовенства в российской армии определено должностей штатного военного духовенства 266, помощников командиров по работе с верующими военнослужащими из числа духовенства традиционных конфессий, в том числе православных священников. На территории нашей епархии таких должностей определено пять.
Сегодня у нас 154 священника посещают военные части, где совершают таинства, читают лекции, проводят занятия и т.д. Как-то Святейший Патриарх Кирилл сказал, что священник, посещающий военную часть один раз в месяц, похож на свадебного генерала. Не уверен, что передаю дословно, но смысл понятен. Я, как кадровый военный, прекрасно понимаю, что если священник будет раз в месяц приходить в часть, где служит 1500 человек, то реально он сможет пообщаться в лучшем случае с парой десятков воинов, что, конечно же, недостаточно. Мы решили повысить эффективность нашего сотрудничества следующим образом: с согласия командования частей в определенный день в конкретную военную часть приезжает сразу 8-10 священников. Трое прямо в части служат Божественную литургию, остальные исповедуют. После Литургии, исповеди и Причастия военные отправляются на завтрак, после которого их распределяют на группы, где каждый из священников проводит беседу на заданную тему, исходя из церковного календаря и конкретных потребностей той или иной части. Отдельно - офицеры штаба, отдельно - контрактники, отдельно - военнослужащие срочной службы, затем медики, женщины и гражданский персонал; группа тех, кто находится в медучреждениях. Как показала практика, в сегодняшних условиях это наиболее эффективная форма сотрудничества: военнослужащие получают духовные знания, но и участвуют в Литургии, исповедуются и причащаются, а также имеют возможность пообщаться и обсудить с конкретным священником волнующую личную тему, что, учитывая психологические требования к современной армии, очень важно. От командования соединений я знаю, что эффект был очень хорошей, командиры частей просят проводить подобные мероприятия постоянно.
Ежегодно мы отмечаем день защитника Отечества. А накануне этого праздника мы, по благословению митрополита Екатеринбургского и Верхотурского Кирилла, едем по домам поздравлять наших ветеранов, вручаем им поздравительные адреса и памятные подарки от правящего архиерея.
«Батюшка для солдата - родной человек,
с которым можно поговорить о наболевшем»
Моя история служения в армии началась много лет назад, когда я был настоятелем храма Сергия Радонежского на окраине Екатеринбурга - в поселке Большой Исток за аэропортом Кольцово. Благочинным у нас был замечательный батюшка протоиерей Андрей Николаев, из бывших военных, который 13 лет прослужил в армии прапорщиком и пользовался у военных большим авторитетом. Как-то раз он спросил у меня, как я смотрю на то, чтобы не просто время от времени ездить в военную часть, которую мы окормляли, а стать постоянным штатным армейским священником. Я подумал и согласился. Помню, когда мы с отцом Андреем пришли к нашему владыке Кириллу за благословением, тот пошутил: вот, мол, некоторые (показывает на отца Андрея) из армии уходят, а некоторые (показывает на меня) туда, наоборот, идут. На самом деле владыка был очень рад, что отношения с армией у нас перешли на новый уровень, что кроме меня еще четверо священников нашей епархии были утверждены министром обороны и стали штатными священниками. Владыка благословил и сказал много теплых напутственных слов. И с июля 2013 года, как пришел официальный приказ о моем назначении, я служу в расположении своей части.
Как происходит служение? Сначала, как полагается, утренний развод. Я обращаюсь к военнослужащим воинской части с напутственной речью, после этого официальная часть заканчивается, ноги в руки - и пошел мотать километры по подразделениям. Воинская часть у нас большая - 1,5 тысячи человек, пока обойдешь все намеченные по плану адреса, к вечеру ног под собой не чуешь. В кабинете я не сижу, сам хожу к людям.
Молитвенная комната у нас в середине казармы. Когда солдату нелегко, он посмотрит - а Бог вот Он, рядом!
Молитвенная комната у нас находится в холле, в середине казармы: слева койки в два яруса, справа койки, молитвенная комната посередине. Это удобно: захотел помолиться или с батюшкой пообщаться - вот он рядом, пожалуйста! Там я принимаю каждый день. Да и нахождение святынь, икон, жертвенника, иконостаса, свечей посреди солдатского быта тоже действует благотворно на солдат. Солдату бывает непросто, он посмотрит - Бог вот Он, рядом! Помолился, со священником пообщался, поучаствовал в таинствах - и стало лучше. Это же все видно, на твоих глазах происходит.
