Письменность в монголии. Зачем монголы перешли на кириллицу

Письменные системы монголов: от рун до кириллицы.
Сложным вопросом остается время появления письменности у монголов. Китайцы сообщали, что письменность существовала у хуннов на рубеже эр. Археологические находки в целом не противоречат этому свидетельству, но найденные рунические надписи хуннского времени обычно читаются с тюркского языка.

Руническая письменность для тюркских языков существовала с раннего средневековья (или с еще более раннего времени) до XIII-XIV вв. и была распространена на Енисее, в Центральной и Западной Монголии, в Прибайкалье. Находки рунических надписей известны и за пределами Центральной Азии. Хотя во многих случаях их можно прочесть не только с тюркского, но и с монгольского, все же подавляющее большинство их тюркоязычны.

В последнее время появляются исследования, допускающие существование пиктографической письменности у населения современной Бурятии в бронзовом веке. Теория, обосновывающая это предположение, базируется в основном на анализе наскальных изображений периода I тыс. до н.э. из района, охватывающего оз. Хубсугул, долину Селенги и берега Байкала. Однако общий круг привлекаемых к анализу данных и аналогий распространяется на всю Центральную и Восточную Азию в широком хронологическом срезе.

Первая система письма для монгольского языка

Первым монгольским языком со своей письменностью, памятники которой известны науке, считается язык киданей – крупного этноса, проживавшего к востоку от Большого Хингана. Графические формы киданьской письменности внешне напоминают китайскую иероглифику, но принципы у них разные. Письмо киданей до сих пор не дешифровано, однако не вызывает сомнений то, что они были монголоязычным народом, оказавшим огромное влияние на историю и формирование культуры всех позднейших монголов.

Изобретение письменной системы для монгольского языка, использующейся и поныне, связано не только с киданями, но и с уйгурами – крупным этносом, сформировавшимся в раннем средневековье в бассейне Селенги.

Уйгуры применяли вертикальное письмо, напоминающее вязь и резко отличающееся внешним видом от древних рун. Известные памятники уйгурской письменности тюркоязычны, однако, к XIII веку эта система уже была адаптирована для монгольского языка в государстве найманов. Происхождение найманов все еще вызывает споры, но наиболее убедительной версией сложения этого крупного народа остается киданьская.

В XII веке могущественная империя киданей была разрушена чжурчженями, тунгусо-маньчжурским этносом. Значительное количество киданей ушло далеко на запад от центра своей империи. Некоторым из них удалось продвинуться в Туркестан, где сложился центр их нового государства.

Западные кидани получили название черных киданей или кара-кытаев. Северная часть кара-кытаев со временем обособилась от этой державы и образовала Найманское ханство, в котором, видимо, и была создана письменная система для монгольского языка на основе уйгурской графики.

Кидани в течение нескольких веков поддерживали тесные культурные, политические и иные связи с уйгурами. В XI-XII веках киданьско-уйгурское этнокультурное взаимодействие привело к созданию нового письма.

Письменность Монгольской империи

Во время образования единого монгольского государства найманы вошли в состав державы Чингисхана, а их письменная традиция была принята в Монгольской империи. Вертикальное монгольское письмо иногда называют худам бичиг. Термин худам, возможно, связан с этнонимом киданей. В последующем для этой письменности утвердилось название монгол бичиг.

В правление императора Хубилая для монгольского языка была создана так называемая квадратная письменность на основе тибетской графики. На ней в обязательном порядке писались правительственные указы, оформлялись надписи на печатях, велась официальная переписка.

Вытеснить вертикальное письмо, имеющее к тому времени двухвековую традицию, квадратная письменность не смогла и после распада Монгольской империи была почти забыта. До ХХ века ее использовали в Тибете и прилегающих районах в декоре храмов и оформлении печатей, например, печать Далай-ламы содержала надпись квадратным письмом.

Примечательно, что в документах имперской эпохи, обосновывающих необходимость введения квадратной письменности, упоминается древняя традиция вырезания заметок на дереве. Очевидно, здесь подразумеваются руны, или руническая письменность, с которой квадратное письмо имело некоторое сходство в передаче отдельных звуков.

От Ясного письма до русского языка

В последующие после распада империи века на основе худам бичиг была создана письменность для ойратского языка. Она получила название ясного письма тод бичиг. В начале ХХ века идеологом бурятского национального движения Агваном Доржиевым также на основе худам бичиг была создана письменность для бурятского языка, получившая название вагиндра.

