Творчество Епифания Премудрого. Жития св

Преподобный отец наш Стефан родом был русин, из славянского народа, из северной страны, называемой Двинской, из города Устюг. Сыном был одного христолюбца, верного христианина, по имени Симеон, клирика великой соборной церкви Святой Богородицы, что на Устюге. Мать его была тоже христианкой, по имени Мария. Еще ребенком, с малолетства отдан он был учиться грамоте, и скоро всю грамоту изучил так, что через год читал каноны и стал чтецом в соборной церкви. Он превосходил многих сверстников хорошей памятью, остроумием и быстротой мысли, в учении преуспевал, рос отроком благоразумным, возрастая разумом душевным, телом и благодатью. К играющим детям не подходил. Тех, кто суетным занимался и за тщетным гнался, не слушал, и не играл с ними. От детских обычаев и игр, нравов отворачивался, и упражнялся только в славословии Бога, и грамотой занимался, а также изучением всяких книг. И.так скоро с Божьей помощью многое постиг, благодаря природной остроте ума.

Научился в городе Устюге всей грамматической премудрости и книжной силе. Когда же вырос в девственности, и чистоте, и целомудрии, и много книг прочитал Ветхого и Нового Завета, то через них взглянул на жизнь этого света, кратковременную и мимо проходящую, скороминующую, как речная стремнина или как цветение трав. Как говорит апостол: "Всякая плоть - как трава, и всякая слава человеческая - как цвет на траве: засохла трава, и цвет ее опал; но слово Господне пребывает вовек" "; и как во святых Евангелиях Господь говорит: "Если кто оставит отца и матерь, жену и детей, братьев и сестер, дома и имущество, Имени ради Моего, сторицею примет и вечную жизнь наследует" . Пришла к нему Божия любовь, и он оставил Отечество и все имущество; отрок этот был украшен всеми добродетелями, и рос в страхе Божьем. И еще молодым посвятил свою юность Богу, еще в отроческом возрасте постригся в чернецы в городе Ростове, в монастыре святого Григория Богослова, прозванного "в затворе", возле епископии, потому что там было много собрано книг для чтения при епископе ростовском Парфении.

Постриг его один старец, просвитер, саном священник, по имени Максим, игумен, по прозвищу Калина. От него облекся Стефан в монашеский чин и добро потрудился в иноческом житии. И подвизался в добродетели постом и частою молитвою, и смирением, воздержанием и трезвостью, терпением и беззлобием, послушанием и любовью, а больше всего вниманием к Божественным Писаниям. Много и часто читал святые книги и благодаря им всякую добродетель приобретал, и плоды спасения выращивал.

У него был обычай прилежно читать книги, сильно замедляя чтение, чтобы правильно уяснить смысл каждого слова в стихе, то есть о чем говорится; и так с молитвою сподоблен был разума. И если видел человека мудрого и книжного, и старца разумного и духовного, то его расспрашивал и беседовал с ним, пребывая с ним ночью и днем, расспрашивая тщательно о непонятном. Разумная притча не ускользала от него, и трудно понимаемое толкование он отыскивал и уяснял смысл, всякое божественное повествование стремился услышать. От слов и речей и поучений старцев не отступал, всегда подражая житиям святых отцов, и от этого большего разума набирался.

Когда он иночествовал, его доброму о Христе житию дивились многие, не только иноки, но и простые люди. Он подвизался день за днем, как земля плодородная, на которой поднимают борозды разума, и она приносит многообразные плоды благоизволения Богу. Он прежде всех приходил в церковь на молитву и после всех выходил. Слушал разумно чистые повествования и учительные слова и ими просвещался, возводимый к новому знанию любовью к мудрости.

Он никогда не бывал празден, всегда любовно трудился, святые книги переписывая искусно и умело и быстро. И об этом до сих пор свидетельствуют его книги, те, что он своими руками написал, трудолюбиво составил, те, что были его работой. За многую свою добродетель он был поставлен в дьяконы князем Арсением и епископом Ростовским. После преставления митрополита Алексияповелением митрополичьего наместника Михаила, прозванного Митяем, был поставлен Стефан в пресвитеры от Герасима, епископа Коломенского.

Желая большего разума, научился он любомудрию, то есть философии, и греческой грамоте и книги греческие изучил, и хорошо читал их и постоянно хранил у себя. Говорил на трех языках и три грамоты знал: русскую, греческую и пермскую. Тут сбылись известные слова, как говорится: "И на новых языках заговорят" , и еще: "На других языках заговорить заставил". Им овладела мысль пойти в пермскую землю и просветить ее. Ради этого он собрался изучить пермский язык и ради этого грамоту пермскую создал, потому что очень хотел идти в Пермь и учить людей некрещеных и обращать неверных людей, приводя их ко Христу Богу, к вере христианской. Не только подумал, но и сделал. Услышал преподобный о пермской земле, что живут в ней идолослужители, что действо дьявольское царствует в ней. Потому что в Перми люди приносили жертвы глухим идолам-кумирам и бесам молились, волховованием одержимы были, верили в бесование, и в чарование, и в дела кудесников - кудесы.

И об этом жалел раб Божий и очень печалился об их обольщении. И начал говорить: "Какие народы живут рядом в прилежащих северных странах, имею в виду части Хамовы?Ведь земля Пермская осталась в первоначальном идольском обольщении, не просвещенной святым крещением, не наученной вере христианской. Ни от кого они не слышали, чтобы им кто-нибудь проповедовал Господа нашего Иисуса Христа. Ни апостолы не заходили к ним, ни учителя, ни проповедники, и никто не благовестил им слова Божьего. Но скажет кто-нибудь: "Как это не заходили апостолы в пермскую землю, а пророк Давыд говорит: "По всей земле проходит звук их, и до пределов вселенной слова их" ?"- "Я же скажу: не обленились апостолы, не пренебрегали проповедью, а много потрудился каждый из них до последнего вздоха своего. Окончили путь свой, беспрестанно во всех народах проповедуя Христа. Из них один Павел 14 народов научил. Также и другие апостолы, ученики Господни, хотя и в Перми не были, по многим другим землям проходили, и во многих странах проповедовали слово Божие, и многие народы были крещены и научены ими. Потому что не один пермский народ на земле в поднебесной, но и многие другие, кроме Перми, их и крестили апостолы. Но когда Сам небесный владыка, Господь Бог наш, Своей благодатью захотел призреть Свое творение, то не дал им до конца погибнуть в обольщении идольском, а после многих лет помилосердовал о Своем создании".

Поистине весь день, то есть все дни своей жизни, все годы пребывали в неверии пермяки, в идолослужении, потому что не приходил к ним никто, кто бы благовестил слово Божие. Но когда благословил Спаситель наш в последние дни, в окончание лет, в последние времена - на исходе седьмой тысячи летпомилосердовал о них Господь наш, не дал им погибнуть в обольщении идольском, но воздвиг угодника Своего Стефана, в те времена и сделал его проповедником и служителем Слова Истинного, строителем Его тайн и учителем Перми. Как в древности в Израиле Веселеила, наполнил его мудростью, и разумом, и искусством. Ими исполнился и сильным желанием, и теплотой веры Христовой разгорелся, загорелся пойти в пермскую землю и научить их православной вере христианской.

И задумав это, пришел к вышеупомянутому владыке Герасиму, епископу Коломенскому, когда тот был наместником в Москве, старцу долголетнему и прекрасному, святителю, поставившему его в священники. Стефан хотел у него благословиться, чтобы его благословил на благой этот путь и на доброе проповедание, потому что в это время в Москве не было никакого митрополита, Алексий уже отошел к Богу, а другой еще не пришел. Ему же подобало с должным доброчестием испросить благословения, и молитв, и грамот, и отпущения у старейшин святительских. И однажды, войдя к Герасиму, он сказал: "О епископе, отче, господине! Благослови меня, владыко, пойти в языческую землю, называемую Пермь, к народам заблудшим, к людям неверным, некрещеным. Хочу научить и крестить их, если Бог поспособствует мне, и поможет, и посодействует, и твои молитвы помогут мне".

Преподобный старец, епископ Герасим, боголюбивый святитель, это видя и слыша, весьма удивился и сильно изумился, слыша его благочестивое предложение и добрую смелость. И, побеседовав с ним много о душеспасительном, собираясь же его отпустить, повел в святую церковь и, сотворив молитву и осенив честным крестом напрестольным,

благословил. Отпуская же, сказал: "Чадо мое, Стефан, о Святом Духе сын нашего смирения, сослужитель наш и сопресвитер! Иди, чадо, с миром. И сохранит тебя Божия благодать. И да будет благодать Господа нашего Иисуса Христа, сына Божия, которого благовестить собираешься, и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа пребудет с тобою ныне, и всегда и во веки веков. Аминь!" Преподобный раб Божий Стефан отвечал епископу: "Ныне отпускаешь раба Твоего, владыко! Пусть будет мне по слову Твоему с миром!"

И после этих слов вышел преподобный от епископа, радуясь, как подарку, получив то, что хотел, Давыд говорит: "Ты дал ему, чего желало сердце его" . Взял с собой мощи святых, и антиминсы, и остальное необходимое, что нужно для освящения святой церкви, и святое миро, и священное маслои отправился. Смело устремился в путь и обратился к земле Пермской. И как восхотел, пошел к вышеупомянутой земле, к земле забвенной, непроходимой, безвременной, к земле пустой, голодом охваченной. Голод - не голод хлебный, но голод, когда не слышат слова Божия, как и Давыд говорил: "И во дни голода будут сытны" . И прежде, чем войти в эту землю, помолился ко Господу Богу.

Помолившись Богу и по молитве смелости исполнившись, преданный Господу Вседержителю, дерзая по вере и по благочестию борясь, усердием божественным разгорелся, крепко препоясал бедра свои, осмелившись, вошел в нее, как овца посреди волков. И начал учить их познавать Бога и вере христианской, чтобы познали Творца своего, истинного Бога Вседержителя, который сотворил небо и землю и всю тварь, видимую и невидимую. И другие многие слова им говорил из Божественного писания, приводя из святых книг, вразумляя, чтобы веровали и крестились. А одни, услышав проповедь веры христианской, хотели веровать и креститься, а другие не хотели и тем, хотевшим, запрещали веровать. А те немногие, что уверовали сразу и были им крещены, часто приходили к нему и постоянно сидели с ним, беседуя и спрашивая, и всегда держались его и очень любили. А те, что не веровали, не любили его и избегали, и даже убить хотели.

Сперва Стефан много зла перенес от неверных пермяков, от некрещеных: озлобление, роптание, поругание, хулу, укоры, унижение, досаждение, поношение и пакость, иногда смертью грозили ему. Иногда убить его хотели, иногда обступали его со всех сторон с палицами и с большими дубинами, смерти его предать задумав. В другой раз собралась толпа крамольников и принесли множество охапок сухой соломы. И когда огонь принесли, и солома вокруг него была сложена, хотели уже запалить ее и этим огнем жестоко убить намеревались раба Божия. И когда это ее совершалось, раб Божий, видя приближающуюся смерть, вспомнил слово Давыда, глася "Обступили меня, окружили меня; но именем Господним я низложил их. Окружили менякак пчелы, и угасли, как огонь в терне; именем Господним я низложил их".

В печали, словно в мучении огненном и словно посреди нестерпимого пламени стоя, Бога призывал, говоря "Поспеши, Щедре, и прииди на помощь, Милостивый, да будет воля Твоя. Господи! пред Тобою вся желания моя,а все делание мое - обратить народ пермский изобольщения идольского потому что "обрушились народы в яму, которую ископалша; в сеть, юже скрыша себе, увязе нога их..." . Господи, Всемогущий человеколюбче, виждь немощь мою, посли мощь Свою в помощь мне, помоги ми, поди Боже мой, и спаси меня милости ради Твоея! Господи,спасиже,Господи, помоги в благовествовании, помогими, Господи, и пособи обратити людей и привести их к Тебе. Собери, Господи, людей Своих разбросанных и призови овец Своих заблудших, ибо Сам сказал, Господи: "И других овец имею, что не от двора Моего, и тех мне подобает привести. И голосМой услышат ибудет одно стадо и одинпастух" .Ты - истинныйпастырь душ наших, Ты - Един кроме греха, не презри дела руку Твоею, свободи рабов Твоих от уз диявольских, от идолослужения, просвети умныя очи и даждь им разум, дабы ощутили и знали Тя, единого истинного Бога! И несть Бога, кроме Тебя, и инаго Бога не вымы, Имя Твое призываем, да прославится имя Твое во веки веком. Аминь!"

Раб божий Стефан, помолясь Богу, решил заложить святую церковь Божию. Когда была основана и поставлена, то вознес ее премногою верою и теплотой избытка любви: воздвиг ее чистой совестью, украсил ее всяк: украшениями, как невесту прекрасную. Она истине дивна, поэтому и Давыд свидетельствует, говоря: "Свята церковь Твоя и дивна истину". Дивна же премногих ради похвал а многими похвалами хвалят ее не ради того, что человеческим искусством создана или поощрениями мастеров, и замыслами, и знанием приукрашена, но прекрасна Божией славой и добродетелями, и Божественными славословиями возвышена, и спасением людей преисполнена, и православной красотой приодета.

Поставил эту церковь на месте, названном Усть-Вымь, там где Вым-река впадает в Вычегду-реку, где впоследствии была создана обитель его большая, где потом основана его епископия. Когда освятил церковь, то назвал ее во имя Пресвятой Пречистой Преблагословенной Владычицы нашей Богородицы и вечной девы Марии во имя честного ее Благовещения.

Стефан не переставал, согласно заповеди апостола, учить и наставлять, молить и запрещать, указывать пермякам путь истинный и наставлять на стезю правую, а суету кумирскую обличать и обольщение идольское посрамлять, желая их привлечь в разум Божественный. Но люди, прежде омраченные, народ, не понимающий Божьей благодати, как лишенное смысла принимали то, что было им на пользу: не только не веровали и не слушались, что им говорил, но и гневались на благодетеля, и ненавидели делающего им добро, и роптали на учителя неблагодарные люди. Однажды нашли раба Божия уединившимся, и пришло множество перми, неверной и некрещеной, и нападали на него с яростью, с гневом и воплем. Убить и погубить хотели, ополчились на него единодушно и, как хор став вокруг него, натягивая, натянули луки, и стрелы смертоносные были в луках, и прямонаправленными стрелами своими застрелить его жаждали, и так смерти предать хотели. А Божий страстотерпец нисколько не побоялся нападающих на него и их устремлений, не побоялся их выстрелов, как сказано: "Не убоишься ужасов в ночи стрелы, летящей днем" . И когда стреляли, не побоялся и как на детские стрельбы смотрел на их выстрелы. Раб Божий обратился к людям пермским и сказал им: "Мне ваших стрел не велено опасаться Владыкою моим, так пишется в Святом Евангелии: "Идите, вот я посылаю вас как овец посреди волков" . "Не бойтесь тех,ктоубиваеттело,а душупогубитьне может,небойтесьбольше того,кто может и душу, и тело погубить и по убиении в геенну огненнуюввергнуть:ей, говорювам,Того, бойтесь" .Смерть, стрелами наносимая, - кратковременная, и малозначительная, и скоропреходящая, даже не смерть, но начало жизни. А горе и зло - умереть человеку душевной смертью. Смерть, как сказано, грешников люта,тоестьдушевнаясмерть,потомучто смерть души - мука вечная".