Если никаких учений или авралов, каждую субботу и воскресенье я служу. Кто хочет и не в наряде, приходит на вечернюю, исповедуется, готовится к Причастию.
Во время богослужения у Святой Чаши все мы становимся братьями во Христе, это тоже очень важно. Это потом сказывается на отношениях между офицерами и подчиненными.
Вообще так скажу: если бы от священников пользы в армии не было - их бы там тоже не было! Армия - дело серьезное, там некогда ерундой заниматься. Но как показывает опыт, нахождение священника в части реально благотворно влияет на обстановку. Священник - это не психолог, это батюшка, батя, для солдата - родной человек, с которым можно поговорить по душам. Буквально позавчера пришел ко мне ефрейтор-срочник, глаза грустные, потерянный… Что-то у него не получается, где-то с ним грубо обошлись, вот и напало на человека уныние, он замкнулся в себе. Мы с ним поговорили, посмотрели на его проблемы с христианской стороны. Я говорю: «Ты же ведь в армию не просто так попал, ты сам службу выбрал?» Он кивает. «Ты хотел служить?» - «Конечно, хотел!» - отвечает. - «Что-то пошло не так, что-то оказалось не таким радужным, как думал. Но разве так только в армии? Везде, если присмотреться, есть и вершки, и корешки! Когда женишься, то думаешь, что будешь лежать у телевизора и радоваться, а вместо этого в два раза больше работать придется, чтобы жену и семью содержать! Не бывает, как в сказке: раз - и готово, по щучьему велению! Нужно потрудиться! И Бог поможет! Давай мы помолимся, попросим у Бога помощи вместе!»
Когда человек видит, что он не один, что Господь рядом и ему помогает, все меняется.
В условиях современной армии с повышенными психологическими и профессиональными нагрузками такие теплые доверительные искренние отношения очень важны. Ты с ребятами каждый день общаешься, разговариваешь, чай пьешь, все в открытую, глаза в глаза. Молишься за них каждый день. Если этого у тебя нет, если ты какой-то весь из себя непреступный, в армии тебе делать нечего, никто тебя не поймет, и никому ты здесь не нужен.
«У нас уже традиция: на все учения мы обязательно берем походную церковь»
, помощник начальника отделения по работе с верующими военнослужащими Управления по работе с личным составом Центрального военного округа:
В 2012 году я был настоятелем храма архангела Михаила в рабочем поселке Ачит и окормлял военкомат, пожарную часть, полицию, поэтому, когда владыка благословил меня на это служение, я уже имел неплохой опыт отношений с представителями разных силовых структур. При штабе округа создано отделение по работе с верующими военнослужащими, где постоянно находятся два священника и начальник отделения. Кроме духовного окормления командного состава округа, наша задача - помочь воинским частям, где нет штатных священников, наладить работу с верующими, приезжать по мере необходимости и выполнять свои священнические обязанности. Кстати, в части иногда к тебе обращаются не только православные. Недавно ко мне подходил солдат-мусульманин. Он хотел попасть на службу в мечеть, но не знал, как это сделать. Я ему помог, узнал, где находится ближайшая мечеть, когда там проводятся службы, как можно туда добраться…
В это время у отца Владимира звонит телефон, он просит прощения и отвечает: «Здравия желаю! Бог благословит! Да, согласен! Пишите рапорт на имя правящего архиерея. Если он благословит, я еду с вами!»
Спрашиваю, в чем дело. Отец Владимир улыбается:
На учения? Конечно, поеду! Будем находиться в поле, жить в палатке, режим - как у всех
Звонил командир части, на следующей неделе они выезжают на учения, просил поехать с ними. Конечно, поеду! Учения короткие - всего две недели! Будем находиться в поле, жить буду в палатке, режим - как у всех. Утром они на зарядку, у меня утреннее правило. Потом в походном храме, если нет службы, я принимаю желающих. У нас уже традиция: на все учения мы обязательно берем с собой походную церковь, где можем совершать все необходимые таинства, крещение, Литургию… Также обязательно ставится палатка для мусульман.