Кроме систем на основе худам бичиг создавались и другие, прямо не связанные с ней, например, письменность соёмбо, не получившая широкого распространения, но один из знаков которой утвердился на государственной символике Монголии. С конца XIX века постепенно все чаще стали использовать латиницу и кириллицу для бурятского, калмыцкого, даурского, халха-монгольского языков.

Помимо видов письменности, созданных специально для монгольских языков, монголы пользовались другими письменными языками. Вплоть до недавнего времени многие монголы создавали на тибетском языке религиозные, литературные и научные тексты. Часть монгольских чиновников до начала ХХ века вела делопроизводство на маньчжурском, а в начале XXI века значительное число монголов активно использует китайский и русский языки.

ИНФОРМАЦИЯ ТУРИСТАМ

МОНГОЛЬСКИЙ ЯЗЫК И ПИСЬМЕННОСТЬ

Монгольский язык относится к монгольской группе алтайской макросемьи языков. В основу государственного языка Монголии лег халхасский диалект, на котором говорит большинство населения страны.

На протяжении веков у монголов было пять разных письменностей и алфавитов. Одна из письменностей уйгурская начала использоваться с X-XIII веков, пройдя долгий путь: финикийцы согдийцы уйгуры кидани.

Кидани использовали "великую письменность киданей", похожую на иероглифическую китайскую, а в 925 г. объявили о "малой письменности киданей", вероятно, заимствованной у уйгуров. Знаки монгольского письма пишутся сверху вниз и справа налево. Существуют специальные способы скорописи и правила сокращения слов. Старомонгольская письменность используется до сих пор в автономном районе Внутренняя Монголия (Китай).

В 1269 году монах Пагва по приказу Хубилая , на основе тибетского алфавита, составляется монгольский алфавит (квадратное письмо), которым пользовались в течение века вплоть до падения Юаньской династии (1260-1368).

В 1986 году глава буддийской церкви Ундур-гэгэн Занабазар составил алфавит из знаков идеограммы "соембо". В него вошли буквы, основанные на правописании 16 гласных и 34 согласных букв индийского санскрита. Некоторая сложность в написании букв этого алфавита препятствовала его широкому распространению в народе.

В 30-х годах XX в . монголы стали использовать латинские буквы, но они применялись только для написания заголовков газет и плакатов.

В Монголии с 1945 монгольское письмо заменено письмом на основе русского алфавита, основанного на кириллице. К буквам русского алфавита были добавлены еще две – фита и ижица – для передачи специфических для монгольского языка звуков переднего ряда. К 1950 году в результате борьбы с безграмотностью все монголы научились читать и писать. Безграмотность была уничтожена за короткое время и Монголия впервые за свою историю приобрела единую письменность.

С 1978 г. интерес к возрождению старомонгольской письменности резко возрастает, и она была включена в учебную программу общеобразовательных школ. В 1990на фоне популистских заявлений был принят указ о возвращении к старомонгольской письменности, реализация которого должна была занять предположительно 10 лет. Однако и до настоящего времени этот вопрос не решен. В монгольском языке очень много современных слов пришло из русского и английского языков.

ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ

"Монголы создали бесценную письменную культуру". С. Жамбалдорж Ш. Чулуунбаатар.
Вестник центра "Москва-Улан-Батор". New!!! 2009 год.

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Монгольские письменности - различные по происхождению и возникавшие в разное время системы письма, использовавшиеся для записи монгольского языка .

Внимание великих держав вызвало к жизни, начиная с середины XIX века, ряд проектов письменностей на основе латиницы и кириллицы. В 1940 году , в результате сближения с Советским Союзом , Монголия перешла на кириллицу , которая в настоящее время остается основной системой письма в стране, хотя рассматривались проекты перехода на латиницу.

Старомонгольская письменность

(Классическая монгольская письменность)

По одной из легенд, в начале становления Монгольской империи , около года, Чингис-хан победил найманов и захватил уйгурского писца, Тататунгу, который приспособил для записи монгольского языка уйгурский алфавит (восходящий через согдийский к сирийскому алфавиту).

По другой легенде, Чингис-хан потребовал создать письменность на основе архаичного в его времена произношения, чтобы письменность объединяла носителей различных диалектов того времени. Эта легенда объясняет характерное несоответствие норм орфографии старомонгольской письменности произносительным нормам. В свою очередь, это несоответствие послужило официальным оправданием для кириллизации бурятского и монгольского языков.