Однажды преподобный раб Божий, помолясь Богу, сотворил молитву и вошел в некое место, где была их знаменитая кумирница, иначе капище, и собрался разорить идолов. И опрокинул жертвенники, и богов сравнял с землей, и с Божьей помощью знаменитую их кумирницу поджег, огнем запалил ее. Все это сделал один, когда идолослужители не знали и кумирников не было, и не было ни спасающих, ни защищающих. Одержав эту победу, он не убежал тут же с этого места, никуда не ушел, а сидел на том месте, как будто ничего не ожидая надвигающегося на него, и укреплялся Божьей благодатью. Вдруг узнали об этом, рассказали друг другу, и тогда сбежалось целое сборище. И когда они примчались с яростью, с великим гневом и воплями, то, как дикие звери, устремились на него, одни с дрекольем, другие похватали топоры в руки и обступили его отовсюду. И жестоко острием топоров хотели его сечь, крича и непристойное выкрикивая и бесчинственные крики испуская. И, окружив его, стали вокруг и замахнулись своими секирами, а он находился меж ними, как овца среди волков. Не ругался, не бился с ними, а с кротостью проповедовал им слово Божие, уча их вере Христовой и наставляя во всякой добродетели. И, воздев руки, словно к смерти приготовившись, со слезами говорил Богу: "Владыко, в руки Твои предаю дух мой..." И так, молясь Богу, остался цел, и никто не поднял на него руки, никто не ударил, не ранил его, Божией благодатью был сохранен, остался цел и невредим. И так прошел среди них, потому что Бог сохранил своего угодника и служителя, как сказал Давыд-пророк: "Ибо не оставит Господь жезла нечестивых над жребием праведных" .

Тогда раб Божий помолился Богу и собрался опять учить их. И, став на ровном и приметном месте, начал учить о царствии Божьем и обратился к ним с апостольскими словами: "О люди, что вы делаете! И я такой же человек, но благовествую вам слово Божие и велю вам, говоря - отступитесь от этого пустого идольского служения, оставьте обольщение кумирское, и тогда избегнете суда и огня вечного! Ради чего поклоняетесь идолам и почитаете их, и статуи, высеченные, вырубленные, богами называете? Ваши кумиры - дерево бездушное, дело рук человеческих. Губы имеют, а не говорят, уши имеют, а не слышат, глаза имеют, а не видят, ноздри имеют - а не чувствуют запаха, руки имеют - а не осязают, ноги имеют - а не идут. И не ходят, и не сойдут с места, и не заговорят, и не обоняют, ни жертв, приносимых не принимают, не пьют, не едят. Такими же будут и творцы их и все, надеющиеся на них. А Тот, в Кого веруют христиане, и чтут, и славят, Того и я вам проповедую, Тот - истинный Бог, и нет иного бога, кроме Него. Люди пермские, братья, отцы и дети мои, послушайте меня, добра вам желающего, веруйте в Господа нашего Иисуса Христа, которого я вам сейчас проповедую: это Христос, истинный Бог наш, это Спаситель всем христианам, верующим в него".

И неоднократно учил, и многих уговорил оставить пустое пермское обольщение идольское и веровать в Господа нашего Иисуса Христа. Хотя с яростью и гневом раньше бросались на него, но обычно смирялись перед его кротостью. Хотя с оружием и с дрекольем раньше нападали на него, но обычно, благодаря благим его словам и святому учению, делались кроткими и становились тихими и мирно говорили, расходясь, не делали ему никакого зла. И многие крестились. И так понемногу увеличивалось стадо Христово, постепенно прибывало христиан: не сразу, говорят, строится город. А прочие оставались некрещеными.

И был у них обычай собираться вместе и сходиться в одно место. Шли пермяки к нему к новопоставленной церкви, или он к ним, в какое-нибудь назначенное место для вопросов и состязаний. Но обычно, с тех пор, как была построена церковь, каждодневно приходили пермяки и некрещеные тоже. Не на молитву приходили, и не как жаждущие спасения, и не ради молитвы прибегали, но чтобы увидеть красоту и величие церковного строения, и так сидели, наслаждаясь видом, а потом уходили. А расходясь, неверные между собой говорили друг другу: "Действительно велик этот Бог христианский".

Кумирники ненавидели христиан и не переставали хулить и бранить преподобного и новопросвещенных христиан, ругаясь, и передразнивая, и пакостя. Узнавая, что христиан становится все больше, свирепели и не давали им жить спокойно, но причиняли беды и немалые обиды. И это видя, преподобный не мог терпеть, как христианам досаждают, и из-за этого печалился и часто о том со слезами молил человеколюбца Бога день и ночь, чтобы обратил их от кумирского обольщения в Свою истину.

И еще много раз собирались некоторые из пермяков, суровейшие мужи, неверные люди и еще не крещенные. Одни из них волхвы, другие кудесники, иные чаротворцы и прочие старцы, которые стояли за веру пермскую и старые обычаи и хотели уничтожить веру христианскую; сильно смущая, люто спорили с ним, хваля свою веру, хуля и укоряя веру христианскую. И часто досаждали ему, сопротивляясь в вере. А Стефан Божией благодатью и своим умением всех их переспорил.

Когда восхотел Бог Своею благодатью просветить пермскую землю святым крещением, услышал Он молитву и слезы угодника Своего Стефана и не забыл обращения его. Услышал Господь плач его и не презрел моление и просьбу его. Тогда захотели креститься еще не крещенные пермяки, и собралось к нему много народа, мужчины, и женщины, и дети, как на поучение. А он, видя, что они идут на крещение, обрадовался их обращению и с веселым сердцем и с усердием принял их, и опять учил их как обычно, и много говорил им о Боге и о законе Его. И все били Стефану челом, припадая к его ногам, прося святого крещения и знамения Христова крестного. Он же, ознаменовав их, каждого своей рукой перекрестил, и огласив, и молитву сотворив, и благословив, отпустил их с миром восвояси. Заповедовал же им каждый день приходить в святую церковь Божию, особенно оглашенным. И каждый день молитву творил над ними и, в назначенное время помолившись о них, научил их преславной вере христианской; и с женами, и с детьми крестил их во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. И научил их грамоте пермской, которую до того впервые сложил, и всем их новокрещеным мужчинам, и юношам, и мальчикам, и маленьким детям велел учить грамоту, часословец, и восьмигласник, и песни царя Давыда, и все остальные книги. Среди учившихся грамоте выбирал тех, кто изучил святые книги, одних для поставления в священники, других в диаконы, других в иподиаконы, чтецы и певцы. Песнопения им напевал и переводил, и научил их писать пермские книги: и сам, помогая им, переводил с русских книг на пермский, а книги отдавал им. И так с тех пор учили друг друга грамоте, и с книг сами книги переписывали.

Видя это, преподобный радовался душой и не переставал благодарственно молиться день и ночь за спасение и за обращение людей. Всегда учил, чтобы стадо Христово росло и умножалось каждый день, а стадо неверных умалялось, убывало и оскудело. И так с Божьей помощью, Его благоволением и содействием поставил другую святую церковь, хорошую и чудную, по образу вышеупомянутой церкви, и для нее иконы и книги написал. И даже третью церковь поставил. И так довелось ему не одну церковь поставить, а много, потому что люди пермские, которых крестили, не в одном месте жили, а здесь и там, одни близко, а другие далеко. Потому и следовало разные церкви в разных местах ставить - по рекам и погостам, где какой подобает, как он сам считал. И так святые церкви ставились в Перми, а идолы сокрушались.

Какое рвение было у преподобного против статуй, которых называли кумирами, как возненавидел он их из-за непомерной мерзости! И совершенной ненавистью возненавидел их, и до конца их ниспроверг, и идолов попрал, и кумиров сокрушил, богов с землей сравнял. Те статуи, высеченные, изваянные, выдолбленные, вырезанные, ниспроверг, и топором посек, и огнем испепелил, и пламенем пожег, и без остатка их истребил. Неленостно сам со своими учениками по лесам обходя, и по погостам выспрашивая, и в домах ища, и в лесу находил, и здесь и там всюду находил, пока все кумирницы не уничтожил и до основания их не искоренил, и ни одной из них не осталось. А то, что было повешено возле идолов, или как кровля над ними, или как приношение, или как украшение: соболя, или куницы, или горностаи, или ласки, или бобры, или лисицы, или медведи, или рыси, или белки, то, все это собрав, в одну кучу складывал и огню предавал. А кумира сначала обухом в лоб бил, а потом топором сек на маленькие полена и, разведя огонь, обоих сжигал, - и кумира, и кучу с куницами. А себе этого богатства не брал, но огнем сжигал, говоря, что это имущество дьявола. И этому очень удивлялись пермяки, говоря: "Как он не берет все это как добычу, не ищет в этом прибыли, как он отверг и презрел столько имущества, как бросил и потоптал ногами столько богатства?" И сказали друг другу: "Поистине он - раб Божий! Это - Божий угодник, он поистине для нашего спасения Богом послан, и все это делает ради него и нашего ради спасения, а не ради своей прибыли или приобретения сокровищ".

Пришел однажды волхв, чародей-старец, лукавый внушитель наваждений, знаменитый кудесник, волхвам начальник, знахарям старейшина, который в волшебных искусствах всегда упражнялся, в кудесном чаровании усердный был помощник, имя ему - Пам сотник. А его раньше некрещеные пермяки чтили больше всех прочих чародеев, наставником и учителем своим называли и говорили о нем, что его волхованием держится пермская земля, что его учением утверждается идольская вера. Он и тогда не был верным, некрещеный, ненавидел христианскую веру и не любил христиан.

Кудесник, часто приходя иногда тайно, иногда явно, развращал новокрещеных людей, говоря: "Братья пермяки, отеческих богов не оставляйте, а жертв им и треб не забывайте, а старый исконный обычай не покидайте, давней веры не отметайте. Как делали отцы наши, так и вы делайте, меня слушайте, а не слушайте Стефана, который пришел от Москвы. А от Москвы может ли добро придти? Не оттуда ли к нам тягости приходят, дани тяжкие и насилие, тиуны, и доводчики, и приставы?Поэтому не слушайте его, но меня слушайте, - добра хочу вам. Я ведь вашего рода и одной земли с вами, один род и единоплеменник, и одно колено, и один язык. Лучше вам меня слушать, потому что я ваш давний учитель, и подобает вам меня слушать, старца, как отца. А этот русин, пришедший к тому же из Москвы, младше меня, малолетний и юный телом, по годам мне годится в сыновья или внуки. Поэтому не слушайте его, но меня слушайте, и моего предания держитесь, и крепитесь, чтобы не вас победили, а вы бы победили его".

А люди новокрещеные отвечали: "Не можем бороться со Стефаном против его разума. Когда он с нами крепко боролся словами евангельскими, апостольскими, пророческими, а больше всего отеческими и учительными, побеждены были словами его, и пленены учением его, и как будто ранены любовью его. И как стрелы вонзились в нас, и утешением его, как сладкой стрелой ранены, и потому не можем, не хотим ни слушать, ни сопротивляться, потому что не можем преступить истины, но желаем жить согласно истине".

И был этот кудесник лютым противником преподобного, и злым ратоборцем, великим неукротимым супостатом и борцом, хотевшим разрушить веру христианскую. И люто возмущал верных, постоянно спорил со Стефаном, часто возражал ему, как в древности Анний и Замврий в Египте спорили с Моисеем. Кудесник, хотя и много поучений слышал, но ни одному не верил, и не слушал, что ему говорили, и не принимал сказанного, но спорил и отвечал, говоря: "Это все представляется мне баснями, и ложью, и кощунством, вами выдуманными, и я не поверю, пока не испытаю веры". И вышло по этим словам. Когда кончились все разговоры после многих споров и возражений, решили они оба, и избрали вдвоем, и захотели предпринять испытание веры. И сказали друг другу: "Прийдем и зажжем огонь, и войдем в него, и сквозь огонь пламенный пройдем посреди пламени горящего. Вместе, вдвоем пройдем, ты и я, и тут примем испытание, и здесь увидим проявление веры: кто выйдет цел и невредим, того вера правая и тому все последуем. И в другой раз другой искус примем таким же образом: приидем оба, взявшись за руки, и войдем вместе в одну прорубь, и спустимся в глубину реки Вычегды, и пустимся вниз подо льдом. После ниже из одной проруби оба опять вынырнем. Тот, чья вера правой будет, цел выйдет и невредим, и тому все прочие подчинятся". Всему народу понравилась эта речь, и сказали люди: "Поистине, это хорошие слова сказали вы сегодня".

Когда сошлось множество людей, Стефан сам посреди них стал и обратился к людям, сказав: "Благословен Господь! Возьмите огонь и принесите его сюда и зажгите эту крайнюю постройку, которую открыли. И подожгите как следует, пока не разгорится". И когда это было сделано, преподобный сотворил молитву. И сотворив молитву, сказал "аминь!" - и после этого сказал людям: "Мир вам, спасайтесь!

Простите и молитесь обо мне, потому что мы с терпением идем на предстоящий подвиг, взирая на основателя веры свершителя Иисуса". И так собирался смело войти в огонь, и обратился к волхву, и сказал ему: "Пойдем оба вместе, взявшись за руки, как обещались". А он не пошел, устрашившись шума огненного, испугавшись, туда не вошел. Народ в это время стоял, люди собрались, и видели воочию свидетели, как огонь горел и пламя распалялось. Преподобный же опять устремился, схватил его, принуждая, рукой взяв волхва за одежду и крепко сжав ее, силой волок в огонь, чародей же все время назад пятился. И сколько раз это происходило, столько раз он, когда его быстро тащили, вопил, говоря: "Не трогайте меня, оставьте в покое". После третьего принуждения преподобный обратился к нему, говоря: "Пошли, войдем в огонь, как ты сказал, по решению твоему, как ты хотел". А он не хотел идти, и сказал ему Стефан: "Не твои ли это слова, которые раньше говорил, не сам ли ты выбрал это и так захотел испытать Бога живого? Как же сейчас сделать этого не хочешь?" А он, бросившись, бил челом, и, припадая к его ногам, объявлял свою вину и говорил о своей немощи, пустоту и обман свой обличая. Преподобный Стефан, победив волхва в этом деле, еще раз другим образом одержал над ним победу.

