З дравствуйте, дорогие посетители православного сайта «Семья и Вера»!
К сожалению, мы можем стать свидетелями, как наш ребенок/подросток теряет веру… Отсюда вопрос: как надо вести себя, чтобы помочь нашему чаду?
Протоиерей Максим Козлов дает нужные советы, а также помогает разобраться и в сопутствующих вопросах:
Если ребенок/подросток, который был не воцерковлен в детстве, носит крест и от случая к случаю, как умеет — молится, но не исповедуется и не причащается, надо ли его сейчас к этому подталкивать?
Нужно ли взрослых детей, живущих в грехах, уговорами заставлять пойти в храм и исповедоваться, хотя у них нет такого желания?
Быть может, они почувствуют там благодать и будут сами ходить на службы?
А когда взрослый ребенок по причине ли собственной греховности или греховности родителей, поздно воцерковивишхся и не приведших его в детстве в ограду Церкви, многие годы пребывает в разного рода искушениях и, несмотря на тo, что мать и отец теперь уже неустанно молятся, никакого видимого результата, сдвига в его душе не происходит, можно ли в данном случае что-то изменить?
Отвечает протоиерей Максим Козлов:
«Ч то значит «теряет веру»? Коллизии, которые описывает Достоевский в «Подростке» или отчасти в «Братьях Карамазовых», люди редко переживают с такой степенью остроты, это не каждодневная реальность.
Как правило, речь идет о возрастном охлаждении веры, которое подстерегает подростка в период юношеского взросления, часто сопровождаемое увлечениями духа века сего в различных его проявлениях — от пакостной музыки до пакостной литературы, и столь же распространенным ныне, по большей мере культивируемым и потому отчасти психологически оправданным, отталкиванием от родительского авторитета, что, конечно же, в принципе определяется самим духом современного секулярного общества.
Мудрый верующий родитель подойдет к этой поре жизни собственного ребенка с пониманием и не станет силовыми методами отстаивать свой авторитет, а постарается оказаться выше, как бы незатронутым декларируемыми глупостями, эпатирующими фразами, той бурей в стакане воды, которую обычно производят подростки.
Самая большая родительская ошибка — взволноваться до крайности из-за того, что их сын или дочь теряет веру, а в подтексте: что мы не так сделали? И руками, и ногами ухватиться за повзрослевшее чадо, чтобы отстоять его в своей вере.
Да нет, отнеситесь к этому спокойнее: помните, что Господь и Спаситель наш любит вашего ребенка больше, чем вы, и желает ему спасения больше, чем вы можете желать, и печется о нем так, как вы со всеми своими усилиями и близко не можете. Оставайтесь рядом спокойными и уверенными христианами, стараясь чисто по-человечески в этот период не ухудшить с ним отношения. И если в какой-то день вы вдруг в первый раз услышите: «Да не пойду я на литургию, сегодня воскресенье, лучше я высплюсь», то не требование встать и идти вместе с вами на службу будет правильной формой реакции, а грустная улыбка сожаления: «Ну что ж, вольному — воля, спасенному — рай, спи, если хочешь», — и тихо закрытая дверь за собой гораздо живее отзовутся в сердце, чем что-то иное.
— Если твой взрослый уже ребенок, не воцерковленный в детстве по причине твоей собственной в то время невоцерковленности носит крест и от случая к случаю, как умеет, молится, но не исповедуется и не причащается, надо ли его сейчас к этому подталкивать?
— Т
о, что он носит крест, — уже хорошо, это значит, по крайней мере, что он не осознает себя вполне чуждым Церкви. Безусловно, каждому человеку, хотя бы чуть-чуть Церкви не чуждому, мы должны желать большей меры воцерковления. Это само собой разумеющаяся аксиома.
Тому, кто ходит в Церковь на Рождество и на Пасху, следует пожелать, чтобы он начал ходить хотя бы на двунадесятые праздники. Тому, кто ходит на двунадесятые, чтобы он, глядишь, и к воскресным службам приобрел навык. Тому, кто постится только Великим постом, чтобы он дошел до того, что прочие посты, в том числе в среду и пятницу, — тоже никто не отменял, даже в начале XXI века.
Так что пространство для нашего возрастания из меры в меру здесь большое, и путь свой каждый должен пройти сам. Это, безусловно. Но тут есть и некоторые пороги. По сути дела, человек, еще не приступавший к Таинствам сознательно, находится только около ограды церковной, даже если он был крещен в детстве и крестик носит. Поэтому это, наверное, самое большое, что можно ему желать и к чему его направлять.
Однако задача наша здесь заключается не в том, чтобы проговаривать ответы, а в том, чтобы ставить вопросы, которые бы не отодвигали вопросы веры, иными словами, вечность Неба, из поля зрения собственного ребенка.
Нельзя ему надиктовывать: «ты должен сделать так, должен эдак», но через характер нашего с ним общения и не только с ним, а и с другими членами семьи, с родными, кто уже в Церкви, через само наше поведение, этот образ вечности, так же, как и актуальность, важность для нас церковного бытия, должны ясно прочитываться.
И это будет то, что не позволит нашему ребенку такого рода вопросы отметать, как несущественные. Поэтому ставьте вопросы, но не диктуйте ответы — вот, пожалуй, чем мы можем помочь нашим не воцерковленным в раннем возрасте детям.
— Нужно ли взрослых детей, живущих в грехах, уговорами заставлять пойти в храм и исповедоваться, хотя у них нет такого желания? Но быть может, они почувствуют там благодать и будут сами ходить на службы?
Допустим, что под давлением слез, и уговоров матери он пришел туда вместе с ней, и даже подошел к кресту и Евангелию, ощущая ее взгляд за своей спиной. Он сделал то, что от него добивались. Но при этом в нем не было никакого собственного желания покаяться. Он формально перечислил наиболее общие грехи, притом, что лежащее на сердце осталось невысказанным.
Такая исповедь не принесет решимости отстать от тех грехов, в которых он коснеет. Это настоящая профанация таинства. И матери-христианке куда разумнее молиться с верой, что Господь слышит ее молитвы и что они никогда не остаются неисполненными.
Другое дело, что эти молитвы исполняются не так быстро, как мы желаем, и не теми путями, как нам хочется: завтра сын проснулся другим человеком и вошел в ограду церковную уже вполне благочестивым и воцерковленным.