Ее наиболее заметной чертой является вертикальное направление письма - это единственная активно использующаяся вертикальная письменность, в которой строки записываются слева направо.

Эта письменность с небольшими изменениями дошла до наших дней и используется монголами КНР , в первую очередь во Внутренней Монголии .

В 1990-х гг. в Монголии старомонгольскому письму был возвращён официальный статус, но сфера его применения осталась ограниченной.

Тодо-бичиг

(«ясное письмо»)

Вагиндра

Разновидность старомонгольской письменности, созданная в году бурятским монахом Агваном Доржиевым ( -). Его задачей было устранение неоднозначностей в орфографии и возможность записи наряду с монгольским русского языка . Наиболее значительным нововведением было устранение вариативности формы символов в зависимости от положения - все знаки основывались на среднем варианте старомонгольского письма .

Квадратное письмо

(пагба, дөрвөлжин бичиг, хор-йиг)

Классическая монгольская письменность не подходила для языков с отличной от монгольской фонологией , в частности, китайского языка . Примерно в году основатель династии Юань монгольский хан Хубилай приказал тибетскому монаху Дромтону Чогьял Пагпе (Пагба-лама) разработать новый алфавит, который должен был использоваться во всей империи. Пагпа использовал тибетское письмо , добавив в него символы для отображения монгольской и китайской фонетики и задал аналогичный старомонгольскому порядок написания знаков сверху вниз и строк слева направо.

Письменность вышла из употребления вместе с падением династии Юань в году. После этого она эпизодически использовалась в качестве фонетической записи монголами , изучавшими китайскую письменность , а также вплоть до XX века тибетцами в эстетических целях как модификация тибетского алфавита. Некоторые ученые, например, Гари Ледьярд , полагают, что она оказала прямое влияние на корейский алфавит хангыль .

Соёмбо

Соёмбо - абугида , созданная монгольским монахом и ученым Богдо Дзанабадзаром в конце XVII века. Кроме собственно монгольского , она использовалась для записи тибетского языка и санскрита . Особый знак этой письменности, соёмбо , стал национальным символом Монголии и изображен на государственном флаге (с года), и на гербе (с года), а также на деньгах, почтовых марках и т. д.

Целью Дзанабадзара было создание письменности, удобной для перевода буддистских текстов с санскрита и тибетского - в этом качестве она широко использовалась им и его учениками. Соёмбо встречается в исторических текстах, а также в храмовых надписях.

Горизонтальное квадратное письмо

Кириллица

Иностранные системы письма

До XIII века монгольский язык часто записывался при использовании иностранных систем письма. В областях, покоренных Монгольской империей , зачастую использовались местные письменности.

Часто монгольский язык транскрибировался китайскими иероглифами - ими записан, в частности, единственный сохранившийся экземпляр Сокровенного сказания монголов . Б. И. Панкратов приводит сведения, говорящие, что иероглифическая транскрипция этого и ряда других памятников делалась для обучения китайских дипломатов и чиновников монгольскому языку.

Нанимаемые монголами на административные должности представители народов Ближнего Востока и Средней Азии , часто использовали для записи монголоязычных документов персидский или арабский алфавиты.

С усилением позиций буддизма среди монголов начиная с XVII века, появляется значительное число образованных в тибетской традиции монгольских монахов. Они использовали тибетский алфавит , не модифицируя его, для записи собственных произведений, в том числе поэзии, при этом в основном перенося в свои записи нормы орфографии старомонгольского алфавита.

См. также

Напишите отзыв о статье "Монгольские письменности"

Примечания

Литература

Кара, Дьёрдь. Книги монгольских кочевников: Семь веков монгольской письменности. Москва, «Наука», 1972.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Монгольские письменности

– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.

В 1990-х годах, с возрождением национального осознания, начались разговоры о возвращении к старомонгольской вертикальной письменности, но они столкнулись с сильным сопротивлением со стороны немалого числа людей. Тогда было предложено применять сразу две письменности, что тоже не нашло поддержки в обществе. Самое интересное, что в числе противников старомонгольской письменности были учёные, писатели и политики.

Например, один известный политик, который два года назад, стоя на центральной площади столицы, показывал кукиш в сторону здания правительства в знак сопротивления, говорил, что “у монголов нет своей национальной письменности. Та вертикальная письменность, которую выдают за монгольскую, на самом деле является арабской письменностью”.