Вот были мы на сборах возле г. Чебаркуля, что в Челябинской области; рядом находилась деревня, где был храм. Местный батюшка не только служил с нами Литургию, но и давал нам для богослужения свои сосуды и просфоры. Было большое богослужение, куда съехалось несколько священников, все исповедовали, на Литургии было много причастников из нескольких военных частей.
На территории нашей части на Уктусе (один из районов г. Екатеринбурга. - Д.А. ) построен храм мученика Андрея Стратилата, где я являюсь настоятелем и регулярно там служу. Кроме этого по договоренности с командирами частей мы постоянно выезжаем группами священников до десяти человек в какую-нибудь часть нашего округа, где читаем лекции, проводим открытые занятия на заданную тему и обязательно служим Литургию, исповедуем и причащаем. Потом мы расходились по казармам, и - по желанию - общались со всеми верующими, как с военными, так и с гражданским персоналом.
Служить в разведке - дело непростое
, настоятель храма Георгия Победоносца в пос. Марьинском:
Я дважды выезжал в командировки в Северокавказский регион, где находился с походным храмом Александра Невского в расположении воинской части Уральского округа внутренних войск. Как проходила служба? Утром на построении с разрешения командования читаешь утренние молитвы. Выходишь перед строем, все снимают головные уборы, читаешь «Отче наш», «Богородице Дево», «Царю Небесный», молитву на начало доброго дела и отрывок из жития святого, которому посвящен этот день. Кроме тех, кто на выезде, на построении присутствует 500-600 человек. После молитвы начинается развод. Я иду в храм, где принимаю всех желающих. Раз в неделю провожу духовные беседы с личным составом. После беседы начинается личное общение с глазу на глаз.
Есть такая шутка, что в армии не матерятся, в армии на этом языке разговаривают. А когда рядом находится священник, даже офицеры начинают себя сдерживать в этом плане. Говорят уже более близкие русскому языку слова, вспоминают о вежливости, прощения просят, отношения между собой и подчиненными становятся более дружественными, более человечными что ли. Приходит, например, майор на исповедь в нашу палатку, а перед ним простой боец стоит. Майор ведь не отталкивает его, не лезет вперед, он стоит и ждет своей очереди. А потом они вместе с этим солдатом из одной Чаши причащаются. И когда они встречаются в обычной обстановке, они уже друг друга по-иному воспринимают, чем до этого.
Сразу чувствуется, что ты находишься в расположении военной части, каждый день выполняющей боевые задачи. Это на гражданке все бабушки тебя любят, только и слышишь: «Батюшка, батюшка!», и, каким бы ты ни был, тебя просто потому, что ты священник, любят. Здесь совсем не так. Они здесь повидали всякого и просто так с распростертыми объятиями тебя не примут. Их уважение нужно заслужить.
Наш полевой храм приписан к взводу разведки. На них лежит обязанность установки, сборки и перемещения передвижного храма. Эти ребята очень серьезные - краповые береты. Чтобы стать краповым беретом, ты должен умереть, а потом воскреснуть - так говорят. Многие из них прошли обе чеченские кампании, видели кровь, видели смерть, теряли боевых друзей. Эти люди - состоявшиеся личности, отдавшие служению Родине всего себя. Все разведчики - это простые прапорщики, у них нет высоких званий. Но случись война, каждого из них по отдельности поставят командиром взвода, они выполнят любые задачи командования, поведут за собой солдат. На них держится боевой дух, это элита нашей армии.
Разведчики всегда вновь прибывшего священника приглашают к себе на чай знакомиться. Это очень важный ритуал на самом деле, во время которого о тебе складывается первое и часто оно же и последнее впечатление. Что ты из себя представляешь? Что ты за человек? Можно ли вообще тебе доверять? Они проверяют тебя как мужчину, присматриваются, задают разные каверзные вопросы, интересуются твоей прошлой жизнью.
Сам я из оренбургских казаков, и поэтому для меня шашечки и пистолетики были знакомы с детства, у нас на уровне генетики любовь к военному делу. В свое время я занимался в клубе юного десантника, с 13 лет прыгал с парашютом, мечтал служить в десанте. К сожалению, из-за проблем со здоровьем в десант меня не взяли, я служил в обычных войсках.
Разведчики мишени осмотрели, смеются: «Тест прошел!» Давай, говорят, к нам, в краповые береты!