Быть может, его путь к Церкви будет связан с какими-то жизненными скорбями и испытаниями. И тут очень важно, чтобы мать являла сыну пример доброй христианской жизни. Если он будет слышать не укоры и раздражение, а видеть, с какими глазами она пришла из церкви, или как ей действительно хочется молиться дома, или какая радость в ней возникает от воздержания в пост, то и сам, в какой-то момент, захочет к этому приобщиться.
— А когда взрослый ребенок по причине ли собственной греховности или греховности родителей, поздно воцерковивишхся и не приведших его в детстве в ограду Церкви, многие годы пребывает в разного рода искушениях и, несмотря на тo, что мать и отец теперь уже неустанно молятся, никакого видимого результата, сдвига в его душе не происходит, можно ли в данном случае что-то изменить?
— Д а, наглядного результата может быть в таком случае и не видно, но верующий человек всегда должен знать, что не только видимый и сегодняшний результат является плодом молитвы.
Тут самое важное - не надиктовывать Богу, что Ему лучше сделать с нашим ребенком. А молиться: «Господи, дай ему покаяние, когда он согрешит, приведи его в ограду Церкви Твоей святой, какими Сам знаешь путями. Я их не знаю, знал бы, давно бы это сделал, но Ты Сам приведи. Вразуми — какой угодно ценой. И я не прошу для него ни благополучия, ни даже здоровья, а прошу только покаяния и того, чтобы он стал православным человеком… Что означает не профессионально устроенным, счастливо женатым и так далее, но просто покаявшимся и верующим».
И вот такую до конца мужественную молитву Господь обязательно услышит, хотя исполнится она, быть может, лет через двадцать, через тридцать, может быть, вообще в конце жизненного пути. Но ведь мы же для вечности эту молитву творим. Поэтому главное — понять и принять, что если молитва совершается, то — Евангелие же нам не лжет — о чем мы просим у Бога с верой, Он дает».
Здравствуйте, Ирина!
Очень тяжело, когда человек не осознает, не понимает, для чего дана нам болезнь. А болезни даются за грехи, чтобы через них человек пришел к Богу, поэтому святые говорили о таком тяжелом и мучительном заболевании, как рак, что он приводит человека к Богу. Но не только рак и другие тяжелые заболевания могут привести человека в Царство Небесное. А могут лишь в том случае, если человек правильно относится к заболеваниям: со смирением, с терпением, и самое большое — с благодарением. Никто не знает промысел Божий по отношению к Вашему сыну, и где он сейчас — тоже никто не знает. Может быть у него была обида, он ее так проявлял, будучи не воцерковленным. Вам надо обязательно покаяться, что изначально не привили ему христианский дух. А теперь надо за него молиться, и обязательно подавать милостыню за его душу, чтобы Господь даровал ему Царство Небесное.
С Богом!
Ответить
А я вот уже два года почти каждый день молюсь о крещении отца, о том, чтобы он пришел к вере, покаялся, читаю акафист по соглашению о его крещении — а толку нет. Отцу уже много лет, он болеет и ждать 20-30 лет у нас времени нет. Что делать?
Ответить
Здравствуйте! Моему сыну, Алешеньке 17 лет, с детства мы его воспитывали в Православной вере, водили в Церковь, он даже сам ходил иногда исповедовался, причащался, по воскресееньям посещал утреннюю и вечернюю службы, учился в Воскресной Школе.
Но неделю назад, я нашла у него на электронной книге папку "Атеизм", открыла ее и ужаснулась от одних только названий "Бог как ииллюзия", "Почему я не христианин" и самое больное для меня, как верующей "Забавная Библия".
Я с ним серьезно поговорила, но никаких результатов это не дало, он напрямую мне заявил что он безбожник и таковым является с 15 лет, а посещал Церковь и Воскресную Школу только для того чтобы мы с мужем, как он выразился, "не приставали". Мой муж тоже Православный Христианин, узнав об этом он попал в больницу. Однако Алеша своей вины в этом не признает и говорит что "у каждого должно быть свое мнение".
Что можно сделать в этой ситуации?
Да хранит Вас Господь!
Ничего плохого не случилось. Каждый имеет право выбирать свой путь в жизни.
Оставьте сына в покое, вы не в праве навязывать ему свое мнение, будет только хуже, развалите отношения окончательно. И сына потеряете для семьи.
Если для вас столь важна вера - сохраните веру для себя.
Он - свой выбор сделал. И не важно, верующий человек или нет, он может быть просто хорошим человеком. Это главное.
Вы мать. Вот и молитесь за сына Господу, чтобы наставил на путь истинный сына, не дал ему стать заблудшим. Смирению учит Боженька, а у вас пока этого не видно. ОтнОситесь к сыну как к собственности. В чем его вина? Он наркоман? Убийца? Нет. Он просто хочет жить своей жизнью. А в Ваших глазах это выглядит преступлением. Вера - ваш с мужем выбор, но никак не вашего сына. Ваша задача молиться за своего ребенка, но не принуждать его и не навязывать ему свою точку зрения. И благодарите Бога за ребенка, дарованного Вам, умного и самостоятельного.
Вы навязывали ему свое мнение до тех пор, пока он не устал от этого, мнение ребенка тоже мнение и его нужно уважать, не приставайте сейчас к нему с подобными распросами, пока он не стал ненавидеть всё вокруг, с возрастом у него станут другие приоритеты, а пока успокойтесь и ждите, ничего больше не остается.
молодое поколения смотрит на этот мир другими глазами, 21 век. . в след. веке вообще может пропасть понимания вероисповедания. технологии сделают свое дело и мозги человека эволюционируют.
Возможно, с помощью сына вам послан урок, дабы перевести вас с уровня простого последователя до настоящих знатоков-мыслителей. Дело в том, что в современном мире христианство столкнулось со множеством других вер и мировоззрений, которые, зачастую, не опираются на Библию, и быть просто богословом-чтецом Библии недостаточно.
В своих книгах атеисты приводят умозаключения, опирающиеся на разные источники - науку, историю, Священные Писания, наблюдения. Чтобы играть на равных, вам следует внимательно изучить их аргументацию. В древней Индии существовало множество школ и направлений, и они не гнушались подсылать друг-другу шпионов под видом учеников, чтобы выведать новые аргументы и заблаговременно найти контраргументы и не опозориться на публичных дебатах.
Так и вы, прежде чем говорить с ним, должны внимательно изучить доводы атеистов, иначе ребенок посадит вас в лужу и ещё более укрепится в силе безбожия.