Ну а журналистка, которая брала у него интервью, поддакивая ему, даже сказала, что “если монгольскую письменность положить горизонтально, то получится арабская”. В свободном обществе может твориться всё, что угодно.

По моему мнению, у нас в обращении не то что две письменности, а целых три. Прошло уже много времени с тех пор, как монголы стали общаться между собой в социальных сетях с помощью латинских букв. Сегодня эта тенденция получила такое распространение, что ее уже не остановить. Если хочешь общаться с помощью интернета или мобильного телефона, то волей - неволей придётся прибегнуть к помощи латинских букв.

Со временем будут конкурировать не кириллица с национальной письменностью, какая бы из них ни осталась, а кирилица с латиницей. Так я представляю будущее. Начиная с Казахстана, страны Юго-Восточной Азии, все становятся англоговорящими.

С помощью латинских букв монголы пишут без всяких правил, кто как хочет. И читают написанное каждый по-своему. Особенно это касается молодёжи. Если так будет продолжаться, то со временем монгольский язык потеряет всякий смысл.

В социальных сетях это уже дошло до критического уровня. Безобразно искаженная латиница потихоньку приближается к тому, чтобы вытеснить кириллицу. Если с помощью административных воздействий положить конец употреблению латиницы, которая широко используется среди молодого поколения, то это будет выглядеть очень грубо по отношению к сегодняшней общественной системе.

Поэтому учёным надо, пока не поздно, разработать на основе правил кириллицы новые правила и “настроить” их на латиницу. А чтобы спасти монгольский язык, эти “временные правила” нужно прививать тем, кто общается с помощью интернета и мобилиных телефонов до тех пор, пока наши учёные, соревнуясь своим умом, не придумают иное эффективное решение.

С незапамятных времен человеку было свойственно стремление выразить и зафиксировать свои мысли и душевные устремления. Самые древние проявления эмоциональных порывов древнейших людей отражены в наскальных рисунках-петроглифах. В дальнейшем необходимость передачи информации на расстоянии привело людей к изобретению следующих средств коммуникации:

предметное письмо (например, предупредительное послание скифов персидскому царю Дарию о своем вторжении в виде четырех предметов: птицы, мыши, лягушки и стрелы);
узелковое письмо-вампум (ирокезское письмо из разноцветных ракушек, нанизанных на веревку) и кипу (перуанское, где информация передавалась с помощью цвета и количества узелков на веревках);
пиктография-рисованные послания;
идеография-письмо понятиями. Рисунки имели двоякое значение: прямое и абстрактное.

Инкское кипу из Музея Ларко в Лиме (Перу) (источник: http://en.wikipedia.org/wiki/File:Inca_Quipu.jpg)

Пиктографическое ацтекское письмо: фрагмент Бурбонского кодекса с подписями на испанском языке (источник: http://commons.wikimedia.org/wiki/File:Codex_Borbonicus_(p._9).jpg)

Поступательное движение цивилизации целенаправленно совершенствовало письмо как важнейшее коммуникативное средство. Появлялись более универсальные знаковые системы, позволяющие фиксировать и передавать речевую информацию независимо от расстояния и времени. Так возникли как ныне существующие, так и исчезнувшие в потоке времени мировые письменности: иероглифическое китайское письмо; клинописные древнеперсидская и аккадская; древнеегипетская иероглифика; японские слоговые системы катагана, хирагана; нерасшифрованные письменности, такие как, например, кипу и токапу инков, троянское линейное, протоиндское письмо, кэму хуннов; индийское слоговое с производными санскритским и тибетским письмом; финикийское письмо, легшее в основу греческого алфавита, от которого произошли в свою очередь латиница с кириллицей и большинство современных письменностей.

К финикийской группе относится и старомонгольская письменность, через староуйгурское и согдийское письмо, корни которых уходят далеко в глубь веков. Из недр Средиземноморья и Ближнего Востока вышли также следующие письменности: карфагенское, моавитское, палеоеврейское, самаритянский алфавит, арамейское, еврейское (квадратное письмо), сирийское (эстрангело, несторианское), арабский алфавит, малайское и индонезийское джави, древнеивлитское (нумидийское), турдетанское, южноаравийское, эфиопское, иберское, недешифрованное письмо туанчей. От монгольской письменности ответвились ойратское ясное письмо, маньчжурская письменность и бурятская письменность Вагиндра, названная по санскритскому варианту имени ее создателя Агваана Доржиева.