Я выезжал с разведчиками на стрельбы, там они проверили, чего я стою в бою. Дали мне сначала пистолет. Мне он не очень понравился: я на «гражданке» в тире из более тяжелой «Беретты» стреляю. Но ничего, приноровился, выбил все мишени. Потом они дали мне какой-то новый автомат, специально для разведчиков разработанный, короткоствольный. Я отстрелял по общей мишени, смотрю: отдача у него слабая, стрелять легко, удобно - и второй магазин отстрелял по движущимся мишеням, выбил все «десятки». Они мишени осмотрели, смеются: «Тест прошел!» Давай, говорят, к нам, в краповые береты! Стрелял я из пулемета АК, тоже хорошо получилось.
После стрельб количество прихожан в части резко увеличилось. Сейчас с Пашкой из разведки мы регулярно переписываемся. Он пишет мне, как там у них дела, а я - как тут у нас; обязательно с праздниками друг друга поздравляем. Когда мы с ним познакомились во время моей первой командировки, то он, когда «Отче наш» читал, раз восемь ошибся, а в крайней командировке через два года, когда мы снова с ним встретились, он читал на службе Часы и молитвы к Причастию.
Еще у меня есть друг из казаков, Сашка-фээсбэшник. Такой на Илью Муромца похожий, на полголовы меня повыше и в плечах пошире будет. Их отряд ФСБ перевели, а его оставили что-то из оставшегося оборудования охранять. Вот он и охраняет. Спрашиваю: «Как, Сашка, дела?» Он благословение берет, мы целуемся по-братски, и он радостно отвечает: «Всё слава Богу! Охраняю помаленьку!»
Хоругвь нес знаменосец из Кремлевского полка. Так нес - глаз не оторвать! Хоругвь по воздуху плыла!
На Крещение мы с нашими разведчиками нашли заброшенный старый фонтан, быстренько его очистили, заполнили водой и сделали Иордань. Отслужили праздничную службу, а потом был ночной крестный ход, с хоругвями, с иконами, фонарями. Идем, поем, молимся. Впереди хоругвь нес настоящий знаменосец, так нес - глаз не оторвать! Хоругвь просто по воздуху плывет! Я потом у него спрашиваю: где ты этому научился? Он мне говорит: «Да я профессиональный знаменосец, в Кремлевском полку служил, на Красной площади со знаменем ходил!» Вот такие у нас замечательные бойцы там были! А потом все - и командиры, и бойцы, и гражданский персонал - пошли как один к Крещенской купели. И всё слава Богу!
Интересуетесь, как я храм построил? Я в нем настоятель, так скажу. Когда мы стройку окончили, храм освятили, поехал я к своему духовнику. Рассказываю, фотографии показываю: так, мол, и так, батюшка, я храм построил! А он смеется: «“Муха, муха, где ты была?” - “Как где? Поле пахала!” Ее спрашивают: “Как, сама?” Она говорит: “Ну, не совсем сама. Я на шее у вола сидела, который поле пахал”. Так и твой храм люди строили, благотворители, жертвователи разные… Может, бабушки по копеечке собирали. Твой храм народ построил, а Господь поставил тебя там служить!» С тех пор я больше не говорю, что я храм построил. А служить - да, служу! Есть такое дело!
«Бог даст, эту Пасху будем служить уже в новом храме»
, помощник командира отдельной железнодорожной бригады:
Хорошо, когда командир подает пример своим подчиненным. Наш командир части - верующий человек, регулярно исповедуется и причащается. Начальник управления - тоже. Подчиненные смотрят, и некоторые тоже приходят на службу. Никто никого не заставляет, и этого делать нельзя, ведь вера - это личное сокровенное дело каждого. Своим личным временем каждый может распоряжаться, как ему хочется. Можешь книжку читать, можешь телевизор смотреть или спать. А можешь пойти в храм на службу или со священником пообщаться - если не исповедоваться, то так, по душам поговорить.
Никто никого не заставляет, и этого делать нельзя, ведь вера - личное сокровенное дело каждого
Иногда у нас на службе собирается по 150-200 человек. На последней Литургии причащались 98 человек. Общая исповедь сейчас не практикуется, поэтому представьте, сколько у нас длится исповедь.