И привел его к реке, и сделали две большие проруби, одну выше, а другую ниже. В ту, которая была верхней, должны были оба вместе нырнуть, взявшись за руки, а из нижней, дойдя до нее подо льдом, вынырнуть. Чародеец-волхв и там побежал, осрамился. Но и там три раза его заставляли, и много раз отказывался, говоря: "Не могу это сделать, хоть и тысячу раз виноватым меня считайте". А люди спросили: "Злой старик, теперь пришла на тебя беда, говори, окаянный, почему не вошел ни в огонь, ни в воду, но совершенно осрамился?" Отвечая, волхв сказал: "Я не научился преодолевать огонь и воду, а дидаскал, учитель ваш Стефан, в детстве, в юности научился у своего отца волхвованием и чарованием заговаривать огонь и воду. Потому его ни огонь не жжет, ни вода не топит, что научен он этому искусству. А я многие злокозненные хитрости в своей жизни изучил и умею чары творить, волхвования и кудесы, заговоры и колдовство и прочие многие наваждения, а одного не умею - заговаривать огонь и воду". Люди же сказали ему: "Всюду, окаянный, приговорил сам себя на погибель. Ты доказываешь, что Стефан чарами тебя победил, но это не так, не обманывайся пустыми вещами этого света, он этого не учил совсем. Но Стефан смолоду изучил святые книги, которые помогли ему узнать, как угодить Богу. И обрел три вещи: веру, любовь и надежду. А надежда не посрамит, вера же святого угасила силу огненную, а любовь - перед ней ничто не устоит. Потому что сказано, кто нас отлучит от любви Божьей? Ни смерть, ни жизнь, ни меч, ни огонь" . И еще о верующих Спаситель сказал: "Для верующего все возможно" . Ты же человек, если поверишь, тогда и больше этого увидишь. Хочешь ли веровать и креститься, потому что тебя переспорили?" Околдованный нечестивый волхв не захотел познать истину, и так, не уклоняясь, сказал: "Не хочу веровать и креститься".

Преподобный обратился к народу и сказал: "Вы свидетели всему этому, скажите мне, что вы думаете?" Они сказали: "Подлежит казни". Тогда мужи пермские подошли и взяли его, а взяв, отдали Стефану, говоря: "Возьми его и казни, потому что он подлежит казни и по нашему старому обычаю должен умереть, потому что слова Божьего не слушает, Евангелие хулит, проповедь ангельскую укоряет. И как же он не подлежит казни, как же не должен умереть? Ведь если отпустишь его живым, не оскорбленным и не казненным, то еще больше будет пакостить". А Стефан отвечал им и сказал: "Да не будет так, не поднимется рука наша на врага. Ни руки не подниму на него, ни казню, ни смерти не предам. Потому что послал меня Христос не бить, а благовестить, и повелел мне не мучить, а учить с кротостью и увещевать с тихостью, повелел не казнить, а учить с милостью". Потом обратился к волхву и сказал: "Слышал ли все это, обольститель?" Он же отвечал: "Да, честный отче, все сказанное слышал и твердо запомнил". И еще его спросили: "Не будешь больше пакостить или развращать народ?" Он отвечал: "Нет, честный отче, если же буду пакостить или веру твою развращать, пусть тогда умру у твоих ног". Преподобный опять сказал ему: "Перед многими свидетелями свидетельствую и запрещением запрещаю тебе, чтобы ты никогда ни в чем подобном не провинился. Если же окажется, что спустя несколько дней после запрещения ты преступил эти слова, тогда канонической епитимьеподлежишь и казни городского закона будешь подлежать. Теперь приказываю отпустить тебя: уходи от нас цел и невредим, только берегись, чтобы потом не пострадать". И когда сказал это, люди, державшие волхва, отпустили его, он выскочил от них, как олень, и ушел от собрания, радуясь, что не убит.

И когда умножились ученики, ставшие христианами, также и церкви святые там строились в разных местах, и на разных реках и на погостах, здесь и понадобилось Стефану найти, и поставить, и привести епископа. Проще говоря, всячески требовала земля епископа, так как до митрополита и до Москвы далеко. Как далеко отстоит Царьград от Москвы, так далека от Москвы дальняя Пермь. И как можно без епископа жить, и кто может так далеко и надолго постоянно отлучаться по епископским делам и для церковного управления или священников ставить, попов и дьяконов и игуменов, или благословение брать для основания церкви, или на ее освящение и на многое другое, где случается необходимость в епископе. И об этом всем посоветовался преподобный со старшими своими чиноначальниками и по этой причине отправился от земли дальней, то есть от Перми, в Москву к великому князю Дмитрию Ивановичу и к Пимену, который тогда был митрополитом. И причину эту поведал им, по которой от дальних мест пришел в Москву. Услышав это, великий князь и митрополит удивились, похвалили его и понравились им его слова, и пообещали, что исполнится его просьба. Митрополит печалился и пекся постоянно о мире, о городах и о странах и прочих епархиях, бывших в его митрополии, о множестве словесных овец, особенно новокрещеных. И прилежно думал и гадал, искал и спрашивал, кого найти, отыскать и избрать, поставить и послать епископом в Пермь, и каким должен быть епископ, и каким должно быть его достоинство. Одни этого поминали, другие же другого предлагали, а иные иного имя называли. Митрополит же сказал: "Нет, да не будет так. Поистине хороши и те, но ни один из них не подходит, но уже нахожу в Ветхом Завете сказанное слово: "Нашел Давыда, сына Иесеева, мужа по сердцу моему" . Так и я нашел Стефана, мужа доброго, мудрого, разумного, мыслящего, умного и искусного и всячески добродетелями украшенного и такого дара достойного среди многих достойных. Думаю, что он подходит, и надеюсь, что он настоящий труженик. Еще к тому же имеет благодать, данную ему от Бога, и дар учительства и талант, врученный ему, и слово мудрости и разума. А еще грамоту знает и на других языках может обратиться к людям и чувствами душевными и телесными наделен".

Услышав это, архиереи, старцы, и книжники, и клирики все вместе как одними устами воскликнули: "Поистине прекрасный человек достоин такой благодати". Особенно великому князю было приятно его поставление, потому что знал его хорошо и любил давно. Так митрополит Божией благодатью и соизволением великого князя и своим избранием и желанием всего причта поставил его епископом в Пермскую землю, которую он просветил святым крещением, которую научил вере христианской. В ней исповедовал имя Божие перед нечестивыми, в ней проповедовал святое Евангелие Христово, в ней совершил дела удивительные, потрясающие и славные, которых раньше там никто не творил. Там он идолов попрал, святые церкви построил и богомолье устроил, и святые иконы поставил, и людей Богу поклоняться научил. К этим людям, которых от обольщения избавил, от бесов увел и к Богу привел, поставлен был святителем и законодателем, как Давыд говорил: "Поставь, Господи, его законодателем над ними, чтобы поняли народы, что они люди" . Поставлен же он был после Тохтамышевой ратина другую зиму, когда и Михаил епископ Смоленский был поставлен, тогда и этот с ним, они одновременно были поставлены.

Когда после своего поставления после многих дней отпущен был великим князем и митрополитом, отправился в свою землю, получив подарки от князя, и от митрополита, и от бояр, и от прочих христоименитых людей, и пошел своей дорогой, радуясь, благодаря Бога, все благоустроившего. И приехав в свою епископию, держался опять по-прежнему, и делал обычное дело, и слово Божие проповедовал со смелостью, и постоянно учил. Где сколько осталось некрещеных, отыскивая здесь и там, и если в какой стороне находил язычников, то в православную веру обращал и крестил. Всех же крещеных учил в вере пребывать и вперед спешить, как говорит апостол: "Прошлое забывая и простираясь вперед" .

И грамоте пермской учил их, и книги писал, и церкви святые ставил и освящал, иконами украшал и книгами наполнял, и монастыри основывал, и в чернецы, постригал, и игуменов назначал, и священников и попов и дьяконов сам поставлял, и анагностов и иподьяконов посвящал. И священники на пермском языке служили обедню, заутреню и вечерню, пели на пермском языке, и каноны по пермским книгам читали, и чтецы читали на пермском наречии, певцы же всякое пение пермское возглашали. И совершилось чудо в земле той, где прежде были идолослужители-бесомольцы, теперь богомольцы появились, где храмы идольские стояли, кумирские жертвенники и капища, церкви святые устроялись и монастыри и богомолия учинялись.

Бог, милостивый человеколюбец, все устраивающий на пользу людей, и не оставляя рода человеческого без разума, но приводящий к разуму и к спасению, который пощадил и помиловал людей пермских, воздвиг и дал им, как в древности в Израиле Веселеила, полного мудрости и искусства, так и Стефана, мужа доброго и благословенного, послал к ним. Он же дал им новую грамоту, пермскую азбуку, сложив, составил. И когда произошло все это, многие люди, видя и слыша это, изумлялись: не только бывшие в Перми, но и по другим городам и землям. Особенно в Москве удивлялись, говоря: "Как он умеет пермские книги писать, откуда дана ему премудрость?" Другие говорили: "Это воистину новый философ. Тот был Константин, прозываемый Кириллом, философ, который дал славянскую азбуку в 38 букв, а этот сложил числом в 24 буквы, по числу букв в греческой азбуке, одни буквы греческого письма, а другие из пермского языка".

И если спросишь пермяка: "Кто вас избавил от рабства идолослужения, кто вам грамоту составил и книги перевел?", то с жалостью, и радостью, и с большой охотой, и с усердием отвечают: "Добрый наш дидаскал Стефан. Господь один вразумлял его, Господь один водил его, и не был Бог ему чужим". Когда же это случилось? Недавно, думаю, что от создания мира в год 6883 (1375), в царство Иоанна, царя греческого, в Царьграде царствовавшего, при архиепископе Филофее, патриархе Константина града. А в Орде, и в Сарае над татарами тогда Мамай царствовал, которого сейчас уже нет. На Руси же это было при великом князе Дмитрии Ивановиче. Ни архиепископа, ни митрополита на Руси не было в те дни, но ожидали прихода митрополита из Царьграда, его же Бог дал.

Епископ Стефан был искусен в книгах и, так как был украшен этой добродетелью, словом и делом мог противостоять идолослужителям и спорящих с ним обличать. В книгах прекрасно разбирался и все, что почитается нужным и непонятным в Святом писании, легко мог истолковать и разрешить. Добрый дар имел от Святого Духа, и удивлялись многие люди и изумлялись такой Божьей благодати, данной ему. Ведь он был один среди неверных, один такой в наше время, искусный рассказчик, и один дидаскал слов апостольских и пророческих. И только один из многих мог хорошо толковать речи пророков и предсказания.

И милостыню подавать любил, странников и нищих кормить, и гостей принимать. Сколько раз на многих ладьях привозил жито из Вологды в Пермь и все это тратил не на свои дела, но только на потребу странникам и приходящим и всем другим, кто нуждался. Не только физическая пища всем предлагалась, но и духовная подавалась и поучение божественное постоянно. И до еды и во время еды, и после еды читался псалом, а после питья - пение. Много принимал странников и купцов, и пришельцев, приплывающих и отплывающих. И не позволял им уйти просто так, но

получалось, что всякий приходящий сначала у него гостил, и у него благословлялся, и у него же ел и пил, и от него принимал увещевание, и учение, и благословение, и утешение, и только после этого шел своим путем, потому что Бог наставлял Стефана на спасение многих душ.

Когда приблизилось время его преставления, за два месяца или чуть больше до смерти, созвал людей новокрещеных пермских и, собрав их вместе, поучение им сказал обычное, последнее поучение. Собираясь отойти к Богу, постарался сделать все как следует, поэтому и за людей помолился: "Благодарю Тебя, Отче святой, Вседержитель, и единочадного Сына Твоего, и пресвятого, благого, животворящего Духа Твоего. Взгляни на людей этих новокрещеных и на Своих словесных овец, которые мною, недостойным, приведены к вере. И очисти им души и тела Своею благодатью, и посети сад Свой, насажденный Твоей рукой! Дай же им всячески творить Твою правду, и укрепи их в православной вере христианской, обнаруживая в них Свой завет! Избавь их от старого идолослужения, и от всякого обольщения диавольского, и от всякой ереси пагубной, и научи их творить волю Твою! И помощи Своей не отними от них, и здесь, на земле, сподоби их прожить в преподобии и в правде, и там в будущей жизни, сподоби их наследниками благ быть, ибо Ты благословен вовеки! Аминь".

Поучив людей, и благословив, и молитву сотворив, ушел. Когда он входил первый раз в эту землю, начиная учить, молитву сотворил и, уходя, опять молитву сотворил. И начиная, и заканчивая, и совершая, все молитвою заключил и запечатлел, и так ушел из земли Пермской в Москву. Когда же пришел конец жизни, и время ухода его настало, и подошел час преставления, случилось ему в то время быть в Москве у митрополита Киприана, который его очень любил. И тогда случилось ему в Москве, несколько дней поболев, преставиться. Подобает тому, кто по апостольским словам трудами воздержания хорошо потрудился, общему естеству долг отдать. Но до своего преставления, когда лежал на одре болезни, братия часто посещала его, одни стояли вокруг него, другие сидели у него, и даже сам великий князь приходил его посетить, и многие бояре навещали его. Так он болел.