Начать надо с "Бог как иллюзия", разбив её доводы дальше легко вскрыть "Забавную Библию" и остальное.
Ну, такой возраст, поймите его правильно. Идёт переоценка ценностей, это может занять время, проявите терпение. Я думаю, Ваши усилия, которые Вы приложили, воспитывая ребёнка в православной вере, не пройдут даром. Просто ему теперь всё нужно переосмыслить уже своими взрослыми представлениями обо всём. Пройдя этот путь самостоятельно, очень велика вероятность того, что он вернётся к тому, что заложено в его душу Вами изначально. Любви, терпения и понимания желаю Вам в общении с сыном! Не переживайте!
Не лезьте к ребенку. Он в праве сам выбирать верить ему или нет. Мы детей поэтому не крестили, если им это будет нужно, они сами пойдут в церковь. Мне поэтому и не нравится православная церковь, все навязывается. Вот у баптистов не крестят пока человек САМ не придет к вере. Со временем может и ваш сын решит, что был не прав. А сейчас у него подрастковый возраст и максимализм. Будете навязывать, атеизм будет устойчивым. Кстати, раз вы верующая, почитайте книгу "очарование женственности". Там одна история очень похожа на вашу, только там не сын, а муж. И в результате муж пошел в церковь, когда жена перестала ему навязывать веру.
И что в этом плохого? главное что бы в секте не был какой-нибудь и я считаю, что родители вообще не должны вмешиваться по таким вопросам в жизнь ребенка, который уже взрослый адекватны и сам вполне может сделать свой выбор. когда был маленький можно было и в церковь сходить с ним помолиться и тд. . НО парню 17 лет и заставлять его ВЕРИТЬ В БОГА - абсурд..
Здравствуйте, Светлана!
Ваш сын природно награжден возможностью думать своими мозгами, а не следовать стаду. Атеизм - как вера в себя, бог - как иллюзия. Все верно. Да хранит вас Летающий Макаронный Монстр.
Что за шум а драки нет?
По-моему, вы фанатики а не просто православные, раз муж так реагирует да и вы тут развели демагогию на ровном месте.
Отцепитесь от парня, его выбор.
Более того, Вы кажется, нарушаете его личное пространство - роетесь в его электронке.
Да и вообще, кажется в РФ есть даже статья насчет афиширования своих религиозных взглядов, в данном случае их отсутствия.
Отдать его в монастырь, насильно!))) Вы наверняка этого хотите.
"Алеша не признает своей вины"....В ЧЕМ ЕГО ВИНА? В том, что у него есть СВОЕ МНЕНИЕ? Перестаньте навязывать ему чувство вины, это отвратительно.
Отстаньте от парня и смиритесь с тем, что он вырос и САМ может выбирать во что ему верить, а во что нет.
Муж попал в больницу.... а сын.. что убил кого то, или сотворил что то опасное? У сына всего лишь отсутствие веры. И это нормально.
Вот поэтому я против крещения детей в младенчестве. Человек сам должен прийти к Богу, либо быть атеистом. Это не самое страшное в жизни.
Христос воскрес!
Вот что могу сказать по поводу Вашей тревоги:
Юность - это самая опасная (в духовном отношении) пора жизни, преисполенная разных острых впечатлений и страстей. Поэтому в юности многие люди от Бога отдаляются - это закономерно, наверное. С этим вряд ли можно что-то поделать. Лишь немногие святые угодники Божьи избежали или же выдержали искушения этой поры жизни.
Но поскольку вы воспитывали своего сына с Божьей помощью (и ведете православный образ жизни, я надеюсь) , то не нужно сомневаться в том, что когда-то Алеша вернётся в Церковь. Правильно, что вы постарались убедить его в ошибочности его теперешних убеждений, конечно.. . Этот разговор для него не пройдёт бесследно, можно надеяться - когда-нибудь он всплывёт в памяти Вашего сына и даст свои результаты. Однако, время для этого ещё не пришло, похоже. Уповайте на Бога, молитесь за сына, не настаивайте, чтобы он по-прежнему бывал в храме (ведь, это с его стороны будет в теперешней ситуации лишь лицемерием, а "лицемерие хуже неверия", как говорил св. преподобный Амвросий Оптинский) .
Молитесь о том, чтобы Господь вразумил сыночка - и всё образуется, с Божьей помощью. К слову, сама нахожусь в похожей ситуации (тоже кое-кто близкий "отошел от Церкви") - и стараюсь не унывать.
Передайте от меня поклон своему мужу. Пусть он побыстрее поправляется и в храм возвращается, чтобы вместе с Вами молиться за сына! Испытания должны только лишь укреплять нас - напомните мужу об этом, пожалуйста. Всего вам самого доброго!!!
Не в посещении церкви вера, а в душе человека! Какая разница атеист - не атеист - главное чтобы человек хороший был. Ведь тысячи примеров верующих-уголовников и добропорядочных атеистов и наоборот. Следите не за его посещением церкви, а за тем, чтобы он рос нормальным человеком.
Вместо того чтобы любить молиться – ребенок от молитвы уходит. Вместо того чтобы любить пост – ребенок пост не любит. Вместо того чтобы любить ходить в храм – ребенок противится этому. Не дай Бог, если мы будем говорить с детьми о Боге, а воспитаем безбожников.
Когда мы говорим «православное воспитание», подразумевается, что должна существовать некая система, позиция, методика, своеобразный навык Православия, которые должны использоваться и могут быть неким общим инструментом для воспитания на всех уровнях нашей жизни.
Такого понятия, как «система православного воспитания», не должно существовать. Почему?
Беда в том, что мы сами под системой воспитания часто подразумеваем некую идеологическую установку.
И не собственно воспитание, а именно Православие для многих переходит из образа духовной жизни в некую идеологическую систему взглядов. И когда это случается, когда живая идея – наше Православие – становится некой идеологической системой, в нас возникает масса протестов.
Дело в том, что когда человек помещает себя в некую идеологическую систему, то психологически это довольно легко, потому что человек не несет никакой личной ответственности за свои поступки, за свои мысли, за свои устремления. Все за него расписано. Все для него есть. И он просто «включает» некие идеологемы, которые сами за него должны работать.
К сожалению, наше постсоветское общество возросло до состояния идеологизмов. Надо сказать, что советская система была совершенно идеальной идеологической системой, конечно в искаженном виде, но тем не менее идеальной.