Кроме того, что я служу в части, на «гражданке» я настоятель храма святителя Ермогена на Эльмаше. Когда есть возможность, мы берем бортовой «Урал», там может разместиться 25 человек желающих, которые приезжают ко мне на службу. Естественно, люди знают, что это не экскурсия и не увеселительное мероприятие, что там надо будет стоять на службе, молиться, поэтому случайные люди туда не ездят. Ездят те, кто хочет помолиться в храме за богослужением.
Раньше вечернее время в части занимал заместитель командира по воспитательной работе, сейчас решили вечернее время отдать священнику, то есть мне. В это время я встречаюсь с военнослужащими, знакомлюсь, общаюсь. Спрашиваю: «Кто хочет поехать ко мне в храм на службу?» Составляем список желающих. И так по каждому подразделению. Подаю списки командиру бригады и командиру подразделения, ротному, те отпускают военнослужащих, когда надо на службу. И командиру спокойно, что солдат не болтается где-то и не занимается ерундой; и солдат видит к себе доброе отношение и может решать какие-то свои духовные вопросы.
В подразделении, конечно, проще служить. Сейчас наш приход святителя Ермогена строит на территории части храм во имя небесных покровителей железнодорожных войск князей-страстотерпцев Бориса и Глеба. Начальник управления генерал-майор Анатолий Анатольевич Брагин выступил инициатором этого дела. Он верующий человек из благочестивой верующей семьи, с детства исповедуется и причащается и горячо поддержал идею строительства храма, помог с оформлением документов и согласованиями. Осенью 2017 года мы забили сваи в основание будущего храма, залили фундамент, сейчас подвели крышу, купола заказали. Когда служба будет проводиться в новом храме, конечно, там не будет недостатка в прихожанах. Уже сейчас люди останавливают меня, спрашивают: «Батюшка, когда храм откроете?!» Бог даст, эту Пасху будем служить уже в новом храме.
«Главное - это конкретный человек, который пришел к тебе»
, клирик храма святителя Николая Чудотворца в г. Екатеринбурге:
Вневедомственную охрану я окормляю уже больше 12 лет, со времен, когда они относились к МВД. Управление Росгвардии окормляю два года, с момента его образования.
Вы спрашиваете, кому пришла идея освятить все автомобили ГАИ? К сожалению, не мне, это инициатива руководства Главного управления МВД по Свердловской области. Я только совершил обряд. Хотя, конечно, идея мне понравилась! Еще бы! Собрать на главной площади города - площади 1905 года - все 239 новых автомобилей управления ГИБДД и разом освятить! Надеюсь, это скажется и на работе сотрудников, и на отношении к ним со стороны водителей. А что вы улыбаетесь? С Богом возможно все!
В своей священнической жизни мне много чего пришлось повидать. С 2005 по 2009 год я служил на приходе во имя архангела Михаила в Заречном микрорайоне - и четыре года подряд каждое воскресенье служил в парке под открытым небом. Никакого помещения и храма у нас не было, я служил прямо посреди парка - сначала молебны, потом с Божией помощью купил сосуды, матушка сшила покров на Престол, и уже осенью мы отслужили первую Литургию. Расклеивал объявления по району, что такого-то числа во столько-то приглашаем на богослужение в парк. Народу иногда собиралось до ста человек! По праздникам мы по всему району крестным ходом ходили, кропили святой водой, подарки собирали, бабушкам-ветеранам дарили! Весело жили, дружно, грех жаловаться! Иногда встречаю старых прихожан, с которыми в парке служили, они радуются, обнимают тебя.
Священника в армии слушают. Мы помогаем. Да меня для этого и послал сюда Бог - людям помогать
Если говорить о специфике служения в силовых структурах, то священник там фигура сакральная. Представьте себе здание с высокими кабинетами и большими начальниками, занятыми важными государственными делами, связанными с безопасностью страны, и так далее. Если туда придет гражданский, его слушать не будут и сразу выставят за дверь. А священника слушают. По опыту скажу, что там, в больших кабинетах, замечательные люди сидят! Главное, ничего у них не просить, тогда вы сможете найти с ними общий язык. Так ведь я и не прошу, я, наоборот, им такие сокровища несу, что любо-дорого! Какие, как написано в Евангелии, и ржа не берет, и воры не украдут, - сокровища, которые дает нам вера и жизнь в Церкви! Главное - это люди, это конкретный человек, который перед тобой сидит, а погоны - это дело пятое.