Однажды он призвал своих клириков, и ризничих, и дьяконов, и всех бывших с ним, сколько их приехало из земли Пермской, и сказал им: "Теперь отпускаю вас обратно в землю Пермскую. После моей смерти идите и скажите им, новокрещеным людям пермским и всем ближним и дальним, возвестите им мои слова, то, что им завещаю. Последнее слово хочу сказать, после этого уже больше не буду говорить: "Постигнет меня кончина. И пришел день, и приблизился час, и приспела година. Но так как должно держаться доброго исповедания до последнего вздоха, скажите от меня людям: "Вот я отхожу от вас и больше не буду с вами. Я иду путем отцов моих, которым все пошли. Я умираю, как и все живущие на земле. Слушайтесь, люди мои, закона Божьего! Слушайтесь дети, - бдите и молитесь, стойте в вере неколебимо, мужайтесь, да укрепится сердце ваше. Будьте в вере тверды, опасайтесь еретиков, остерегайтесь развращающих веру, берегитесь приходящих церковных раскольников и ищущих раздора, хоронитесь от всякой ереси пагубной, опасайтесь давнего кумирослужения, чтобы никто не прельстил вас злыми словами. Вы знаете, братья, какую скорбь я принял, какую тяжесть поднял в пермской земле и сколько пострадал в стране той, утверждая веру, устраивая крещение, закон устанавливая. Всегда пекся, день и ночь моля Бога, чтобы открыл мне дверь милосердия, принял молитву мою, чтобы спас людей Своих. Бог же, человеколюбец, не презрел молитвы моей, но исполнил мою просьбу, привел людей в веру. И вы сейчас совершенны в крещении, и теперь, братия, предаю вас Богу и слову благодати Его, которое может вас оградить, сохранить и спасти. Дальше, братия, стойте в вере крепко, непоколебимо, держитесь Завета, который завещал вам, и веры, которую от меня приняли, - не добавляйте, не умаляйте ничего сверх установленного закона. Слушайтесь закона Божьего и всего, что заповедал Бог во всем Своем законе. Слушайте святое Евангелие Христово и святых Его божественных ангелов. Слушайтесь заповедей святых отцов, которые установлены на семи Великих Вселенских соборах, святых преподобных и богоносных Отцов наших, как правила их повелевают. После моего отшествия, если кто придет к вам, или еретик, или идолослужитель, или совратитель, или же церковный раскольник, или хулитель веры христианской, или кудесник, или зловредный, не принимайте такого. С такими не ешьте, не пейте, не дружите, не соединяйтесь, но во всем избегайте их. И учения его не слушайте, и словам его не внимайте, и установлений его не принимайте. Сказал Павел апостол Титу: "Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден" .

Если кто начнет учить вас учению, противному святой Православной вере христианской, против святой соборной апостольской Церкви, даже если покажется мудрым, если подвиги какие-то начнет совершать, не слушайте его. Сказал божественный апостол Павел: "Если и ангел с неба стал благовествовать вам не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема" . Вы же, как я вам проповедовал, так и пребывайте, какое я вам передал учение, такое и храните; что от меня приняли, того и держитесь, как от меня слышали и научились, так и делайте, то и сохраняйте. И Бог мира да будет с вами. Аминь!"

И немного побеседовав с ними о душеполезном, и все распределив и управив, и все приготовив и устроив, протянул ноги на ложе своем. И когда братия стояла, и канон обычный пела, и славословила, он сам с братьями немного беседовал. Одному из священников кадилом велел покадить с фимиамом, другому молитву отходную произнести, другим канон на исход души прочитать. И еще было благодарение на устах его, и молитва исходила от уст его, и он, как будто спать захотел или дремать начинал сладким сном - тихо и безмятежно испустил дух. Преставился ко Господу на четвертой неделе после Пасхи, когда отмечался праздник преполовления Пасхи, в середине Пятидесятницы вечером в среду, 26 апреля, в день памяти святого отца Василия, епископа Амасийского. Индикта четвертого, а от сотворения мира, то есть от Адама в год 6094 (1396) , в царство правоверного греческого царя Мануила, который в Царьграде царствовал, при патриархе Антонии, архиепископе Константинопольском, при патриархе иерусалимском Дорофее, при патриархе александрийском Марке, при патриархе антиохийском Ниле, при благоверном великом князе Василии Дмитриевиче, в седьмой год княжения его, при архиепископе Киприяне, митрополите всея Руси, когда он был в Киеве, при прочих князьях благочестивых и христолюбивых. Всей литовской землей в те дни владел князь великий Витовт Кестутьевич. Это произошло во дни христолюбца великого князя тверского Михаила Александровича, и Олега Рязанского, и Андрея Ростовского, и Иоанна Ярославского, в шестнадцатый год владычества Тохтамыша, он владел тогда Мамаевой Ордой. Заволжское царство держал второй царь по имени Темиркутлуй, который той страной владел. В те дни он преставился.

Когда он умер, собралось провожать его множество народа: князья, бояре, игумены, попы, горожане и другие люди. И проводили его честно. Пропев над ним обычное надгробное пение, предали гробу честное тело его. Положили его в славном городе Москве, в монастыре святого Спаса, в церкви каменной, на левой стороне от входа. И многие скорбящие тужили по нему, вспоминая добродетельное его житие и душеполезное учение его, и благонравные обычаи его. Особенно стадо его тужило по нему, новокрещеный народ пермский.

Исторические события
оставляют на теле времени неодинаковый след:
какие-то запечатлены глубокими рубцами,
какие-то - лишь мелкими морщинами.
Однако и те, и другие
постепенно сглаживаются из памяти людей,
документы теряются, горят, просто бесследно исчезают,
и то, что было актуально и злободневно для современников,
для их потомков доходит лишь слабыми раскатами
отдаленного эха.

* * *

Вместо предисловия: состояние источников

По сравнению с другими просветителями XIV века материалы о жизни святителя Стефана представлены наиболее полно, чему способствовали не в последнюю очередь его епископские труды. Наш основной источник - житие, написанное Епифанием Премудрым. Некоторые известия мы встречаем и в летописях. Важный дополнительный источник - посох Стефана Пермского, оправленный резной костью с житийными сценами. Наконец, невозможно игнорировать и фольклорный материал - разнообразные предания и сказания.

Житие, написанное Епифанием, принято датировать концом 90-х годов XIV века - вскоре после смерти святителя Стефана. Эта датировка мотивируется обычно той экспрессивностью, с которой говорится о смерти епископа Стефана - “живость чувства скорби, сказывающегося в похвале Стефану Пермскому, и некоторые выражения в ней делают вероятным мнение, что житие написано вскоре после кончины епископа” . Тем не менее твердых оснований для такой датировки, исключающей начало XV века, нет. Более того, как будто бы имеются факты, говорящие о тщательной подготовительной работе перед собственно его написанием: “А отыскал я это и изложил его житие, и там и здесь собрав: кое-что услышал в устных рассказах; кое-что разузнал от его учеников, что касается его учительства и епископства; кое-что другое видел я своими глазами, а об ином я с ним самим многократно беседовал и от него узнал; о прочем же расспросил старых мужей…” . Себя Епифаний называет в тексте “дурным и недостойным убогим иноком” , “пишущим иноком” , в позднейшем же заглавии назван “преподобным в священноиноких”; так что возможно, что в пресвитеры он был рукоположен после написания “Слова” .

Композиция жития при тщательном рассмотрении предстает перед нами в виде сложной и досконально продуманной структуры. Во введении, начиная канву повествования (“…захотел я записать кое-что немногое <…> о добродетельной и чудесной жизни преподобного отца нашего Стефана, бывшего в Перми епископом, рассказав сначала о его рождении, детстве, затем о жизни в юности, во иночестве, в священничестве, в учительстве, во святительстве и до самого его преставления” ), автор делится сомнениями об адекватности собственных способностей и поставленной перед собой задачи. Описав, как и было задумано, ранние годы будущего Святителя (“Начало рассказа о его жизни”), Епифаний перед описанием главного дела жизни Стефана Пермского вводит в повествование молитву, разбивающую главу на две неравные части. В этой молитве Стефан, тогда еще просто пресвитер, испрашивает благословения Божия на свою миссию. В следующей части жития (“О Церкви Пермской”) автор описывает постепенное становление и умножение общины ново­крещеных. Глава начинается с рассказа о строительстве первой церкви на земле зырян - во имя Благовещения Пресвятой Богородицы, что тут же дает повод Епифанию Премудрому символически осмыслить это событие как начало новой Церкви; отсюда следуют размышления о марте как о начале всех месяцев и о празднике Благовещения как начале всего христианского праздничного круга. Далее - эпизод с разрушением языческого святилища, кумирницы, проповедь (“Поучение”) и крещение первых зырян. Оканчивается эта глава симметрично началу - построением церкви (уже второй!) и поисками новых капищ. Некоторая несообразность, имеющаяся в этой части жития, была замечена многими исследователями: Стефан, не будучи еще епископом, сам рукополагает новых священников, но это продиктовано, как нам кажется, логикой данной главы. Епифаний хотел показать рост новой общины (вспомним, понадобилась вторая церковь!) и потому включил этот эпизод. Следующая глава описывает кульминационный момент проповеди - спор с волхвом Памом (“О победе в споре с волхвом”), когда понадобилось прибегнуть к испытанию веры. И вновь глава разбита на две части молитвой, в которой миссионер зырян просит Бога явить Свое могущество и дать знамение истинной веры. Наконец, мы видим молитву еще в одной части “Слова” - в главе “О пермской азбуке”. Епископ Стефан просит Бога укрепить и наставить новообращенную паству и уберечь ее от различных бед и напастей. Тем самым три важнейших момента миссии - начало проповеди, ее кульминация в противостоянии наиболее авторитетным волхвам и, наконец, окончательное установление Церкви, - отмечены Епифанием молитвой. Каков же смысл такого построения “Слова”? Если к сделанным наблюдениям присовокупить размышления в тексте жития о проповедях Апостолов, о сравнении пермской азбуки с другими (в частности, с еллинской ) и т. п., суть которых - осмысление миссионерского подвига святителя Стефана и его места в историческом процессе, то мы придем, видимо, к главной идее всего произведения - к показу обращения зырян как действия Божественной силы и Божественного милосердия в Провидении о судьбах мира. И Стефан Пермский предстает здесь как орудие Провидения, проводник воли Божией . Поэтому вполне понятно отсутствие обычных для житий чудес: Епифаний пишет о единственном великом Чуде - о зарождении и установлении новой Церкви в акте соработничества человека и Бога.

Завершая, наконец, рассмотрение этого источника, мы должны еще остановиться на его окончании - трех Плачах (“Плач пермских людей”, “Плач пермской Церкви, когда она овдовела и плакала о своем епископе” и “Плач с похвалой пишущего инока”). В целом в этой заключительной части различают три стилистических слоя: фольклорный (второй Плач - сильные фольклорные мотивы типа похоронных плачей вдов и невест), летописный (первый Плач - содержит наибольшее количество конкретных исторических сведений и наиболее близок к летописным плачам) и традиционный для житий похвальный . Такая оригинальная форма есть достижение одного только Епифания Премудрого: “Ни в одном переводном греческом житии не мог он найти ее и ни одно русское позднейшее, заимствуя отдельные места из похвалы Епифания, не отважилось воспроизвести ее литературную форму”, - утверждает В. О. Ключевский, один из авторитетнейших исследователей этого жанра древнерусской литературы . Любопытно, что во втором Плаче - плаче пермской Церкви о преставившемся епископе - мы находим еще одну, четвертую молитву (Молитва за Церковь). Эту молитву произносит как бы сама Церковь, прося своего умершего епископа молиться о ней. И здесь теряются очертания Церкви зырян, и мы видим единую Церковь - Церковь в Вечности. Выражаясь словами Д. С. Лихачева, Епифаний стремился найти “общее, абсолютное и вечное в частном, конкретном и временном, невещественное в вещественном, христианские истины во всех явлениях жизни” . Труд Епифания Премудрого - не просто литературное произведение, но “словописная” икона. Именно поэтому здесь нет (или почти нет) историзма портрета, однако в строках и образах чувствуется дыхание Вечности иконы.

Из материальных источников нам наиболее интересен так называемый посох Стефана Пермского, хранящийся в Пермском областном музее. Он украшен резьбой по кости, изображающей легендарную биографию епископа, причем если сама деревянная основа вполне может быть реликвией, непосредственно связанной со святым Стефаном, то костяные детали со сценами жития, несомненно, сделаны уже после смерти миссионера . Вероятно, посох некоторое время хранился в Московском Кремле в Соборе Спаса на Бору при могиле Святителя. Предполагают, что в связи с польской интервенцией в 1612 году посох был вывезен из Москвы в Литву и передан в Супрасльский монастырь. Лишь в 1849 году он был перенесен в кафедральный собор в Перми. Этот посох мог служить одному из пермских епископов, наследников святителя Стефана. Начиная с 1492 года, когда к Пермской епархии были присоединены храмы, находившиеся в Вологде, Пермские владыки начали именоваться Пермскими (или Великопермскими) и Вологодскими, а иногда - Вологодскими и Пермскими. В 1571 году к Пермской епархии ненадолго были присоединены Двина, Вага, Холмогоры и Каргополь со своими уездами . Видимо, в это время и мог попасть в Москву посох святителя Стефана . По совокупности палеографических данных резьба посоха должна быть датирована серединой XV века. Об этом свидетельствует полное отсутствие вязи (характерной для надписей на произведениях прикладного искусства конца XV в.), употребление ‘у’ и реже ‘оу’ при отсутствии лигатурного ‘г’ и некоторые другие; от надписей конца XIV - начала XV в. надписи посоха отличаются преимущественным написанием ‘у’, а не ‘оу’, отсутствием написания буквы ‘ы’ как ‘ъi’и прочее . Любопытно, что нигде на посохе Стефан Пермский не назван святым, однако постоянно указывается, что он епископ. В то же время важная часть деятельности святого Стефана протекала до принятия им епископства. Отсюда видно, что посох был создан до канонизации, причем постоянное указание на епископский сан должно было поддерживать его авторитет. Таким образом, верхняя граница - 1473 год, когда повелением пермского епископа Филофея была написана торжественная служба святителю Стефану. Однако, судя по палеографическим данным, дату создания посоха нельзя относить к значительно более раннему периоду. Можно предположить, что посох был украшен при предшественнике Филофея, Ионе, с которым связано окончательное крещение пермяков в 1462 году . Оценивая значимость этого источника в целом, необходимо заметить, что изображенные на посохе композиции и сопровождающие их надписи соответствуют неизвестной ныне версии жития.

Летописные известия по интересующему нас вопросу скудны и противоречивы. Собственно говоря, большинство летописей ограничиваются двумя датами - поставлением святого Стефана в епископы и его смертью. Тем ценнее становятся дополнительные свидетельства, которые мы встречаем в Никоновской, Троицкой, Устюжской и Коми-Вымской (по терминологии Б. Н. Фло­ри) летописях. Некоторые дополнительные данные имеются в житиях преподобных Сергия Радонежского и Прокопия Устюжского, а равным образом и в фольклоре. В целом исторические источники можно разделить на три группы: оригинальное свидетельство Епифания Премудрого, скудные известия официального летописания (Троицкая, Никоновская и другие летописи) и сведения, опирающиеся на местное предание (Устюжский летописец, Коми-Вымская летопись, Житие Прокопия Устюжского, посох Стефана Пермского, разнообразный фольклорный материал).