Человек был ослеплен идеалами, начиная от женской консультации, куда приходили будущие мамы, и кончая самыми последними этапами своей жизни. Ветераны, инвалиды, пенсионеры – за них тоже всегда решали всевозможные воспитательные проблемы. Человека воспитывали на всех уровнях общества, везде были общественные организации, народные и товарищеские суды, которые любое проявление антиобщественного – невоспитанного – поведения человека фиксировали: прорабатывали на собраниях, не давали мужьям-алкоголикам зарплату…
Идеологическая система была воплощена в жизнь. Ни при какой власти в мире и не мечтали, что педагогика станет основой государственной политики! И только в СССР так произошло. Это никак не озвучивалось, но реально было именно так и вряд ли повторится еще когда-нибудь.
Народ был воспитуемым от начала до конца. Он был все время в тисках педагогики. Общество делало нового человека… Задача, в общем-то, духовная, но в этой системе человек был абсолютно освобожден от какой-либо ответственности, так как всю ответственность на себя брала партия с ее руководящей ролью. А человеку оставалось в этой машине быть винтиком, колесиком. И все слаженно работало. Человек, не задумываясь, поступал именно так, как требовала власть.
Мы все воспитанники этой системы, хотим мы этого или не хотим, мы все несем в себе определенную нагрузку того самого воспитания.
И теперь нам надо как-то преображать навыки воспитания, которые мы приобрели за годы советской власти – ведь что-то в нас вложили и правильное. Сама система воспитания работала, были в ней положительные элементы – воспитание характера, силы воли и многих других качеств. Но было в той системе нечто однозначно негативное – у людей была возможность не нести ответственность за свою личную жизнь, они могли перекладывать эту ответственность на систему воспитания. На ту самую пресловутую идеологическую базу, которая работала бы сама по себе.
А в православии такой базы нет. Потому что вера Христова – это не идеология. Человек полностью отвечает за все свои слова, за все свои поступки, даже за все свои помышления. Но как только Православие пытаются сделать идеологией, оно сразу теряет Богонаправленность, Богоцентричность и становится антропоцентричной системой, которая направлена на решение социальных проблем, социальных задач, взглядов какой-либо определенной человеческой нации.
Когда мы начинаем относиться к Православию как к некой идеологической системе, то даже правильные вещи, касающиеся воспитания, вдруг начинают давать обратный результат. Это странно, потому что в идеологической системе все должно правильно работать, как и при советской власти.
Получается, что человек из самых благих побуждений пытается прививать ребенку что-то светлое – любовь к молитве, храму, привычку к посту, а все эти вещи дают порой страшный эффект. Вместо того чтобы любить молиться – ребенок от молитвы уходит. Вместо того чтобы любить пост – ребенок пост не любит. Вместо того чтобы любить ходить в храм – ребенок противится этому. Или хуже того – начинает лицемерить. Ведь чего мы больше всего боимся, когда говорим с детьми о Боге? Мы больше всего боимся фарисейства. Не дай Бог, если мы будем говорить с детьми о Боге, а воспитаем безбожников. Это самое страшное. Это Страшный суд, если мы говорим о Боге, а выпускаем в мир безбожников, как это уже было однажды в истории нашего Отечества. И здесь надо понять, почему так может происходить.
А происходить это может, как мне кажется, по нескольким причинам.
Имитация христианского поведения
В чем заключается имитация? Дело в том, что ребенка должны воспитывать мы сами – не православные гимназии, не воскресные школы, не духовник, не священник, а родители.
Причем воспитывать должны ребенка родители совершенно жертвенным способом. Отец Иоанн Крестьянкин в одной своей проповеди говорит: «Мать начинает молиться, она просит Бога о помощи, но не получает ее. Почему же? Да потому, дорогие мои, что нельзя возлагать на Бога то, что мы обязаны сделать сами. Нужен труд, нужно духовное напряжение, нужно всегда помнить о детях, о своей ответственности за них перед Богом. Отцы и матери! Одни, без детей своих, вы спастись не можете! И это надо помнить».
Мать должна не только молиться, но и положить душу свою на воспитание собственного чада. О. Алексий Мечёв говорил матерям, которые жаловались ему на детей, мешающих им ходить в церковь: «Твой ребенок – это твой Киев и твой Иерусалим. Вот твое место молитвы и твое место Богослужения – твой ребенок».
А у нас получается так, что в христианских семьях возникает желание сделать что-то правильное и духовное, но чужими руками. Это происходит от общего теперешнего состояния нашей приходской жизни.
Давайте зададим себе вопрос: для чего мы ходим в церковь?
– Чтобы силы появились?
– Чтобы укрепиться в вере?
– Чтобы Господь помог жить по заповедям?
Каждый задайте себе этот вопрос и постарайтесь ответить честно:
– научиться любить;
– исповедаться;
– чтобы Бога славить и благодарить;
– стяжать мир душевный;
– покаяться, очиститься;
– чтобы легче стало.
К величайшему сожалению, часто мы приходим в церковь, чтобы что-то получить. Идеология получения сейчас главенствует в нашей Церкви.
И эта идеология никогда не делает людей Телом Христовым. Потому что, когда люди приходят для того, чтобы стать Церковью, они приходят для того, чтобы отдать, чтобы служить Господу.
Много раз в ектении говорится «Подай, Господи! Подай, Господи!». А в конце что мы говорим? «И весь живот наш Христу Богу предадим!»
Мы у Него просим частность, а отдаем Ему ВСЁ.
К сожалению, когда такое потребительское отношение у нас возникает к Церкви, к Богу, то и в семьях обычно так же происходит.
Давайте себе представим: пришла семья с детьми в церковь. Как обычно они себя ведут? Папа с мамой стараются как можно подальше от детей отойти и углубиться в молитву. Потому что получать пришли. А дети в это время ведут себя незнамо как – ходят по храму или даже бегают, сшибают свечки, а то зажигают их, мешают другим молиться. Но как малышей судить за такое поведение? Значит, мы должны относиться к ним с подобающим вниманием и лаской, со смирением. Но родители в этот момент все «в небесах» и дети их совершенно не интересуют.
И в эти моменты происходит первое поругание понятия воспитания. Родители ведь считают, что раз они пришли с детьми в храм, то они этих красных, вспотевших, уставших детей, которые час бегали и гоготали, непременно понесут к Чаше. Вот только дети совершенно к Причастию не готовы и воспринимают Таинство уже абсолютно формально. А родители уверены, что они делают очень хорошее дело, потому что дети в храме с Богом.