Особенностью монгольского письма является его вертикальное написание. Слова и предложения пишутся сверху вниз, строки и столбцы записываются слева направо, что можно назвать большой редкостью и среди других вертикальных письменностей. Каллиграфия вертикального монгольского письма эстетична и художественна. Текст на монгольском письме визуально напоминает узорчатую чеканку на серебряных изделиях и несомненно оправдывает свое название «монгольская вязь» (как и «арабская вязь»).

Старомонгольская письменность мобильна и рациональна, по сути своей близка к духу кочевника. То, что графемы монгольского письма пишутся вертикально сверху вниз представляет удобство для скорописи, и всаднику с седла возможно начеркать записку. А слева направо идущие столбцы текста предполагают экономный относительно бумаги объем информации. К тому же монгольская письменность не обременена обилием грамматических правил и знаков препинания и вполне демократична для усвоения.

Затруднение возможно при чтении букв, имеющих двоякое чтение, которые понятны только в контексте, что требует в определенной степени знания языка. Одинаково начертанное слово (к примеру: бал ‘мед’-бэл ‘подножие горы’, дэлэн ‘вымя’-далан ‘загривок’) имеет разную смысловую нагрузку и читается по-разному. В старомонгольском алфавите графемы имеют несколько различное написание в зависимости от позиции в слове и соседних графем. Одна и та же буква может писаться по-разному в начале, середине, конце слова и в изолированной позици. В алфавите семь гласных букв (эгшиг үсэг). Каждая графема в письме состоит из определенных элементов, и связывает их между собой элемент «хребет» (нуруу). Как монгольское государство держалось на «хребетных» монголах, так и письмо монгольское прикреплено к вертикали «хребта», соединяющего все буквы. Хорошо владеющий письмом человек одной линией «хребта» может сократить в скорописи слова, почти не обозначая «зубцы» (шидүн) букв, и такой же знаток сможет его прочитать. При наличии парных графем монгольское письмо имеет относительно минимальное количество букв, состоящих из нескольких графических элементов (зурам). Прописное и печатное начертания букв монгольской письменности несколько отличаются.

Киданьское бронзовое зеркало с надписью на малом письме. Национальный музей, Сеул, Корея (источник: http://en.wikipedia.org/wiki/File:Khitan_mirror_from_Korea.jpg).

Что касается истории зарождения данного вертикального письма, то она полна тайн и гипотез и вполне может уйти глубже на несколько веков официально признанной даты возникновения старомонгольской письменности как в начале ХIII века. Начиная с VI века, нынешнюю территорию монголов занимали тюркские и уйгурские народности, имевшие развитую культуру, свою письменность. В IХ–ХI вв. здесь господствовали кидани, монгольская народность, основавшая империю Ляо, у которых в ходу были две письменности: малая и большая. Безусловно, они оставили след в духовной культуре монголов, сменившим их в скором времени на мировой арене и потрясшими весь мир.

«Волей Вечного Синего Неба» монгольские племена получили государственность, обретя одновременно и письменность. В «Тайной истории монголов» пишется, что одному из девяти приближенных Чингисхана-Шигихутагу было дано высочайшее повеление создать на основе уйгурской письменности универсальную, объединяющую различные диалекты, понятную всем монгольским народам письменность. Таков был указ Чингисхана: «Что, держа совет со мной, записал и собрал Шигихутаг в синий дэбтэр (книга) на белой бумаге синими чернилами, и, что узаконено мною, то никто не нарушит от поколения в поколение, во веки веков». Это одна из версий.

По другой версии, отраженной во многих историко-литературных памятниках, письменность появилась на заре становления Великой Монгольской империи вследствие пленения в 1204 году уйгурского писца Тататунги. В книге Мэргэн гэгэна «Алтан тобчи» рассказывается, как после разгрома найманов Хабуту Хасар взял в плен беглеца по имени Тататунга, несшего за пазухой государственную печать Даян-хана и доложил о том Чингисхану. Тот, будучи человеком прогрессивных взглядов, с воодушевлением решил распространить грамоту у себя и оставил Тататунгу при себе ведать печатью и делопроизводством, повелев обучить представителей передовой молодежи уйгурскому письму, военному делу и законам. Первым успешным учеником был сам Хасар.