Коми-зыряне

Религия коми-зырян по своему типу была близка к шаманизму. Этот народ знал бога-творца и усваивал ему имя Ен: он живет на небесах и заботится только о надзвездном мире, люди недостойны воссылать ему молитвы и обременять его своими прошениями, но должны обращаться к чадам его - духам, управляющим землею. История сохранила интересное описание одного из идолов Пермской земли: In hac Obdoriae regione est quoddam antiquissimum idolum de lapide excisum, quod Moscovitis Zolota Baba dicitur (‘В этом Обдорском царстве находился древний идол, высеченный из камня, который жители Московии называют Золотой Бабой’). Идол имел шкуры и золотые украшения, принесенные ему в дар; на руках он держал младенца. В жертву ему приносились олени, чье мясо полагалось есть сырым. Весьма вероятно, что некоторые черты культа Золотой Бабы были перенесены местными жителями на почитание Богородицы. Так, существует предание о Вишерской церкви (в Вишерском селении на реке Вишера, недалеко от впадения ее в Вычегду), согласно которому каждый раз на праздник Покрова являлся олень, заколаемый в честь праздника. Это продолжалось до тех пор, пока однажды, не дождавшись явления чудесного оленя, не закололи быка. Пришедший было олень исчез и больше уже не появлялся.

Быстрое крещение, хотя и проведенное практически безболезненно, не способствовало, конечно же, окончательному вытеснению древних обычаев и верований. Задача христианизации края была актуальна и в XVI веке. Об этом свидетельствует, например, послание митрополита Симона пермскому духовенству от 22 августа 1501 года: “Слышу о вас, что вы о церковном исправлении нерадите, о своих духовных детях небрежете, душевной пользы не ищете, многие новокрещеные люди, ваши дети духовные, смотря на вас, соблазняются и творят то же: едят и пьют в праздники до обеда, да и женятся незаконными браками в племени и совершают другие богомерзкие дела по древнему обычаю; а вы им накрепко того не возбраняете. И прежде неоднократно посылал вам о том свои грамоты епископ Пермский Филофей, поучая вас, чтобы вы воздерживались от раноедения и питья, а детей своих духовных, новокрещеных христиан, учили закону Божию, вере христианской; но вы о всем этом небрегли и не слушались поучений своего епископа” .

Стефан Пермский, апостол зырян

…молюся Святей Троице, единосущней, неразделимей, прошю дара: да ми послет благодать Свою в помощь мою, да ми подаст слово твердо, разумно и пространно, да ми въздвигнет ум мой, отягченый унынием и дебелством плотным, да ми очистит сердце мое, острупленое многыми струпы душевных вредов и телесных страстей, яко да бых възмогл поне мало нечто написати и похвалити добляго Стефана, проповедника вере, и учителя Перми, и апостолам наследника.

Епифаний Премудрый

§ 1. От юности моея…

В житии, написанном Епифанием, мы не найдем никаких чудесных предзнаменований рождения будущего пермского епископа, свойственных житийному жанру (равно как и иных чудес). Однако подобного рода данные были известны в местном предании и вошли в разных редакциях в Житие Прокопия Устюжского и Устюжскую летопись: “И множеству людей приходящу на праздник в соборную и апостольскую церковь честнаго ея Успения, святый же седяще близ церкви на камени, противу никому же не вставая, не поклоняяся. Единою идущи некой жене града того, от младыя връсты, некоего человека именем Ивана, глаголемого Секирина, и егда узре блаженный реченную жену, к церкви идущю, и скоро встав, и проглагола рече: “Доб­ре пойди: роженное имаши быти владыку” . Стефан был родом русский: его родители - Мария и Симеон, клирик соборной церкви Устюга . Год рождения точно нам неизвестен; Е. Е. Голубинский предположительно говорит о 1345 годе . В соответствии с тем, как это бывало в общине того времени, отец Стефана рассчитывал, очевидно, что его сын также займет место в клире. Поэтому отдает его еще мальчиком обучаться грамоте. На этой стезе маленький Стефан проявил недюжинные дарования и трудолюбие и, быстро обучившись, стал канонархом . Сейчас, конечно же, проблематично говорить о том, насколько широк был “круг обучения”, однако Епифаний считает, что святитель Стефан овладел всей полнотой предлагавшихся знаний . Следующий этап - монастырь святителя Григория Богослова, находившийся при Ростовской кафедре и называвшийся Затвором , где будущий Святитель принимает постриг. Именно на этот монастырь выбор пал не в последнюю очередь из-за его богатой библиотеки (“…постригся он в чернецы в городе Ростове в монастыре у святого Григория Богослова, в так называемом Затворе, поблизости от епископии, - потому что там было много книг, необходимых ему для чтения, - при епископе Ростовском Парфении”) . По свидетельству биографа, новопостриженный инок с рвением стал углублять свое образование, обращаясь подчас со своими недоумениями к более навычной и умудренной братии .

Иноческая жизнь Стефана началась при Ростовском епископе Парфении. Московский летописный свод конца XV в. знает этого епископа и помещает его между Петром (†1365) и Арсением (епископствовал примерно с 1370 года). Однако Рогожский летописец в перечислении “ставлений” Митрополита Алек­сия из Ростовских епископов упоминает только Арсения. По мнению профессора Голубинского , это противоречие разрешается тем, что Парфений, будучи, вероятно, греком, был назначен на Ростовскую кафедру в сущем сане. Эта догадка могла бы объяснить имеющееся противоречие источников и подтвердить к тому же сведения Епифания о том, что в Ростове будущий Пермский епископ изучил греческий язык (“Желая же обрести больший разум, он овладел как образом философии греческой грамотой и освоил греческие книги, и хорошо читал их, и всегда имел их у себя. И умел он говорить на трех языках, также и три грамоты знал, а именно: русскую, греческую и пермскую”) . Сообщая о проявленных Стефаном Пермским монашеских добродетелях и о его талантах как переписчика, Епифаний Премудрый особый упор делает на усилиях нашего инока в изучении Священного Писания. Такой интерес к Писанию вряд ли случаен. Мимоходом Епифаний упоминает о миссии среди зырян как о давно задуманном (возможно, еще до пострига) мероприятии (“…давно у него это задумано было…” ). Видимо, этим объясняется и знание Стефаном зырянского языка (см. выше), и такой акцент на изучении Писания.

Автор жития, рассказывая о создании азбуки, упоминает две даты - 1372 год (“Ныне же, когда оканчиваются лета, в последние дни, в исходе числа седьмой тысячи, ради такого малого времени, только за 120 лет до скончания века, изобретать грамоту?” ) и 1375 год (“…от создания мира, как мне кажется, в 6883 году” ). Принимая во внимание тот факт, что эти две даты идут в одном массиве текста (в небольшом отрывке, озаглавленном “О пермской азбуке”) и стоят довольно близко друг к другу, вряд ли можно говорить о простой описке. Первую дату Епифаний связывает с созданием пермской азбуки и называет ее со всей определенностью, вторая же названа с некоторой оговоркой и упоминается в связи не столько с азбукой, сколько с окончанием работы по переводу богослужебных книг. Известно, что сам Епифаний Премудрый учился в этом же ростовском монастыре. В 1380 году он уже в Троице-Сергиевой Лавре, где создает Стихирарь; до этого, после 1370 года, он совершает паломничество в Святую землю . Эти данные позволяют предположить, что в 1372 году Епифаний был еще в Затворе и определенно знал о работе Стефана. Но в 1375 году или ранее он уже уехал из ростовского монастыря. Нам представляется, что датировать окончание переводческой работы необходимо не 1375 годом, как это неуверенно делал сам Епифаний Премудрый, а рубежом 1378–1379 годов, когда святитель Стефан уходит в Москву за благословением на миссию, окончательно подготовившись к деятельности в Перми. В пользу такой датировки можно привести еще и то соображение, что трехгодичного срока для такой тонкой и весьма кропотливой работы, как перевод богослужебного корпуса литературы, пусть и в минимально необходимом объеме, вряд ли достаточно. А то, что святитель Стефан со всей серьезностью и ответственностью подошел к этой работе, свидетельствует его отношение к самой азбуке - при создании букв он использовал зырянские знаки пасы (от глагола пасыйны ‘ме­тить, помечать, отмечать’), вырезавшиеся зырянами на шестигранных палочках, представлявших собой календарь. П. Д. Шестаков пришел к заключению, что создатель пермской азбуки при своих переводах принимал во внимание даже особенности местного говора, а значит “знал зырянский основательно” и его переводы “отличались народностью языка и общепонятностью”. И. С. Некрасов , исследовавший пермские письмена, считает, что их создатель сознательно удалялся от славянских и греческих письмен и приближался к еврейским образцам. Очевидно, такая кропотливая работа требовала немалых временных ресурсов.

§ 2. …шедше в мир весь, проповедите Евангелие всей твар и

За благословением на проповедь святой Стефан отправляется в Москву, к Митрополиту. Престол после смерти святителя Алексия занимал местоблюститель Михаил (Митяй). По его повелению Коломенский епископ Герасим рукополагает Стефана Пермского в пресвитеры: “по преставлении митрополита Алексея, повелением его наместника по имени Михаил, а по прозванию Митяй, поставлен он был в пресвитеры епископом Коломенским Герасимом” . Что касается даты этого события, то оно было возможно в промежутке между 12 февраля 1378 года и двад­цатыми числами 1379 года - время наместничества Михаила в Москве. Это не противоречит данным Коми-Вымской летописи , сообщающей под 1379 годом о начале проповеди Стефана.

Заслуживает внимания следующее сообщение жития: “Взяв с собой мощи святых, антиминсы и прочее потребное, что нужно для освящения святой церкви, и святое миро, и освященное масло, и иное такого рода необходимое, он пошел в путь…”. Тот факт, что Стефан Пермский идет на проповедь не с пустыми руками, но, как сказано выше, с разной церковной утварью (очевидно, и с иконами, богослужебными сосудами, одеждами и т. п.), позволяет предположить наличие некоторого количества спутников. За отсутствием прямых указаний на это в имеющихся источниках, разрешить данный вопрос со всей определенностью не представляется возможным. На посохе, на 6-м резном колене (верхняя композиция) изображена процессия под стенами города. Надпись под изображением гласит: “идетъ епискоупъ съьборомъ к невернымъ” . Тем не менее, невозможно понять, какой момент миссии мы здесь видим. Если это период до поставления Стефана в епископы, то посох как будто бы подтверждает нашу версию (напомним, что везде на посохе святой Стефан назван епископом).

Имеются некоторые сообщения о каких-то грамотах, данных святым благоверным князем Димитрием Донским пермскому миссионеру . Профессор Е. Е. Голубинский отрицает эту мысль ввиду отсутствия подобных указаний у Епифания. Однако мы считаем это весьма вероятным. Обращены они могли быть, например, к Новгородской республике. Хотя с 1333 года зыряне платили дань Москве, в Новгороде не смирились с потерей этих земель, и новгородские ушкуйники время от времени тревожили московских данников.

Община постепенно росла, и святитель Стефан начал учить новокрещенных грамоте , не оставляя, между прочим, и своих переводческих трудов. Грамотных становилось все больше, и наконец зыряне “учили друг друга грамоте и, переписывая из книги в книгу, число книг умножали” . Появилась нужда в новых церквях, и Стефан Пермский ставит два новых храма (во имя Николая Чудотворца и архангела Михаила). Интересна история построения последнего в пересказе предания. Недалеко от разоренной кумирницы находилась огромная береза, почитавшаяся священной. Эту-то “прокудливую” березу святитель Стефан срубил своими руками и поставил церковь так, чтобы пень дерева служил ее престолом. Однако увеличение общины требовало и увеличения священников. И тут Епифаний несколько странно извещает нас о том, что сам Святитель, будучи еще пресвитером, рукополагает новых клириков. О причинах подобной “описки” мы уже сообщали выше; добавим лишь, что пермский миссионер, с другой стороны, мог отсылать готовых к принятию сана на хиротонию в Москву. Кажется, это можно принять в качестве косвенного подтверждения нашей мысли о наличии спутников у Стефана Пермского, ибо как жителя отдаленной провинции можно одного отпустить в далекий митрополичий город, если и сама дорога ему неизвестна?

Кульминационный момент проповеди в изображении Епифания Премудрого - прение с волхвом Памом. Любопытно само именование этого зырянского волхва - Пам-сотник . Возможно, что помимо прочего он обладал и определенной светской властью, то есть совмещал в себе как жреческие, так и княжеские полномочия. Вообще, если верить преданию, основные противники святителя Стефана - жрецы и знать, что само по себе в принципе понятно . Очевидно, Пам как наиболее авторитетная личность был последней надеждой язычников. Перипетии длительного спора ни к чему не привели, и тогда оппоненты решились провести испытание веры - пройти через горящее здание и затем по дну Вычегды. Пам рассчитывал, видимо, взять святителя Стефана “нахрапом”, но, видя его решимость, испугался сам и запросил пощады. Таким образом, было преодолено последнее значительное препятствие в деле христианизации Малой Перми.

Предание дает нам иную версию противостояния этих непримиримых противников. Так, Коми-Вымская летопись описывает два вооруженных похода на Святителя, возглавляемых Памом. Каждый из них оканчивался одинаково - по молитве Святителя нападавшие теряли зрение, но вскоре, дав зарок на исполнение любой работы, какую только пожелает их противник, снова прозревали. В результате этих чудес Стефан Пермский “крестил <…> ко святой вере восемьсот идолопоклонници пермстии: Пам-сотник с отрядом возяращеся и претяху новопросвятившися Стефана слушатися, а его Пама слушати, но зла Стефану не могуще делати, понеже их малолюдно и вшедши восвояси” . Именно с этими событиями летопись связывает появление на Усть-Выми городка со рвом и валом. Аналогичный сюжет мы находим и на посохе, на втором резном колене. Здесь представлены три композиции с надписями. На верхней - во­оруженные люди, в кольчугах и доспехах, плывут на ладьях. Надпись - “поидоша на еiпискупа со оруж…”. Второй ярус - чудо святого Стефана: нападавшие представлены в лесу, они подносят к лицу большие куски ткани (или протирают глаза, или вытирают слезы). Надпись - “тыи неверии послепоша и плакалася i в лесе”. Наконец, на третьем ярусе изображены фигуры, приносящие Стефану Пермскому книгу. Надпись - “и принесоша епискупоу свои законъ i возопиша к н” . По версии А. В. Чернецова этот последний эпизод символизирует добровольный отказ пермяков от своих языческих святынь и представляет собой, ввиду отсутствия на посохе сцены крещения, вершину деятельности просветителя - обращение зырян .

Дальнейшая судьба упорствующих в язычестве открыта для нас благодаря преданию: в 1384 году Пам-сотник с соплеменниками уходят на Удору и Пинегу: “А непохотел кто к святой вере быти, отиде тем на Удору и на Пенегу с жоны и детьми свои” . Все же язычники еще не раз возвращались обратно. Так, под 1389 годом читаем: “пришедшу с Удоры и с Пенеги пермяни идолопоклонницы на Еренский городок, монастырское Пречистые Богородицы пожгли, пограбили, людей монастырских посекли”; под 1392 годом - “пришедшу на владычный город на Устьвым погаными вогуличи, а с ним Пан-сотник окаянной. Стояли вогуличи станом на Юруме на месте зовемый Асыкояг неделю, к горотку не приступали, а погосты около тех мест разорили. Узнав те вогуличи из слухов устюжский полк идет на вогуличов, сели в ладьи и утекли вверх Вычегдою-рекою” .