Действительно, идеология потребления, которая сейчас главенствует, тоже воспитана советским обществом, да и сами по себе мы привыкли к храму относиться как к «месту отправления религиозных потребностей». Все это вложено в нас сталинской Конституцией. И возникает из всего этого имитация православного поведения. Как раз из того, что мы привыкли все время получать и ничего не отдавать.
То же самое и на Исповеди происходит с нами, и на Причастии. Пусть мы пришли взять что-то хорошее, правильное – благодать. Но думаем мы при этом, что все, что нам надо, мы непременно возьмем. А вот что будет с остальными, нас не очень-то интересует.
Это и есть сейчас одна из самых главных проблем нашего церковного сознания.
Имитация православного поведения
У нас ведь как порой происходит? Родители хотят воспитать детей православными. Для этого они используют назидательную литературу. Например, Жития Святых в изложении Димитрия Ростовского, благо сейчас они изданы большими тиражами. Сказки убираются, детская литература отметается под предлогом, что «все это не православное и не христианское» (как исключение оставляют иногда сказки Андерсена). И вот родители вместо сказок начинают читать детям Жития Святых.
Казалось бы, хорошее чтение! Нужное чтение для детей! Нужное, но не вместо сказок. Потому что если вместо сказок читать Жития Святых, то дети начинают к этому относиться как к сказкам. А Жития Святых – это никакие не сказки. Более того – в православных семьях возникает довольно странное отношение к сказкам. Известно, что сказках много всевозможных духов и прочих фантастических существ. Например, у Клайва Стейплза Льюиса в книге «Лев, колдунья и платяной шкаф» и эльфы есть, и скачущие на козлиных ногах рогатые фавны, и небылицы всякие постоянно происходят. Вот тут-то наш православный человек сразу понимает: раз это духи, то они могут быть двух видов – либо ангелы, либо бесы. И делает вывод: значит, все персонажи, что в сказках описаны, – бесы. В том числе и феи. И по этой логике все получается в страшном бесовском смысле. А поскольку детям читать про бесов нельзя, то и сказки им читать нельзя.
Однажды в авторитетном журнале «Православная беседа» я прочел статью. Там одна мама писала о том, что в школе дали сочинение на тему «Что бы я сделал, если бы был волшебником». И она с гордостью пишет, что ее дочь – православная и поэтому отказалась (это в 5-м классе!) писать это сочинение. Свой отказ она объяснила тем, что волшебницей быть не хочет, потому что все волшебники – колдуны и экстрасенсы. Мать же грозно обличила все сказки (в том числе и вышеупомянутого Клайва Стейплза Льюиса) в том, что кругом идет духовная подмена, детям внушается вера в некие абстрактные духовные силы, которые – суть бесы. И удовлетворенно эту статью закончила выводом: все православные должны это знать и ни в коем случае не прививать детям.
Но давайте подойдем к этому вопросу с другой стороны.
Когда в детстве мы мечтали стать волшебниками, чего мы хотели? Маму вылечить или бабушку воскресить. У детей были хорошие, чистые помышления. Им хотелось, чтобы не было войны, например. Детям важно иметь возможность реализовать свои добрые пожелания, потому что «Сказка – ложь, да в ней намек – добрым молодцам урок».
А Жития Святых написаны для взрослых, а не для детей.
И написаны с той целью, чтобы взрослые, читая о святых, подражали их подвигу.
А мы, рассказывая детям о подвигах святых, стараемся еще и спросить с них по этому периоду Жития. А ведь там очень мало упоминается об их детстве, потому что со Святым Угодником люди встречались уже в момент его духовной зрелости. И описывали его уже в возвышенном состоянии. А о детстве почти ничего не знали, т. к. люди мало что о себе рассказывали.
О детстве прп. Сергия Радонежского мы знаем больше только потому, что у него было много братьев, семья его была очень известной и родители его были сами угодниками Божиими. Еще о Феодосии Печерском немного знаем. А о других святых в Житиях написано очень шаблонно, практически одно и то же. Здесь, как и в иконе, есть некий канон: преподобный описывается таким-то образом, мученик – другим. А Житие – это как словесная икона.
И вот читаем мы в Житиях, что Феодосий Печерский в детстве с детьми не играл, конфет не ел, да и вообще, все святые были тихими, уединенными детьми, в храме подолгу молились. И мы очень хотим, чтобы с ребенком нашим то же самое происходило. А с ним ничего подобного не происходит, потому что он живет своей собственной жизнью. И это родителей ввергает в состояние некоего недоумения: как же так? При этом они забывают о том, что сами никогда ничего похожего к себе не применяли. Никогда не жили подобным образом. Но на детях своих начинают проводить некий духовный эксперимент. Именно потому, что за себя и за жизнь своего ребенка человек никакой ответственности нести не желает, а хочет, чтобы сработала некая идеологема.
Далее. Из тех же Житий мы узнаем, что прп. Сергий Радонежский плохо читал. Прав. Иоанну Кронштадтскому учение давалось с трудом. И родители делают вывод: если ребенок плохо учится, то надо молиться преподобному Сергию и праведному Иоанну Кронштадтскому. И чем больше будем молиться, тем лучше будет ребенок учиться. И всё!
Но с ребенком, ко всему прочему, нужно еще и заниматься! А у нас чаще возникает не желание что-то делать, а только мысли: кому бы помолиться в данном случае? кому бы молебен заказать? каким образом все сделать, минуя собственное усилие?
Таким образом, возникает некая игра: ребенка нагружают молитвенным правилом, заставляют с детства строго поститься, потому что обо всем прочитано в книгах. Это совершенно несоизмеримо с уровнем развития ребенка!
Я помню, как в нашу гимназию одна женщина привела в 3-й класс сына: «Мой ребенок с 3 лет строго постится», «Мой ребенок (8 лет!) читает полностью утренние и вечерние молитвы».
И когда она узнала, что у нас в гимназии Великим Постом дети получают молоко, она сказала: «Нет, у вас не православная гимназия». И ушла.
Такое ощущение, что над ребенком ставится какой-то духовный эксперимент. При этом совершенно не соизмеряются внутренние возможности ребенка с его духовным ростом. Родители ставят перед ним некую планку и очень хотят, чтобы он до нее дорос. Но сами они эту высоту никогда не брали – ни в детстве, ни в юности.