Чтобы священнику успешно заниматься окормлением в силовых структурах, в первую очередь нужно наладить хорошие контакты с начальством и с руководителем отдела кадров. Он знает личное дело каждого, это, если хотите, душеприказчик в силовых структурах. Он много чего знает и может подсказать и от многих ошибок уберечь. Как и ты можешь помочь ему в его работе. Это все взаимно, он помогает тебе, ты ему, и в результате у всех становится меньше проблем. Он может мне позвонить и сказать: «Знаешь, вот у такого-то офицера проблемы. Можешь с ним пообщаться?» Я иду к этому офицеру и, как священник, помогаю ему разобраться в его проблеме.
Если контакты состоялись, все будет хорошо. Я знаю, о чем говорю. За время моей службы в силовых структурах сменилось трое руководителей, и со всеми я был в хороших конструктивных отношениях. Всех людей по большому счету интересуют только они сами. Надо стараться быть нужным и полезным в той мере, в какой эти занятые люди готовы воспринимать тебя. Тебя поставили туда, чтобы помогать им решать их проблемы с помощью Божией! Если ты это понимаешь, то все у тебя получится; если начнешь заниматься просвещением или проповедями, это все плохо закончится. Специфика силовых структур вносит свои суровые коррективы, и, если хочешь преуспеть в своем деле, нужно это учитывать. Как апостол Павел говорил: для всех быть всем!
За годы общения люди начинают тебе доверять. У кого-то я крестил детей, кого-то повенчал, кому-то дом освятил. Со многими у нас стали близкие, почти родственные отношения. Люди знают, что в любой момент могут к тебе обраться за помощью с любой проблемой и ты никогда не откажешь и поможешь. Меня для этого послал сюда Бог: чтобы я людям помогал - вот и служу!
По-разному Бог приводит людей к вере. Помню, один полковник относился с большой неприязнью к тому, что к ним в управление приходит священник и, как он думал, всем только мешает. Я видел по его презрительному взгляду, что ему не нравилось мое присутствие. А потом у него умер брат, и так получилось, что я его отпевал. И там он, может, впервые, посмотрел на меня другими глазами, увидел, что от меня может быть польза. Потом у него были проблемы с женой, он пришел ко мне, и мы с ним долго говорили. В общем, сейчас этот человек хоть и не ходит в храм каждое воскресенье, но уже по-другому к Церкви относится. А это главное.
Недавно в Военном университете Минобороны РФ состоялся первый официальный выпуск военных священников. Пятнадцать человек, которые получили должности штатных помощников командиров соединений и воинских частей по работе с верующими военнослужащими. Месяц они проходили специальную подготовку, а вскоре отправятся в части.
Для меня как последовательного атеиста (с примесью гностицизма) это одна из самых неоднозначных новостей последнего времени. Уж больно много вопросов возникает в связи с институтом капелланства применительно к нашей армии. Но начнем "от печки".
Начиная с 15 века в русской армии всегда были православные священники, наставляющие и помогающие солдатам не потеряться в монотонности армейской жизни и ужасах войны если таковая случалась. Так, согласно Вики, в 1545 году в Казанском походе с Иваном Грозным участвовал протоиерей Благовещенского собора Андрей с собором священнослужителей. Неизвестно, что было дальше, но не думаю, что священство не присутствовало в жизни армии. А в 17-м веке, при Алексее Михайловиче, войсковым священникам официально выдавалось жалование, то же самое продолжалось и при Федоре Алексеевиче и при европеизированном нашем императоре Петре, который ввел звания обер-иеромонахов флота и обер-полевых священников. И все это несмотря на раскол и церковную реформу. В конце 19-го века в армии Российской империи служили 5 тыс. военных священников и несколько сотен капелланов. А в "Дикой дивизии", например, служили и муллы. При этом священник приравнивался к офицерскому чину и получал соответствующее жалование.
По словам протоиерея Дмитрия Смирнова, в постсоветское время православные священники сразу же пришли в армию, но делали свою работу безвозмездно. Но в 1994 году патриарх Московский и всея Руси Алексий II и тогдашний министр обороны Павел Грачёв подписали соглашение о сотрудничестве. Эот документ стал основой создания Координационного комитета по взаимодействию между Вооружёнными Силами и РПЦ. В феврале 2006 года патриарх дал благословение готовить военных священников, а в мае того же года в пользу воссоздания института военных священников высказался и президент России Владимир Путин.