§ 3. Итак внимайте себе и всему стаду, в котором Дух Святый
поставил вас блюстителями, пасти Церковь Господа и Бога,
которую Он приобрел Себе кровию Свое ю

Успехи проповеди святителя Стефана были удивительны : за 4–5 лет паства возросла настолько, что возникла необходимость в епископе. Стефан Пермский должен идти в Москву к митрополиту. Это событие совершилось в 1383 году: “Поставлен же он был по Тохтамышевой рати на другую зиму” . Разумеется, активное участие в выборе епископа принимал и великий князь (“Митрополит же с великим князем, рассудив, подумав и рассмотрев…” ). Епископом новой епархии должен был быть человек, абсолютно лояльный княжеской политике: “Особенно же великому князю очень приятно было его поставление, ибо он хорошо его знал и любил его издавна ” (курсив мой - В. Ш. ). Новый духовный владыка был призван служить делу закрепления территории бассейна Вычегды за Москвой, то есть быть de facto княжеским представителем. Поэтому принимаются меры для укрепления положения новой епископии, в том числе и финансового. Так, епископ Амвросий сообщает о следующих пожалованиях: право беспошлинной торговли, сбор пошлин с приезжавших в Пермь купцов, некоторые судебные привилегии и т. п.

В епископском сане святитель Стефан провел четырнадцать лет жизни. Описывая этот период жизни Святителя, его биограф весьма краток: “и грамоте пермской учил их, и книги писал им, и святые церкви ставил им и освящал, иконами украшал и книгами наполнял, и монастыри устраивал, и в чернецы постригал, и игуменов им назначал, священников-попов и дьяконов сам поставлял, и анагностов-иподьяконов сам ставил” . Названия монастырей нам известны - помимо кафедрального при церкви архангела Михаила это Ульновская Спасская пустынь (на реке Вычегде) и Стефановская пустынь (на речке Вотчинке, впадающей в Сысолу) . И почти совершенно умалчивается в житии о деятельности епископа вне пределов Перми. Все что мы имеем, - это краткая фраза из “Плача пермских людей”: “Лишились мы теперь доброго промыслителя и ходатая, который был за нас ходатаем перед Богом и перед людьми: Богу он молился о спасении душ наших, а перед князем о наших жалобах, о льготах и о нашей пользе ходатайствовал и промышлял. Перед боярами, начальниками, властями мира сего он был нашим горячим заступником, многократно избавляя нас от насилия и рабства, от чиновничьей продажи, и тяжкие дани облегчая нам. Даже сами новгородцы, ушкуйники, разбойники, словами его убеждены бывали, - не нападать на нас” .

На севере у Москвы был только один серьезный противник - Новгород Великий. После разорения Москвы Тохтамышем в 1382 году на некоторое время усиливаются центробежные тенденции: Нижний Новгород, Рязань и Тверь, почувствовав ослабление Москвы, вновь поднимают голову. Те же настроения бродят и в Новгороде: активизируются ушкуйники, на пограничные карельские города приглашается оппозиционный Димитрию Донскому литовский князь Патрикий Наримонтович и, наконец, в 1385 году на вече отменяют митрополичий суд. Фактически тем самым Новгород пытается обособиться не только в политическом, но и в церковном отношении, максимально усилив свою самостоятельность. В Москве накапливается недовольство действиями вечевой республики, обернувшееся в 1386 году большим походом Димитрия Ивановича в новгородские пределы. И здесь святитель Стефан Пермский выступает верным соратником московского князя. Так, в 1385 году он организует вооруженный отпор дружинникам новгородского Владыки, то есть “регулярным” войскам республики: “Владыко новугородский разгневан бысть зело, како посмел Пимен Митрополит дати епархия в Перме, в вотчине святей Софии и прислал дружинники воевати Пермскую епархию. Позвал владыко Стефан устюжан, им бы беречи Пермскую землю от разорения. Устюжане побили новугородцев под Черной рекой под Солдором” . В 1386 году Пермский епископ сам идет в Новгород: “Того же лета пойде епискуп Стефан в Новгород, потому с Новугородом размирье”, “Стефан поклонился владыке и боярам новогородским, дабы дружинникам новогородским не разорити впредь Пермскую земли и епархия Вычегодские земли беречи. Отпущен владыко Стефан от Новгорода с милостью и дарами” . В этом свидетельстве отчетливо видна цель поездки - обеспечение безопасности и территориальной целостности новой епархии. С этой поездкой в нашей исторической литературе связывают появление “Поучения против стригольников”, приписываемое обычно епископу Стефану. Так как не осталось никаких других письменных сочинений Стефана Пермского, трудно из текста самого “Поучения” показать принадлежность упомянутого произведения перу Пермского епископа или опровергнуть этот факт. Косвенные данные не располагают к соглашению с таким авторством. Действительно, помимо того, что ни один епископ не властен поучать паству иной епархии (о чем говорил еще Митрополит Макарий ), сам характер миссии Стефана Пермского в Новгород исключает подобного рода возможность: темой переговоров были отнюдь не церковные вопросы. Более вероятным автором следует считать святителя Дионисия Суздальского (особенно если учесть его тесные связи с патриаршим двором Константинополя) . В 1382 году он прибывает в Новгород полномочным послом Патриарха, привезя, кстати сказать, послания Нила против стригольников . Почему же тогда “По­уче­ние” приписано святителю Стефану? Исчерпывающего ответа на этот вопрос не существует. Тем не менее мы склонны предполагать, что активная деятельность Пермского епископа послужила его широкой известности, и для придания большего авторитета этому документу его и приписали святителю Стефану, как это часто бывало в те времена.

Нелишне будет сказать здесь о том, что Пермский святитель, очевидно, был хорошо знаком с преподобным Сергием Радонежским: «Некогда же случися ему шествие пути от своея епископиа, Перми глаголемыа, к господьствующему граду Москве. Путь же он, имъже идяше епископ, отстоит от монастыря святого Сергиа яко поприщь 10 или вяще. И помышляющу ему, скоро в путь грядущу, тогда не быти у святого в обители, но егда възвратится в своя, тогда приити в обитель к преподобному (курсив мой - В. Ш. ). Бывшу же чюдному епископу Стефану противу обители святого, и став сътвори “Достойно есть” и обычную молитву, и поклонися святому Сергию на ону страну, идеже житие имеаше, рек сице: “Мир тебе, духовный брате!”. Случися же тогда блаженному на трапезе с братиами ясти. Разумев же и тъй в тъй час духом, еже сътвори епископ Стефан, и тако на трапезе святый въстав, мало же постояв, и молитву сътворь, и поклонився, рек: “Радуйся и ты, пастуше Христова стада, и мир Божий да пребывает с тобою!”» . Кроме того, среди своих источников материалов к житию Стефана Пермского Епи­фаний говорит и об этом: “а об ином я с ним (то есть, со святителем Стефаном - В. Ш. ) самим многократно беседовал и от него узнал” . Ясно, что подобные многочисленные беседы могли протекать только в Троице-Сергиевой Лавре, где и подвизался Епифаний. В связи с этим любопытно упомянуть, что нам известно два бесспорных примера, когда преподобный Сергий выступал полномочным послом Московской власти: в 1365 году - в Нижнем Новгороде, где вспыхнул конфликт между сыновьями нижегородского князя Андрея Константиновича, и в 1385 году - в Рязани, когда при посредничестве Преподобного был заключен “вечный мир” между Димитрием Донским и великим князем Рязанским Олегом.

Кажется, и сами обстоятельства кончины Святителя свидетельствуют о его важной роли в делах московского княжества: “сам великий князь приходил посетить его, и многие бояре многократно навещали его” ; похоронен же он был в придворном Спасском монастыре (Спас на Бору) , где хоронили московских княгинь и умиравших в Москве князей (за исключением самих великих князей, погребавшихся в церкви Михаила Архангела). Обычно умиравшие в Москве архиереи погребались в Чудовом монастыре . Все это говорит об особенном уважении к Пермскому святителю. По свидетельству Троицкой летописи, Стефан Пермский сразу же после смерти был почитаем наряду с другими подвижниками Церкви, чьи имена читались по Синодику в Неделю Православия .

Завершая наше повествование, подведем некоторые итоги. Пермский Святитель был причислен к лику святых на Соборе 1549 года. Однако имеются данные, позволяющие говорить о местном почитании святого Стефана задолго до этого Собора . Значение для отечественной истории такой фигуры, как святитель Стефан Пермский, весьма и весьма велико. В узловом для Русского государства XIV веке, когда Московские князья в процессе собирания земель обратили свой взор к Северу, именно святителю Стефану суждено было стать проводником русской культуры и русского влияния на новых территориях. Новгородская феодальная республика недальновидно ограничивалась здесь лишь простым собиранием дани. Только с переходом Малой Перми под скипетр Москвы можно говорить о фактическом распространении русской государственности на инородческий мир.

Дело Пермского миссионера было продолжено преемниками святителя Стефана на Пермской кафедре: епископ Питирим (†1455) крестил вогуличей, кочевавших по притокам Печоры. Святитель Иона (1455–1470) обратил к христианству всю Великую Пермь (бассейны рек Вишера, Кама и Чусовая). Следующий епископ Пермский - Филофей (1471–1501), специально изучив пермский язык, активно искоренял остатки язычества у пермяков. Еще дальше на восток подвизался святой Трифон Вятский (†1612), проповедовавший среди остяков и основавший Успенский Трифонов монастырь (1580).

Великий Устюг соседствовал в то время с землями коми (зырян); именно через этот город лежал кратчайший путь в бескрайнюю Пермь, как называли эту страну, населенную язычникамипермяками. Наверное, еще в Устюге, в детстве, Стефан выучился пермскому языку, который впоследствии знал в совершенстве.

Любовь к учению, и в частности к языкам, вообще отличала его . Стефан с необычайной быстротой выучился чтению. Будучи еще отроком, он был сделан канонархом (чтецом канонов) в той самой церкви, в которой служил его отец.

Чтение священных книг, глубокая и искренняя вера, любовь к знаниям подсказали Стефану путь, которым он следовал в течение всей своей жизни. Он покинул Устюг и отправился в Ростов (центр епархии, в которую входил его родной город), где принял пострижение в монастыре святого Григория Богослова, известном под именем «Затвор», или «Братский Затвор». При пострижении (которое совершил игумен монастыря Максим, по прозвищу Калина) Стефан сохранил свое крещальное имя.

Ростовский «Затвор» был знаменит своей библиотекой, в которой имелось множество книг - как славянских, так и греческих. (Последние, повидимому, были редкостью в русских монастырях.) Стефан в совершенстве выучил греческий язык и научился хорошо читать и понимать греческие книги. Он продолжал свое образование, стараясь вникнуть в самую суть сокрытого от него знания. «С молитвою и молением он сподобился разума, и если видел мужа мудрого и старца разумного и духовного, то становился его совопросником и собеседником, и с ним ночевал и дневал, расспрашивая искомое пытливо; и притча разумная была понятна ему, и то, что было неизвестно и не протолковано, все им было разыскано и истолковано; и всякую повесть божественную хотел он слушать, слова, и речи, и поучения поведать». Так рассказывает о Стефане знаменитый древнерусский книжник Епифаний Премудрый (автор Жития Сергия Радонежского ), также пребывавший в то время в ростовском «Затворе» и близко общавшийся со святым Стефаном . Епифаний впоследствии сокрушался, что ему не раз приходилось спорить со святым по поводу того или иного прочитанного ими текста и даже быть ему «досадителем». В монастыре Стефан стал также опытным книгописцем: «Святые книги писал весьма искусно и быстро».

За время пребывания в монастыре Стефан окончательно утвердился в мысли, к которой, по-видимому, пришел еще в родном городе: просветить язычников-зырян, приобщить их к христианской вере. Но для этого необходимы священные книги, понятные для невежественных язычников. «И обучился Стефан сам языку пермскому, и грамоту новую пермскую сложил, и азбуку ранее неизвестную пермского языка сочинил, как полагается, и книги русские на пермский язык перевел, и переложил, и переписал». Это был великий подвиг, подобный совершенному некогда святыми Кириллом и Мефодием, просветителями славян. Как полагают, изобретая азбуку для языка комизырян, Стефан использовал значки, вырезавшиеся зырянами на тонких четырехугольных палочках, которые служили им в качестве денег. Новоизобретенными знаками были переписаны основные богослужебные книги - по всей видимости, Часослов, Псалтирь и Служебник.

К тому времени, уже несколько лет пребывая в монастыре , Стефан был рукоположен в диакона. В 1379 году, перед началом своей проповеди, Стефан отправился за благословением к мес; тоблюстителю митрополичьего престола коломенскому епископу Герасиму. Епископ весьма удивился его замыслу, но, видя его искреннее желание и готовность к подвигу, благословил Стефана . Тогда же он возвел его в сан священника и снабдил всем необходимым для освящения церкви. Стефан получил разрешение на свою деятельность и от гражданских властей и запасся охранной грамотой великого князя Дмитрия Ивановича. Однако никто из представителей властей не последовал за ним. Стефан отправился в Пермскую землю один. Более того, впоследствии ему не раз придется защищать пермяков от насилия княжеских тиунов и приставов.

Святой начал свою проповедь с Котласа (Пырас). Поначалу ему пришлось претерпеть много зла от язычников, рассказывает Епифаний : «озлобление, ропот, поругание, хулу, укоры, уничижение, досаждения, поношение, пакости, а иногда и угрозы: смертью угрожали ему, даже убить хотели, обступали его с дубинами и с длинными жердями, нанести смертельные удары хотя.

Однажды собралось против него множество крамольников , и, принесши множество охапок сухой соломы и огонь, обложили они его кругом той соломой и хотели по воле своей сжечь». Однако Господь защитил его . Святой противопоставлял злу кротость и смирение; он сам не поднимал руки против язычников и сносил их брань и угрозы, но при том неустанно продолжал свою проповедь.

Вскоре, окрестив нескольких местных жителей, святой Стефан поставил церковь в устье реки Выми (притока Вычегды). Впоследствии он устроил в Усть-Выми монастырь, ставший главным центром новой епархии.