Они не понимают, что если у них самих хватает сил читать правило и строго поститься, то у детей совсем другие процессы внутри происходят. Детям не надо так сильно поститься и так долго молиться. Потому что они очень быстро начинают играть в эти игры, придуманные для них взрослыми. И вот тогда православное поведение становится имитацией. Когда внешне делается все правильно, а внутренне – совершенное несоответствие. И такое воспитание, которое, к сожалению, часто приходится видеть, приводит к абсолютно противоположному результату.
А еще оно часто приводит к такой вещи, которую можно назвать уже не имитацией поведения, а имитацией самой духовной жизни. Это происходит у детей более старшего возраста.
Имитация духовной жизни
У детей иные представления о грехе, чем у взрослых. И совсем иное отношение к греху. Зная это, Церковь не исповедует детей до 7 лет. Более того: некоторые очень опытные духовники (например, о. Владимир Воробьев, его чада духовные и другие священники) вообще считают, что даже когда ребенку исполнится 7 лет, его не надо исповедовать перед каждой Литургией, потому что ребенок очень быстро приучается к формальной Исповеди.
А родители почему-то думают, что, чем раньше ребенок начнет исповедоваться, тем это будет лучше для него, – он станет лучше, воспитаннее. Это проблема того же корня – родители опять же не хотят брать на себя ответственность за поведение своего ребенка. Они думают, что в Исповеди найдут возможность нового воспитательного процесса, к которому сами не будут иметь отношения либо смогут через эту Исповедь каким-то образом влиять на ребенка.
Почему маленьких детей не исповедуют? Это вовсе не значит, что они не грешат. Августин Блаженный, например, пишет, что уже в младенце замечается зло, когда он кусает грудь матери. Не исповедуют их лишь по той причине, что дети способны рассказать свои грехи, а вот пережить Исповедь как покаяние, после которого должно наступить исправление, – не могут. Дети не в состоянии духовно над собой трудиться, они еще не выросли. Понять свой грех они могут, а исправлению их должны научить родители.
На начальном этапе родители должны проводить с детьми духовническую работу. Если они видят, что ребенок согрешает, они должны говорить с ним, они должны его воспитывать, они должны пробудить в нем голос совести, чувство стыда, чувство страха – через наказание за грех: «Если будешь грешить, то будет и наказание за это». Это – работа родителей и продолжается она довольно долго, даже когда ребенок начинает исповедоваться. Потому что готовить к Исповеди детей тоже должны родители.
Все умиляются, когда маленький ребеночек подходит к батюшке, тот его о чем-то спрашивает, а потом кладет на головку епитрахиль. Да и детям очень нравится играть в эту игру. Но ведь это не игра!
При современной загруженности священника трудно ожидать, что на Исповеди он сможет уделить ребенку достаточно внимания для того, чтобы в нем «покопаться». А дети очень часто не умеют рассказать о своем грехе священнику. И Исповедь превращается во что-то невразумительное: «Ну, маму не слушался, ну, еще что-то там». 2–3 слова – и вроде как всё: «Ладно, иди причащайся».
Еще хуже, когда родители своей рукой записывают детские грехи. Это уж совсем беда…
А бывает и так: ребенок начинает исповедоваться, и родители с радостью готовы отдать его духовнику, считая, что теперь духовник отвечает за его воспитание, а их это уже не касается. Они также часто пытаются использовать духовника в воспитательном процессе: «Батюшка, скажите ему на Исповеди, чтобы он…» или подходят после Исповеди: «А он вам вот про то-то рассказал? А вы знаете, что он такое-то сделал?»
И ребенок теряет доверие к священнику, относится к Исповеди сухо. Она становится для него формальностью. Такой ребенок «потерян» для Исповеди до тех пор, пока что-то, не дай Бог, не случится с ним во взрослом возрасте.
Есть еще один момент – очень важный.
Часто родители ходят на Исповедь к одному священнику, а своего ребенка «подсовывают» какому-нибудь другому батюшке. «Пусть это будет его духовник». И тут сразу нужно сказать, что у детей, как правило, не бывает духовника. Это явление исключительно редкое, так как дети еще не способны к духовному руководству через духовника, ибо у них есть родители. И когда «духовное руководство» отдают священнику, который не знает о проблемах в семье и у которого родители сами не исповедуются, то может случиться следующее: взрослые говорят ребенку одно, а духовник может сказать совсем другое.
И дите не знает, кого слушать. Потому-то духовник у семьи может быть только один.
Мы сейчас живем в ситуации, когда у многих вообще нет никаких духовников. И это не нормально, когда ребенок исповедуется у какого-то священника, называет его своим духовником, но совсем не представляет себе, что такое духовничество.
Поэтому, повторю, его духовники – это родители. Пока он находится в их послушании, он исполняет заповедь «Почитай отца своего и матерь свою». Это продолжается до возраста некой духовной самостоятельности.
И даже если в церковь детей приводит бабушка, все равно отвечают за них родители. Бабушка не может долго быть авторитетом. Возможно, потом, когда-нибудь, во взрослом возрасте, эти посеянные семена добродетели и возрастут, но сколько до того может пройти времени и сколько будет сделано ошибок – нам неизвестно.
– Кажется, сегодня есть все возможности для религиозного воспитания детей: обилие литературы, воскресные школы и кружки в приходах. На верующих уже никто косо не смотрит и не считает их «белыми воронами». Почему же тогда в религиозных семьях вырастают неверующие подростки?
Священник Петр Коломейцев
– Во-первых, существует стихийный подростковый атеизм, когда у ребенка меняются представления о Боге. представление уже не актуально, а взрослых представлений еще не сформировалось. Подростковый атеизм вполне вписывается в системную перестройку всех взглядов и отношений, которые наблюдаются в подростковом возрасте. В этом ничего особенного нет.
Не нужно настаивать, чтобы у подростка сохранялись прежние формы религиозности, и тащить, чтобы там он общался со сверстниками родителей, тоже не нужно. Подростку интересна молодежная среда, поэтому идеально, если она формируется при храме.
В силу происходящих в этом возрасте перемен стремится к самостоятельности. Ему необходимо общество таких же, как он, чтобы именно в этой среде актуализировать свое представление о вере. Если родители пытаются удержать подростка, они как будто затягивают его обратно в детство. Его интересуют высокие технологии, а родители ему суют неваляшку и плюшевого зайчика, мол, на тебе – поиграй.