Вертикальное монгольское письмо-одно из прекраснейших изобретений человечества. Как достояние мировой цивилизации оно обязательно должно сохраниться и развиваться в дальнейшем. На протяжении многих веков эта письменность как живой организм постоянно изменялась. Многие ученые прошлого считали своим долгом совершенствовать возможности монгольской письменности в связи с насущными культурно-просветительскими задачами.

По преданию буддийский монах-просветитель Сажаа бандида (Сакья-пандита) Гунгаажалцан сочинил первую монгольскую азбуку («аа-баа-ха») по образу кожемялки, которую он увидел на спине бедной женщины рано утром, размышляя о том, как составить новую письменность. В начале XIV в. другой буддийский монах Чойджи-Одсэр составил монгольскую грамматику «Зүрхэнэй толто» [Квинтэссенция сути], которая дошла до нас, будучи почти полностью включенной в другую грамматику XVII в. В течение последующих трех столетий произошло значительное изменение графического облика монгольского письма.

Изображение Гунгааджалцана из статьи индийского тибетолога Сарат Чандра Даса (1882 г.) (источник: http://commons.wikimedia.org/wiki/File:Sakya_Pandita.jpg)

В 1269 году внук Чингисхана, сын Толуя и Сорхагтани-беки Хубилай хаан, основатель династии Юань, в период правления которого монгольская культура достигла наивысшего расцвета, поручил придворному монаху Пагба-ламе изобрести новый государственный алфавит, предназначенный для обозначения пяти основных языков Юаньской империи. Так было создано «Квадратное письмо» («Дөрвөлжин бичиг»), который, с одной стороны, сохранял особенности монгольской письменности-направление письма было идентичным, т.е. сверху вниз и слева направо, а с другой стороны, графически было похоже на тибетскую письменность.

Тулуй и Сорхагтани (Иллюстрация из книги Рашид ад-Дина, XIV в.)

В связи с новой волной распространения Буддизма среди монголов и необходимостью перевода буддийского канона в 1587 году харачинский Аюши-гууши составил систему транскрипции, которая стала известна как «Галиг». Алфавит позволял точно обозначать звуки санскрита и тибетского языка, а в дальнейшем и китайского.

В 1599 году по инициативе Нурхаци, основателя маньчжурской династии Цин в Китае, на основе монгольской письменности, которым тогда маньчжуры пользовались без изменений, было создано «маньчжурское письмо». В 1632 г. оно было усовершенствовано путем добавления диакритических знаков (точки и кружки).

Первый Богдо гэгээн буддийской Монголии, выдающийся скульптор и поэт Ундэр гэгэн Занабазар в 1686 году создал утонченное узорчатое письмо, называемое «Соёмбо бичиг», которое согласно преданию само проявилось на небе в тот момент, когда Занабазар взглянул на него. Санскритское слово сваямбху на монгольский лад звучит как соёмбо и означает ‘самопроявившийся’.

Печать монгольского Богдо хаана: слева надпись на письменности Соёмбо (1911 г.)

В 1648 году хошутский Зая-пандита Намхайджамцо, который в течение 22 лет обучался в Тибете, а затем распространял буддизм среди ойратов, решил усовершенствовать монгольское письмо и создал «Ясное письмо» (Тодо бичиг). Эта письменность по замыслу ее создателя была предназначена для всех монголов. «Тодо бичиг» использовали потомки волжских ойратов - калмыки вплоть до 1924 года.

Памятник Зая-пандите в Элисте, Калмыкия (источник: http://commons.wikimedia.org/wiki/File:Zaja3.jpg)

В 1905 году известным бурятским религиозно-общественным деятелем Агвааном Доржиевым был разработан новый вид монгольского письма, который позднее стал известен по имени его создателя как «Вагиндра» (санскритский вариант тибетского имени Агваан-«обладающий силой красноречия»). В письменности «Вагиндра» были устранены неоднозначности в орфографии, вариативность формы символов в зависимости от положения. Вследствие преобразований появилась возможность записи слов на русском языке, все знаки стали основываться на среднем варианте.

До 1931 года старомонгольский язык был родным литературным языком для бурят-монголов, пока не случились языковые реформы: в 1931 году-переход на латиницу, а в 1939 году-на кириллицу.