Житие рассказывает о таком случае. Однажды святой Стефан пришел к особо почитаемому святилищу пермяков, где стояли их идолы, сделанные из дерева. В это время там никого не было. Стефану удалось поджечь идолов, и святилище сгорело дотла. Святой не бежал прочь, но остался на том месте, ожидая язычников. Те, действительно, вскоре прибежали, объятые яростью, и устремились на него с топорами и дрекольем, помышляя убить. Стефан не стал ничего говорить им, но обратился с молитвой к Богу - и внезапно ярость народа, окружавшего его, сменилась успокоением. Никто даже не ударил его - отчасти потому, что кротость святого смирила их, отчасти, наверное, потому, что люди побоялись тронуть человека, пришедшего с грамотами из самой Москвы . И позднее они нередко рассуждали так: «Как можем мы бить или прогонять его, когда он имеет грамоты из Москвы ? Вот если бы он первым вступил в борьбу и ударил кого-нибудь из нас, то мы бы растерзали его и тем могли оправдаться. Но он в ответ на наши обиды не скажет гневного и укорительного слова, все перенося с терпением, и мы не знаем, что нам делать с ним».

Как только святой Стефан замечал где-либо собравшихся язычников , он тут же спешил к ним и вступал в беседу, проповедуя о Христе . Иногда люди сами приходили к нему для беседы. Особенно часто являлись они в церковь , построенную святым, - даже не из-за молитвы, но из желания посмотреть на невиданную ими прежде красоту храма. (Так когда-то и сами русские уверовали в Христа , пленившись красотой церковной службы.) И так все большее число людей приобщалось к христианской вере.

Святой прошел не менее тысячи километров по земли Перми. Он разрушал святилища и срубал священные деревья зырян - все чаще уже при помощи самих вчерашних язычников, принимавших крещение. Старые божества не могли покарать его - и это в глазах народа служило доказательством истинности учения, принесенного святым Стефаном . У местных жителей был обычай украшать идолы лучшими шкурами пойманных на охоте зверей - соболей, куниц, горностаев, а также другими драгоценностями. Никто не смел прикасаться к ним - ослушника неминуемо поражала лютая болезнь. Святой же безбоязненно срывал драгоценности, принесенные, как он говорил, в дар бесам, и бросал все их в огонь. (Впрочем, одному из своих слуг он повелел сделать из драгоценных шкур штаны, онучи и «ноговицы» и носить их на посмеяние бесам.) Себе же святой ничего не брал - и это его бескорыстие также вызывало изумление пермяков, привыкших к жадности выходцев из Москвы.

Житие рассказывает о споре святого с неким волхвом-чародеем по имени Пам. Прежде тот считался первым во всей Пермской земле, проповедь же святого лишила его власти и богатства. Пам не раз подговаривал местных жителей прогнать Стефана из страны и возвратиться к вере отцов и дедов. «Что доброго может быть нам от Москвы? - говорил он. - Не оттуда ли нам идут тяготы, дани тяжкие и насилия, и тиуны, и доводчики, и приставники? Того ради не слушайте его, но меня лучше слушайте». Люди же отвечали, что Паму надлежит спорить не с ними, но с самим Стефаном : если он одолеет того, то и они оставят новое учение и вернутся к старым богам.

Стефан и Пам в течение целого дня препирались друг с другом, причем Стефан , согласно рассказу Жития , опроверг все доводы волхва о преимуществах его веры. Наконец, потеряв надежду одолеть христианского проповедника в словесном поединке, волхв предложил делом испытать, на чьей стороне истина, а именно пройти испытания огнем и водою: и Стефан , и сам волх должны были войти в пламя - тот, кто выйдет целым и невредимым, докажет истинность своего учения. Затем оба должны были войти в одну прорубь на реке Вычегде (дело было зимой ) выйти из другой. Стефан согласился. Подожгли некую хижину и, когда та запылала, святой, помолившись, взял за руку волхв; и решительно направился в самое пламя. Но, оказывается, волх был храбр только на словах: он испугался сильного пламени не посмел войти в него. Святой схватил его за одежду и стал силой волочь в горящую хижину. Пам упирался, пятился назад и наконец, упав на землю, стал вопить, что боится прикоснуться к огню. И так повторялось трижды. Преподобный, одержав победу над волхвом, обратился к народу, спрашивая, как надлежи поступить с осрамившимся кудесником. «Достоин он казни», отвечали люди. Волхва схватили и подвели к Стефану. Стефан однако, отказался казнить его, но изгнал его из страны. Об этом Паме известно, что он со своим родом ушел в Сибирь; согласно преданию, жители селения Алтым на Оби вели от него свое про исхождение.

Число учеников Стефана непрестанно увеличивалось. Строились новые церкви, так что возникла нужда в особом епиского для Пермской земли. Около 1383 года Стефан отправился в Москву к великому князю Дмитрию Ивановичу и митрополиту Пимену, управлявшему тогда Русской Церковью, просить их о поставлении епископа для новообращенных людей. Митрополит Пимен рукоположил в епископа Пермского самого Стефана . При этом великий князь пожаловал Стефану часть своих доходов Перми, право беспошлинной торговли в русских землях и сбор пошлин с приезжавших в Пермь купцов и промышленников. Новый епископ получил и богатые дары от великого князя.

В сане епископа святой Стефан трудился для пермской Церкви столь же усердно , как и раньше: он приводил к вере и крестил язычников, ставил церкви, поставлял священников, устраивал монастыри. Известны основанные им монастыри : два Архангельских - в Усть-Выми и Яренске, Спасский и Стефановский в районе Усть-Сысольска. Великой заслугой святого было распространение школ, в которых Стефан обучал своих учеников изобретенной им грамоте; он организовывал переписку книг, продолжил перевод на пермский язык богослужебных книг - причем не только со славянского, но и с греческого языка. (К сожалению, ни одной книги, написанной пермским языком, до нашего времени не сохранилось; уцелели лишь отдельные надписи.) Стефан стал великим благодетелем для всего пермского народа. Он заботился не только о духовных нуждах своей паствы, но и о ее материальном благополучии. Во время голода, охватившего пермские земли, святитель раздавал голодающим свои хлебные запасы и деньги, заботился о доставке хлеба из Устюга и Вологды. Он старался обезопасить Пермь от нападения ее беспокойных соседей - вогуличей (нынешние манси), вятчан, а также новгородских разбойников-ушкуйников. В 1386 году Стефан с этой целью посетил Новгород. Он бывал и в Москве. В 1391 году Стефан участвовал в соборе епископов, созванном митрополитом Киприаном. Вероятно, именно во время этой его поездки в Москву произошло известное чудо, свидетельствующее об особой духовной близости, установившейся между святым Стефаном Пермским и святым Сергием Радонежским . О чуде этом рассказывается в Житии Сергия .

Однажды святой, питавший великую любовь к преподобному Сергию, спешил в Москву по делам своей епархии. Дорога, по которой он ехал, проходила верстах в восьми от Троицкого монастыря . Не имея возможности заехать в обитель и предполагая посетить ее на обратном пути, святитель остановился, сошел со своей повозки и, прочитав обычную молитву, поклонился преподобному Сергию со словами: «Мир тебе, духовный брат!» Сергий в это время сидел вместе с братией за трапезой. Уразумев поклонение епископа, он поднялся со своего места и, также сотворив молитву, в свою очередь поклонился епископу: «Радуйся и ты, пастырь Христова стада, и благословение Господне да будет с тобою». На месте, где, по преданию, святой Стефан поклонился преподобному Сергию , была впоследствии возведена часовня Святого Креста с колодцем.

В последний раз пермский епископ посетил Москву на Пасху 1396 года (2 апреля) . Вскоре, однако, он заболел и, проболев несколько дней, преставился 26 апреля. Епифаний Премудрый так описывает кончину святого: «И еще не отошли от уст его благодарение и молитва, и он, как бы спать захотев, начал задремывать, и, погрузившись в тихий сон, тихо и безмятежно испустил дух, преставившись к Господу». Святой был похоронен в соборе Спаса на Бору в московском Кремле (собор не сохранился). Останки его, по преданию, почивали там открыто до нашествия поляков; после этого они были скрыты. Возле гробницы святого хранился его святительский посох; впоследствии он был увезен поляками, но в середине XIX века возвращен в Россию и ныне находится в Перми.

Аноним

СЛОВО О ЖИТИИ И УЧЕНИИ СВЯТОГО ОТЦА НАШЕГО СТЕФАНА, ЕПИСКОПА ПЕРМСКОГО

Преподобный отец наш Стефан родом был русин, из славянского народа, из северной страны, называемой Двинской, из города Устюг. Сыном был одного христолюбца, верного христианина, по имени Симеон, клирика великой соборной церкви Святой Богородицы, что на Устюге. Мать его была тоже христианкой, по имени Мария. Еще ребенком, с малолетства отдан он был учиться грамоте, и скоро всю грамоту изучил так, что через год читал каноны и стал чтецом в соборной церкви. Он превосходил многих сверстников хорошей памятью, остроумием и быстротой мысли, в учении преуспевал, рос отроком благоразумным, возрастая разумом душевным, телом и благодатью. К играющим детям не подходил. Тех, кто суетным занимался и за тщетным гнался, не слушал, и не играл с ними. От детских обычаев и игр, нравов отворачивался, и упражнялся только в славословии Бога, и грамотой занимался, а также изучением всяких книг. И так скоро с Божьей помощью многое постиг, благодаря природной остроте ума.

Научился в городе Устюге всей грамматической премудрости и книжной силе. Когда же вырос в девственности, и чистоте, и целомудрии, и много книг прочитал Ветхого и Нового Завета, то через них взглянул на жизнь этого света, кратковременную и мимо проходящую, скороминующую, как речная стремнина или как цветение трав. Как говорит апостол: "Всякая плоть - как трава, и всякая слава человеческая - как цвет на траве: засохла трава, и цвет ее опал; но слово Господне пребывает вовек" "; и как во святых Евангелиях Господь говорит: "Если кто оставит отца и матерь, жену и детей, братьев и сестер, дома и имущество, Имени ради Моего, сторицею примет и вечную жизнь наследует". Пришла к нему Божия любовь, и он оставил Отечество и все имущество; отрок этот был украшен всеми добродетелями, и рос в страхе Божьем. И еще молодым посвятил свою юность Богу, еще в отроческом возрасте постригся в чернецы в городе Ростове, в монастыре святого Григория Богослова, прозванного "в затворе", возле епископии, потому что там было много собрано книг для чтения при епископе ростовском Парфении.

Постриг его один старец, просвитер, саном священник, по имени Максим, игумен, по прозвищу Калина. От него облекся Стефан в монашеский чин и добро потрудился в иноческом житии. И подвизался в добродетели постом и частою молитвою, и смирением, воздержанием и трезвостью, терпением и беззлобием, послушанием и любовью, а больше всего вниманием к Божественным Писаниям. Много и часто читал святые книги и благодаря им всякую добродетель приобретал, и плоды спасения выращивал.

У него был обычай прилежно читать книги, сильно замедляя чтение, чтобы правильно уяснить смысл каждого слова в стихе, то есть о чем говорится; и так с молитвою сподоблен был разума. И если видел человека мудрого и книжного, и старца разумного и духовного, то его расспрашивал и беседовал с ним, пребывая с ним ночью и днем, расспрашивая тщательно о непонятном. Разумная притча не ускользала от него, и трудно понимаемое толкование он отыскивал и уяснял смысл, всякое божественное повествование стремился услышать. От слов и речей и поучений старцев не отступал, всегда подражая житиям святых отцов, и от этого большего разума набирался.

Когда он иночествовал, его доброму о Христе житию дивились многие, не только иноки, но и простые люди. Он подвизался день за днем, как земля плодородная, на которой поднимают борозды разума, и она приносит многообразные плоды благоизволения Богу. Он прежде всех приходил в церковь на молитву и после всех выходил. Слушал разумно чистые повествования и учительные слова и ими просвещался, возводимый к новому знанию любовью к мудрости.

Он никогда не бывал празден, всегда любовно трудился, святые книги переписывая искусно и умело и быстро. И об этом до сих пор свидетельствуют его книги, те, что он своими руками написал, трудолюбиво составил, те, что были его работой. За многую свою добродетель он был поставлен в дьяконы князем Арсением и епископом Ростовским. После преставления митрополита Алексияповелением митрополичьего наместника Михаила, прозванного Митяем, был поставлен Стефан в пресвитеры от Герасима, епископа Коломенского.

Желая большего разума, научился он любомудрию, то есть философии, и греческой грамоте и книги греческие изучил, и хорошо читал их и постоянно хранил у себя. Говорил на трех языках и три грамоты знал: русскую, греческую и пермскую. Тут сбылись известные слова, как говорится: "И на новых языках заговорят", и еще: "На других языках заговорить заставил". Им овладела мысль пойти в пермскую землю и просветить ее. Ради этого он собрался изучить пермский язык и ради этого грамоту пермскую создал, потому что очень хотел идти в Пермь и учить людей некрещеных и обращать неверных людей, приводя их ко Христу Богу, к вере христианской. Не только подумал, но и сделал. Услышал преподобный о пермской земле, что живут в ней идолослужители, что действо дьявольское царствует в ней. Потому что в Перми люди приносили жертвы глухим идолам - кумирам и бесам молились, волховованием одержимы были, верили в бесование, и в чарование, и в дела кудесников - кудесы.

И об этом жалел раб Божий и очень печалился об их обольщении. И начал говорить: "Какие народы живут рядом в прилежащих северных странах, имею в виду части Хамовы?Ведь земля Пермская осталась в первоначальном идольском обольщении, не просвещенной святым крещением, не наученной вере христианской. Ни от кого они не слышали, чтобы им кто-нибудь проповедовал Господа нашего Иисуса Христа. Ни апостолы не заходили к ним, ни учителя, ни проповедники, и никто не благовестил им слова Божьего. Но скажет кто-нибудь: "Как это не заходили апостолы в пермскую землю, а пророк Давыд говорит: "По всей земле проходит звук их, и до пределов вселенной слова их"?"- "Я же скажу: не обленились апостолы, не пренебрегали проповедью, а много потрудился каждый из них до последнего вздоха своего. Окончили путь свой, беспрестанно во всех народах проповедуя Христа. Из них один Павел 14 народов научил. Также и другие апостолы, ученики Господни, хотя и в Перми не были, по многим другим землям проходили, и во многих странах проповедовали слово Божие, и многие народы были крещены и научены ими. Потому что не один пермский народ на земле в поднебесной, но и многие другие, кроме Перми, их и крестили апостолы. Но когда Сам небесный владыка, Господь Бог наш, Своей благодатью захотел призреть Свое творение, то не дал им до конца погибнуть в обольщении идольском, а после многих лет помилосердовал о Своем создании".