Подростка интересуют проблемы молодежной культуры, ему необходимо увязать ее со своей верой, поэтому говорить о религии с родителями вообще не получается.
Во-вторых, часто мамы и папы активно выступают против той молодежной среды, которая окружает подростка. Она им кажется заведомо несовместимой с верой. Родители говорят ребенку: ты ходи в церковь, но ни в коем случае не прокалывай себе ноздрю, как Петя.
Перед подростком, который хочет «тусить» в молодежной среде, встает довольно жесткий выбор: либо твоя среда и окружение, либо твоя вера. При этом родители своим авторитетом вынуждают молодежную культуру отвергнуть.
И здесь могут быть два варианта развития событий.
Подросток предпочтет веру, и будет счастливо оставаться в «пенсионерском кружке», или останется со сверстниками, но в таком случае ему будет указано на дверь. А это значит, что родители сами выталкивают подростка из Церкви.
Потому что подросток, как правило, выбирает «пошел вон отсюда» и вынужденно уходит из Церкви. И при этом еще думает, бедный: раз я ирокез себе делаю и пирсингом себя украшаю, значит, и исповедоваться мне больше нельзя…
– Есть и такие приходы, где с ирокезом и пирсингом примут. Проблема в том, что ребенок, у которого возникает конфликт с родителями, решает его через отречение от Бога. Или это не так?
– В том-то и дело, что дистанцирование ребенка от родителей естественно. Оно самой природой предусмотрено, потому что Бог говорит: «Оставь человек отца своего» . Та привязанность ребенка к родителям, когда он по каждому поводу кричит «мама», конечно же, не вечная. Она должна в какой-то момент кончиться. Происходит естественный разрыв.
Но родители часто пытаются представить это именно как разрыв с Церковью, а не с ними. Заставляют ребенка считать, что если он, взрослея, «неправильно» себя ведет, то автоматически становится безбожником.
Не стоит забывать и о формирующейся сексуальности подростка. Она движет им, толкает его на более активное и плотное общение с противоположным полом. А ему говорят: раз в тебе есть это , значит, ты перестал верить в Бога. Как это дико!
Ко мне пришла одна дама и спрашивает: «Что мне делать? У меня дочь ». Я спрашиваю: «В церковь не ходит, не причащается?» На это мать говорит: «Нет, наоборот, я хочу, чтобы дочь не ходила в церковь! Но она мало того, что ходит, так еще и причащается». «А почему вы не хотите, чтобы она исповедовалась и в таинствах участвовала?» – интересуюсь я.
«А потому, – говорит мне суровая мать, – что у нее парень есть. Они время вместе проводят. Кроме того, у нее такая-то прическа, такая-то одежда, она так-то красится… И я считаю, что пока она всем этим не переболела, она не должна даже близко к церкви подходить. А она, представляете, говорит, что еще и исповедуется. Я не знаю, как это сделать, но хочу категорически запретить ей ходить в церковь! Потому что она должна жить или церковной жизнью, или нецерковной. Точка».
Я попытался этой женщине объяснить, что Церковь существует, чтобы человек наладил свою жизнь: а совсем не для того, чтобы бросил всё, ушел в монастырь, жил как монах-отшельник. Говорит же апостол: «В каком состоянии призван, в том и служи».
Главное – вот в эту нашу жизнь, со всеми ее проблемами, падениями, передрягами, привнести Бога. Чтобы с Божьей помощью в этой жизни разбираться – что хорошо, что плохо, как просить помощи Божией, как найти правильные ориентиры?
А эта мать требовала, чтобы я запретил ее дочери причащаться и ходить в церковь. Такая максималистская позиция: пусть дочь нахлебается грязи в полный рост. А потом, когда ей всё надоест, когда поймет, что это ни к чему хорошему не привело, когда абортов пару штук сделает, тогда пусть (так уж и быть!) приходит и кается.
Выходит, мама своими руками ребенка из Церкви выпихивает.
Но я знаю историю и похлеще. Два подростка – брат и сестра, которые буквально выросли под подсвечниками, два любимца храма – оказались в трудной ситуации. Роковую роль в их жизни сыграла доминирующая и тоталитарная в суждениях и поступках мать. В итоге у мальчика сформировалось девиантное гомосексуальное поведение, а девочка вообще пристрастилась к наркотикам.
Казалось бы, там, где Бог и Церковь могли бы помочь в переходный для подростков период справиться с проблемами, пока эти проблемы еще были в зачатке, получилось всё наоборот. Мама внушила им, что за всё это они лишаются Церкви и ее помощи. Получается, что Церковь помогает тем, у кого всё исключительно хорошо. А у кого всё плохо – пошли отсюда вон.
Когда любви нет, а есть одни разговоры
– Власть родителя над ребенком близка к безграничной. Подросток – существо зависимое. На вполне законных основаниях родитель диктует ему, как надо поступать, когда ходить в храм, когда нет. Право родителя сказать: не пущу!
– Именно. Получается, что родители сами способствуют уходу ребенка из храма, когда формируют отношение к Церкви, как к награде. Вот если будешь хорошо себя вести, пойдем в парк на каруселях кататься. Будешь хорошим ребенком – отведу в храм причащаться. Не будешь слушаться – накажу, и никакого храма ты не увидишь. Это позиция абсолютно неправильная.
Ведь главное в нашем религиозном воспитании – суметь донести до ребенка понимание того, что Церковь является его ресурсом. Бог – его Помощник и Покровитель. И в Церкви человек получает помощь.
Но многие родители внушают детям одну из двух противоположных установок, причем одинаково неправильных. Первая, что Церковь – это награда за хорошее поведение, прочитанные молитвы и выдержанный пост. Вторая, обратная, установка: будешь себя плохо вести, потащу в церковь на исповедь. К батюшке, как на расправу, чтобы он тебе наподдал как следует.
В одной семье я наблюдал забавную ситуацию. Маленький мальчик, видимо, наслушавшись взрослых разговоров, сделал любопытный вывод. Он как-то обиделся на всех и воскликнул: «А я вот как вырасту, как стану батюшкой, я вас всех заисповедаю!» Понимаете? Он собирался отыграться на всех. То есть для него уже понятно из контекста, который существует в семье, что к батюшке вызывают на экзекуцию, отправляют на расправу. И та, и другая позиции абсолютно неверные.