Монгольскую письменность можно назвать одной из девяти драгоценностей монгольских народов, совместным их сокровищем, оставленным в дар великими предками. Но, к сожалению, по воле времени нынешним поколениям недоступно владение родным письмом, которым около десяти столетий пользовались все монголы (хамаг монгол). Это письмо не знало границ и объединяло все наречия монголоязычных народов, проживающих в разных странах: Монголии, Китае и России, так как по воле самого Чингис хаана классическая письменность была составлена так, чтобы всем говорящим на разных диалектах было ясно и понятно.

Универсальная монгольская письменность с приходом буддийской религии расцвела по-новому и получила широкое распространение среди монгольского населения. Вершиной духовной культуры народа явилась «Тайная история монголов» (1240 год), ставшее впоследствии одним из выдающихся историко-литературных памятников мирового уровня. Эта летопись начала писаться неизвестным автором после Ехэ (большого) Курултая с 1229 года.

Самым древним памятником вертикального монгольского письма является текст, высеченный на каменной стеле, известной как «Чингисов камень» или «Стела Йисунке» (1226 год). Впервые текст «Чингисова камня» сумел расшифровать выдающийся бурятский ученый Доржи Банзаров. Дешифровкой занимаются и до сих пор, есть иные версии перевода нескольких слов. Например, спорным является перевод следующего места: «Йисунке отдали за заслуги 335 воинов» или же «он попал стрелой в цель от 335 саженей».

«Чингисов камень», каменная стела, посвященная достижению племянника Чингис хаана принца Йисунке, который установил рекорд прицельной дальности стрельбы из лука, 1224 год

Известно письмо Гуюг хаана папе римскому Иннокентию IV, написанное в 1246 году, где на монгольской печати отчетливо видны слова, говорящие о величии монгольского государства, и, чтобы все народы, свои и чужие, друзья или враги, трепетали и преклонялись перед ним. Сохранилось письмо Иль хана Аргуна, адресованное королю Франции Филиппу IV Красивому, датированное 1289 годом. Подобные тексты были на золотых и серебряных дощечках-пайцзах (ярлык, удостоверение), какие выдавались всеми монгольскими ханами, начиная с Чингис хаана.

Печать Гуюг хаана на письме 1246 года. (источник: http://commons.wikimedia.org/wiki/File:Guyuk_khan%27s_Stamp_1246.jpg)

Монгольская письменность за время своего существования использовалась на всех территориях монгольского господства от Золотой Орды на Западе до Желтого моря на Востоке. До недавних пор она являлась официальной письменностью в Бурят-Монголии, Монголии и Туве. В дореволюционной России письменность применялась калмыками и бурятами, как в буддийских монастырях, так и в учрежденных государством учебных заведениях. На монгольской письменности было создано большое количество исторических летописей, фольклорно-литературных, религиозно-философских сочинений, писались официально-правовые, мемуарные и языковедческие работы. Этой письменностью впервые были записаны героические поэмы-эпосы «Гэсэр» и «Джангар», представляющие собой вершину устного творчества монгольских народов. До нашего времени дошли отдельные памятники по различным отраслям знаний: молитвенные книги, субхашиты, философские, астрономические, медицинские сочинения, художественные произведения. Сохранились переведенные на монгольский язык уникальные буддийские сборники канонов как «Ганжур» из 108 томов и комментарии к нему «Данжур» в 208 томов.

Монгольский Ганжур.

Распространялись буддийскими монахами ксилографические или рукописные переводы с тибетского языка как «Үльгэрэй далай» [Море притч ], «Алтан гэрэл» [Сутра золотого блеска ], «Найман гэгээн» [Восемь сияний ], «Саран хүхын туужа» [Повесть о лунной кукушке ], «Панчатантра», «Бигармижид» и многие другие. Среди простого народа пользовались популярностью сочинения нравоучительного характера, такие как «Оюун түлхюур» [Ключ разума ], «Цагасун шибагун бичиг» [Наставления бумажной птицы ]. Из рук в руки передавались, переписывались субхашиты, содержащие в себе правила поведения в семье и обществе. Многие ученые-ламы считали своим долгом написать нравоучительные произведения в жанре субашид, среди которых наиболее известны следующие сочинения:

Ринчен Номтоев. «Арадые тэжээхэ аршаанай дуһал» [Капля нектара, питающего мирян ], «Һайн номнолто эрдэниин һан субашид» [Субхашита, или Драгоценное хранилище благих наставлений ].
Галсан-Жимба Дылгыров. «Сагаан лёнхобын баглаа» [Букет белых лотосов ], «Сагаан шүхэртын тайлбари» [