Поистине весь день, то есть все дни своей жизни, все годы пребывали в неверии пермяки, в идолослужении, потому что не приходил к ним никто, кто бы благовестил слово Божие. Но когда благословил Спаситель наш в последние дни, в окончание лет, в последние времена - на исходе седьмой тысячи летпомилосердовал о них Господь наш, не дал им погибнуть в обольщении идольском, но воздвиг угодника Своего Стефана, в те времена и сделал его проповедником и служителем Слова Истинного, строителем Его тайн и учителем Перми. Как в древности в Израиле Веселеила, наполнил его мудростью, и разумом, и искусством. Ими исполнился и сильным желанием, и теплотой веры Христовой разгорелся, загорелся пойти в пермскую землю и научить их православной вере христианской.

И задумав это, пришел к вышеупомянутому владыке Герасиму, епископу Коломенскому, когда тот был наместником в Москве, старцу долголетнему и прекрасному, святителю, поставившему его в священники. Стефан хотел у него благословиться, чтобы его благословил на благой этот путь и на доброе проповедание, потому что в это время в Москве не было никакого митрополита, Алексий уже отошел к Богу, а другой еще не пришел. Ему же подобало с должным доброчестием испросить благословения, и молитв, и грамот, и отпущения у старейшин святительских. И однажды, войдя к Герасиму, он сказал: "О епископе, отче, господине! Благослови меня, владыко, пойти в языческую землю, называемую Пермь, к народам заблудшим, к людям неверным, некрещеным. Хочу научить и крестить их, если Бог поспособствует мне, и поможет, и посодействует, и твои молитвы помогут мне".

Преподобный старец, епископ Герасим, боголюбивый святитель, это видя и слыша, весьма удивился и сильно изумился, слыша его благочестивое предложение и добрую смелость. И, побеседовав с ним много о душеспасительном, собираясь же его отпустить, повел в святую церковь и, сотворив молитву и осенив честным крестом напрестольным, благословил. Отпуская же, сказал: "Чадо мое, Стефан, о Святом Духе сын нашего смирения, сослужитель наш и сопресвитер! Иди, чадо, с миром. И сохранит тебя Божия благодать. И да будет благодать Господа нашего Иисуса Христа, сына Божия, которого благовестить собираешься, и любовь Бога Отца, и общение Святого Духа пребудет с тобою ныне, и всегда и во веки веков. Аминь!" Преподобный раб Божий Стефан отвечал епископу: "Ныне отпускаешь раба Твоего, владыко! Пусть будет мне по слову Твоему с миром!"

И после этих слов вышел преподобный от епископа, радуясь, как подарку, получив то, что хотел, Давыд говорит: "Ты дал ему, чего желало сердце его". Взял с собой мощи святых, и антиминсы, и остальное необходимое, что нужно для освящения святой церкви, и святое миро, и священное маслои отправился. Смело устремился в путь и обратился к земле Пермской. И как восхотел, пошел к вышеупомянутой земле, к земле забвенной, непроходимой, безвременной, к земле пустой, голодом охваченной. Голод - не голод хлебный, но голод, когда не слышат слова Божия, как и Давыд говорил: "И во дни голода будут сытны". И прежде, чем войти в эту землю, помолился ко Господу Богу.

Помолившись Богу и по молитве смелости исполнившись, преданный Господу Вседержителю, дерзая по вере и по благочестию борясь, усер...

Быстрая навигация назад: Ctrl+←, вперед Ctrl+→

С вятитель Стефан, епископ Великопермский, родился около 1346 года в Великом Устюге. Его отец Симеон служил причетчиком соборной церкви. О матери святого известно предание, согласно которому ее, трехлетнюю девочку, однажды встретил на церковной паперти святой старец Прокопий Устюжский. Поклонившись ей до земли, он сказал: «Вот идет мать Стефана, епископа Пермского, который будет великим между слугами Божьими». В детские годы святой Стефан был научен молитве и послушанию. Отданный в «научение книжное», он удивлял своими способностями. Свободное от занятий время мальчик любил посвящать чтению Священного Писания. Через год он стал чтецом в соборной церкви.

Как и многие северные русские города, Великий Устюг был в то время богатым торговым городом. Вокруг него в густых лесах были расположены поселения, в которых жили языческие племена зырян или западных пермяков. «Пермская страна», обширная территория между реками Печорою и Двиною, в верховьях Камы и Вычегды, находилась в зависимости от Новгорода Великого, а по мере усиления Московского княжества - от Москвы. Занимаясь охотой, зыряне жили довольно обособленно, но вели оживленную торговлю с русскими городами, в особенности с Великим Устюгом. Общаясь с зырянами, юный Стефан в совершенстве овладел их языком. К этому времени юноша окончательно решил оставить мирскую жизнь и посвятить себя служению Богу. Родители со слезами радости отпустили сына. По благословению Ростовского епископа Парфения, в монастыре во имя святителя Григория Богослова, славившемся своими образованными монахами, в 1365 году был совершен монашеский постриг молодого послушника с наречением ему имени Стефан.

С усердием углубился инок в изучение Священного Писания. Частые беседы с кем-либо из духовно опытных, умудренных книжной ученостью монахов, занятия греческим языком, который он вскоре достаточно хорошо усвоил, помогли святому Стефану в его духовном возрастании и богословском образовании. Преподобный Епифаний Премудрый, будущий жизнеописатель святого Стефана, а в то время его собрат по монастырю, повествует о постоянных совместных беседах, посвященных толкованию Священного Писания и изъяснению творений святых отцов. В монастыре святой Стефан написал несколько произведений, свидетельствовавших о любви к богомыслию и глубоких знаниях автора (до наших дней не сохранились). Первым приходил святой Стефан к богослужению в храм и позже всех покидал его, подолгу молился, все более и более восходил в подвигах иноческого жития, преуспевая в добродетелях, смирении и любви.

Стремление просветить светом Христовой истины язычников-зырян, с детства жившее в его сердце, воодушевило святого Стефана на особый подвиг. Он создал для зырян письменность, которой они не имели, в качестве алфавита используя зырянские знаки на дереве, посредством которых охотники вели свою торговлю. С помощью созданной азбуки (состоявшей из 24 букв) святой Стефан перевел на зырянский язык богослужебные книги и частично Священное Писание. К концу своего десятилетнего пребывания в монастыре (около 1375 года), чувствуя себя уже достаточно подготовленным к делу Евангельской проповеди, святой Стефан отправился в Москву за благословением. К тому времени святителя Алексия, Митрополита Московского, особенно заботившегося о распространении Христовой веры среди народов отдаленных окраин Руси, уже не было в живых. Управителем митрополии был архимандрит Симонова монастыря Михаил (Митяй). Поняв важность задуманного молодым иеродиаконом просветительского дела, он испросил у великого князя охранные грамоты для святого Стефана и направил его к епископу Коломенскому Герасиму. После долгих бесед со Стефаном Преосвященный Герасим рукоположил его во иеромонаха и благословил на миссионерское служение. Снабженный антиминсами, миром, частицами святых мощей, а также необходимой для богослужения церковной утварью, святой Стефан отправился на родину, чтобы проститься с родителями. Осенью 1379 года святой Стефан отправился в Пермскую землю. Язычники-зыряне поклонялись стихиям (воде и огню), зверям и деревьям; главным их божеством была «Золотая баба»-каменный идол, которому приносилась в жертву лучшая часть добычи. Особым влиянием у зырян пользовались жрецы или волхвы, державшие в страхе и подчинении народ. Смерть ожидала каждого, кто осмелился бы коснуться их языческих верований. Положение для проповедника осложнялось еще и тем, что алчные великокняжеские сборщики дани озлобили зырян, поэтому все, что исходило из Москвы, казалось зырянам враждебным. Пырас (ныне город Котлас) стал первым селением, в котором святой Стефан начал свою проповедь. Жители его чаще бывали в Устюге и общались с русскими. Когда они услышали, что инородец прекрасно говорит на их родном языке, то оказали ему гостеприимство.

Поначалу миссионерство святого Стефана не имело успеха. Непривычно и страшно было слышать зырянам, что их боги - ложные и бесполезные истуканы, созданные людьми, и что есть лишь один истинный Бог - Творец всего сущего, воплотившийся на земле, Имя Которому - Христос. Жители селения всячески старались помешать святому Стефану, а однажды, по наущению волхвов, предприняли даже попытку сжечь его. Но кротость, терпение и любовь, а также всецелая преданность воле Божией, с которыми выносил святой Стефан все испытания, тронула наконец их сердца. Покоренные его личностью, убедительностью и простотой доводов в пользу новой веры, почти все жители Пыраса, кроме нескольких наиболее упорных язычников, приняли Святое Крещение.

Святой Стефан выбрал себе из новокрещенных зырян нескольких спутников и отправился с ними далее вверх по течению Вычегды. В каждом из селений, где останавливался и проповедовал святой Стефан, он приводил язычников к вере Христовой. За короткое время святой Стефан крестил жителей селений от Пыраса до Усть-Гама и везде ставил кресты и часовни, как самые понятные для новообращенных символы. В Усть-Гаме, большом зырянском селении, где находилась главная кумирница с особо почитавшимися идолами и где преимущественно жили жрецы, святой Стефан подвергся наибольшей опасности. Испуганные успехами его проповеди, в которой усматривали угрозу своему могуществу, жрецы возбудили в народе вражду к святому. Как только святой Стефан появился в селении, навстречу ему бросилась разъяренная толпа. Но кроткое лицо и дружелюбная речь на их родном языке обезоружили нападавших, и они невольно стали слушать, что говорил им пришелец. Святой Стефан знал, что, поклоняясь идолам, зыряне верили в существование некоего могущественного духа, который все сотворил, но которому они недостойны поклоняться. Это неясное верование использовал святой Стефан, чтобы как можно доходчивее объяснить зырянам основы Христовой веры. Считая, что лучшим доказательством бессилия языческих богов будет уничтожение идолов и кумирниц, он поджег кумирню, где стояла так называемая «Золотая баба».

Когда жители Усть-Гама с топорами и кольями бросились на святого Стефана, он, подняв руки к небу, со слезами молился о прозрении заблудших. Никто из зырян не решился напасть на него. Природная кротость этих людей отмечена иноком Епифанием Премудрым: «Обычай лих имать не творить начало бою». Так, сопровождаемый трудностями и опасностями, продвигался святой Стефан в глубь Пермской земли, убеждая словом, сокрушая идолов и кумирни, все новых и новых язычников обращая в христианство. Решающим моментом его миссионерской деятельности явилось столкновение с Памой, главным зырянским жрецом. Пытаясь поколебать у своих подопечных уважение к святому Стефану, Пама предложил ему пройти сквозь огонь и тем доказать на деле существование проповедуемого им Бога. Когда же смиренный инок, помолившись, решился подвергнуть себя жестокому испытанию и предложил Паме последовать за ним, то Пама проявил малодушие и в страхе отступил. После этого началось обращение многочисленных зырян ко Христу: реки Вымь и Вычегда ежедневно становились купелью для множества крещаемых.

Неоценимы заслуги святого Стефана в строительстве Божиих храмов на Пермской земле. Первой построенной им церковью стал храм в честь Благовещения Пресвятой Богородицы в устье реки Выми. Затем в селе Усть-Выми были построены еще два храма во имя Святителя Николая Чудотворца и во имя Архангела Михаила. Храмы обыкновенно возводились святым Стефаном на тех местах, где ранее стояли языческие идолы и кумирни. Придавая большое значение благолепию храмов, святой Стефан украшал их иконами, часть которых была написана им самим. Во всех построенных им храмах богослужение совершалось на зырянском языке. Святой Стефан учил крещеных созданной им грамоте, с помощью которой они читали Евангелие, Псалтирь, Часослов и другие переведенные на зырянский язык книги. При храме Благовещения было учреждено училище, где занимались будущие пастыри - зыряне. Таким образом, вместе со светом Христова учения местные жители приобщались к культуре и просвещению. Жители Великого Устюга, узнав об успехах апостольской проповеди их земляка, вкладывали пожертвования на строительство храмов, а некоторые священнослужители становились помощниками пермского просветителя. По истечении четырех лет миссионерской деятельности иеромонах Стефан отправился в Москву, чтобы решить вопрос о епископе для зырян.

Собор русских архипастырей и великий князь Димитрий Иоаннович Донской (+1389) постановили, что первым архиереем новообращенной Пермской земли должен стать сам святой Стефан. Зимой 1383 года во Владимире-на-Клязьме митрополитом Пименом была совершена епископская хиротония святого Стефана. Возвратившись в Усть-Вымь, святитель Стефан учредил при соборном храме Благовещения архиерейскую кафедру и первый в тех краях монастырь, получивший название Архангельского. Впоследствии им были построены еще три монастыря и несколько странноприимных домов. Своей епископской властью святитель Стефан защищал местное население от частых нашествий новгородских «ушкуйников». В 1386 году он предпринял поездку в Новгород, где содействовал прекращению нападений на зырян. Спустя четыре года святитель Стефан вновь отправился в Москву, где получил у великого князя Василия Димитриевича льготы для Пермской земли, пострадавшей от неурожая.

Святителя Стефана связывала духовная дружба с Преподобным Сергием Радонежским. Святитель Стефан с благоговением относился к Радонежскому подвижнику и очень желал повидаться с ним на пути из Пермской земли, но не смог исполнить своего желания из-за недостатка времени. Находясь в 10-ти верстах от монастыря Преподобного Сергия, святитель Стефан обратился в сторону обители и с молитвой и поклоном произнес: «Мир тебе, духовный брате!» Преподобный Сергий, сидевший вместе с братией за трапезой, встал, помолился и, поклонившись в ту сторону, где проезжал святитель, ответил: «Радуйся и ты, пастырю стада Христова, и мир Божий да пребывает с тобой!» Об этой глубокой духовной связи святителя Стефана Пермского и Преподобного Сергия Радонежского свидетельствует совершаемая и ныне особая повседневная молитва к ним на братской трапезе в Троице-Сергиевой Лавре. Богословская образованность Пермского епископа и его выдающиеся личные качества создали ему высокий авторитет в Русской Православной Церкви. Несмотря на отдаленность его епархии, великие князья и митрополиты часто вызывали его в Москву для совета или участия в церковных Соборах. В начале 1396 года, по приглашению святого митрополита Московского Киприана, святитель Стефан вновь отправился в Москву. Здесь он заболел: здоровье его было подломлено 18-летними изнурительными трудами и подвигами, и хотя ему было всего пятьдесят лет, выглядел он значительно старше своего возраста. 26 апреля 1396 года святитель Стефан мирно скончался. Он был погребен в кремлевской великокняжеской обители, в соборе Спаса на Бору. В XVI столетии Русская Православная Церковь причислила епископа Пермского Стефана к лику святых.