Мне кажется, что подросток уходит из Церкви, объявляет себя неверующим именно потому, что как никому другому ему нужна помощь. И если ему сказали, что Церковь не помощник, наоборот, он должен помочь Церкви принять его, то логическая цепочка завершается простым выводом: я здесь лишний.
– Представим, что в семье всё относительно благополучно. Можно ли спрогнозировать, что проблемы рано или поздно возникнут? Есть ли еще какие-то обстоятельства, под воздействием которых подросток не захочет ходить в храм, объявит себя неверующим? В какой период этот конфликт возникает?
– Во-первых, есть явление, которому все возрасты покорны. Это когда слово расходится с делом. Когда ребенок начинает чувствовать, что за фасадом родительской религиозности существуют абсолютно нерелигиозное поведение и поступки. Когда учат одному, а живут по-другому. Когда подросток начинает чувствовать фарисейство и лицемерие. Когда понимает, что все разговоры о любви – это лишь разговоры о любви. Всё это однозначно разрушает мир.
Во-вторых, ситуация действительно меняется в тот момент, когда у ребенка появляется значимый для него круг людей, какие-то авторитеты, референтные группы. Когда появляется друг, мнением которого он дорожит, или целая группа людей. Тогда подросток стоит перед мучительным выбором: с кем быть? Неужели с родителями, которые ничего этому новому влиянию противопоставить не могут?
Здесь важно, чтобы родители сумели сформировать у подростка правильное отношение к переменам в его жизни. Привили мысль, что в любой группе можно быть вместе и не растворяться, быть разными. Нашли аргументы и объяснили, что люди сильны своей индивидуальностью. Подросток должен запомнить: не растворяться, иметь свой взгляд на вещи – это ценно, и это ценят!
Но «инаковость», сохранение своей особенности, имеет цену, когда человек не противопоставляет себя другим, не ведет себя к ним враждебно. Это серьезная ювелирная работа – научить ребенка не противопоставлять себя другим и в то же время не быть конформистом.
– Воспитанием занимаются в большинстве своем матери, которые нередко придают чрезмерное значение обрядовой стороне веры. И философские беседы, в том числе о сохранении своего «я», с детьми не ведут. А потом они жалуются, что дети перестали молиться…
– Конечно, это проблема, кто бы спорил. Но если мы хотим от детей понимания и духовного роста, мы сами должны над собой расти. И, что хорошо, обычно мамам не всё равно, какие у них будут дети. Хорошо, что они вообще над этим задумываются. Это значит, что они, возможно, будут работать над собой.
Очень важно понимать и для себя проговаривать цель религиозного воспитания. Если хочешь, чтобы подросток был христианином, то не надо его заставлять поститься и молиться, как монаха. Важнее взращивать в нем определенные нравственные качества. Если не хочешь, чтобы ребенок стал фарисеем, то и сам не будь таковым.
Чем опасна духовная стерильность
– Вы сказали, что стихийный атеизм – это процесс естественный. Тогда почему родители впадают в панику, когда подросток уходит из Церкви?
– Понятно почему, – потому что он ребенок. Родитель за маленького ребенка целиком и полностью отвечает. Осознание своей ответственности многих родителей пригибает так, что они всю жизнь не могут от этого освободиться и продолжают относиться к уже взрослым детям как к подчиненным. Не многие понимают, что с первого дня жизни к ребенку нужно относиться как к самостоятельной личности. И что потихоньку, с каждым новым днем ему необходимо предоставлять всё больше автономии.
Есть такая поговорка «невольник – не богомольник». То есть насильно заставлять молиться и ходить в храм ну никак нельзя. «Ты можешь ходить с нами в храм, мы тебе разрешаем», – так нужно говорить ребенку. Сам глагол «можешь» – он расширяет возможности ребенка, а «должен» – ограничивает.
Вообще, это общие системные ошибки воспитания. Уроки-то нельзя насильно заставлять делать, трудиться нельзя заставлять, потому что иначе сформируете установку, что любой труд – наказание, а праздность – поощрение. Эти системные ошибки из общего воспитания автоматически переходят на воспитание религиозное.
– Но когда ребенок объявляет себя неверующим, он, прежде всего, отрекся от того, что родителям дорого и ценно.
– Поймите, идеалы невозможно навязать. Свои идеалы и ценности можно лишь транслировать. Знаю, что во многих семьях, где процесс этот происходит без навязывания, без тотального контроля и полного подчинения, дети часто воспринимают не только сами идеалы, но и вкусы родителей, и даже вполне гордятся этим. Системная ошибка заключена еще и в форме трансляции. Ребенок отпихивается от родителей, а вовсе не от их идеалов. Но получается, что отпихиваясь от родителей, от их диктата, он отпихивается и от всего, что с ними связано.
Я знаю одну девочку, которая ненавидела храм, готова была выплевывать Причастие и воспринимала церковь, как мерзкий старушечий клуб. Ее заставляли переписывать акафисты и молитвословы, которые тогда не издавались. Она как будто работала переписчиком в самиздатской типографии. И всё это для нее было ненавистным, противным. Поэтому свою молодость она решила провести по совсем другим правилам. Вопреки. Но потом эта девочка стала одним из выдающихся христианских поэтов, известным искусствоведом, специалистом по иконографии и агиографии, преподавателем в семинарии, человеком, совершенно сознательно принявшим Бога. Это случилось, как только прошло то, от чего она отпихивалась. И даже в такой чудовищной форме, но она сумела сама себя воспитать, выправить, преодолеть.
Попытки воспитать духовно стерильного человека обречены на провал. Как таковые, и атеизм, и материализм – своего рода религия. Не просто научное мировоззрение, а своеобразная идеология. Ребенок, не принимающий атеистического мировоззрения, ищет духовности. И может найти что угодно.
Попадется на пути интересный кришнаит, он станет кришнаитом. В наше время были кришнаиты, позже появились муниты, другие тоталитарные секты. Попадая туда, подросток оставлял в них всё: и квартиру, и имущество, и душу. А если попадется интересный ваххабит, то через какое-то время своего ребенка вы, возможно, увидите среди шахидов.
Вы же понимаете, что понятие «верующий» может трактоваться максимально широко? Поэтому мы и говорим родителям, что ребенка нужно воспитывать в православной вере хотя бы для того, чтобы он не стал сектантом. Духовная природа человека не терпит пустоты. Душа обязательно должна быть чем-то занята.