Сколько и каких священников нужно
Президент тогда, в 2011 году, дал задание создать до конца года институт военных священников в армии и на флоте. Сначала священников собирались учить в Рязанском высшем воздушно-десантном командном училище им. Маргелова, затем - в одном из военных ВУЗов Москвы. И наконец выбор пал на Военный университет Минобороны РФ. Штатные полковые священники появились в российской армии в декабре 2012 года, однако первый выпуск "новых священников" состоялся только сейчас.
Главный священник ВДВ России иерей Михаил Васильев в 2007 году оценивал потребность священнослужителей в российских войсках следующим образом: около 400 православных священников, 30-40 мусульманских мулл, 2-3 буддистских ламы и 1-2 иудейских раввина. Реально пока в армии есть православные священники и муллы. Представители остальных конфессий не "призываются". Так как быть с представителями других конфессий? Дискриминировать их как меньшинства? Или создавать при каждой части по целому подразделению «духовной поддержки»? Или делать из помощников по работе с верующими военнослужащими универсальных экуменистов, способных и исповедь провести, и намаз совершить? А бубен и пейот им тогда выдадут?
С институтом капелланов в маленьких и моноконфессиональных странах понятно – там нет такой проблемы. В католической стране это будут католики, в протестантской – протестанты, в мусульманской – имамы. Но таких всё меньше на карте, большая часть планеты постепенно становится веротерпимой, и в Египте рядом с мусульманами веками живут почти православные копты.
Если бы у нас была вера в Бога-Императора, как в романах "Вархаммер-40к", то тогда тоже было бы всё просто – это были бы комиссары, выполняющие функции священника и инквизитора в одном лице. Но мы живём не в мире фэнтези, у нас всё сложнее.
И есть ещё один немаловажный аспект, моральный. Как известно, поп-раскольник, "патриарх" непризнанной Украинской православной церкви Киевского патриархата Филарет благословил отряды карателей на убийство русских. Понятно, что он самозванец, что он бывший уголовник и отлучён от православной церкви. Но кроме него то же самое – благословение на убийство – сделал и ряд греко-католических священников с Западной Украины. И я очень не хочу, чтобы православные священники могли хоть в чём-то уподобиться таким кровожадным, не побоюсь этого слова, еретикам.
Не наступление, а защита от зла
Все-таки, согласитесь, настоящее, не формальное христианство противоположно войне и убийствам. Пусть я атеист, но философские воззрения Бердяева, Серафима Саровского и ряда других христианских философов мне близки и даже дороги. Поэтому я хотел бы максимально отдалить его от такой неприятной и вынужденной штуки, как война.
У нас никогда не было крестовых походов (против нас были), русские всегда воспринимали войну, как занятие вынужденное. Наличие священников в армии как-то облагораживает войну, а это неправильно. Если я хоть что-то смыслю в духовности, то идя на войну человек, пусть и вынужденно, но выходит из сферы духовности, и ему потому нужно в неё возвращаться после очищения.
Благословение на войну – это уже что-то из разряда Got mit uns или американского "Мы богоизбранная нация", мания величия, которая ничем хорошим не может закончиться. Поэтому в военные священники, если этот институт всё-таки будет приживется окончательно, должны идти исключительно люди, которые будут понимать эту тонкую грань между "утешить и подбодрить" и "благословить на убийство". Священник на войне – это только милосердие и исцеление душ, но никак не крестовый поход или джихад.
Об этом, кстати, говорят и армейские. Так, по словам врио начальника управления (по работе с верующими военнослужащими) Главного управления по работе с личным составом Вооруженных сил РФ Игоря Семенченко, "Задача священнослужителей в Вооруженных силах - создать с учетом особенностей военной службы необходимые условия для реализации верующими военнослужащими своих религиозных потребностей" .
Как видите, «всё не так однозначно». Но я не буду воинствующим атеистом, который размахивает томиком Дарвина и требует «запретить и отменить». Пусть это побудет в качестве эксперимента, очень осторожного и ненавязчивого. А там посмотрим.