Глава 2. СТАНИСЛАВ ПОНЯТОВСКИЙ И ЕКАТЕРИНА ВЕЛИКАЯ
Сейчас мы вплотную подошли к эпохе разделов Польши. Актуальность этой темы не исчезает уже два с половиной века. Польские и западноевропейские историки все это время ищут виноватых в разделе Речи Посполитой. В числе «злодеев» оказались Богдан Хмельницкий, монархи Пруссии, Австрии, России и другие, вплоть до… Молотова и Риббентропа. Когда так много виноватых, поневоле задумаешься и о жертве.
Как уже говорилось, деградация Польского государства началась еще в XV в., а в XVII в. Речь Посполитую можно было считать государством с очень большой натяжкой. Все те бесчинства, о которых говорилось в главе «Казацкие войны 1580–1653 гг.», не только не прекратились, но и усилились. Сильный пан мог отнять у более слабого соседа землю, хлопов, любимую женщину, и без оглядки на королевскую власть. Говоря современным языком, паны жили не по законам, а «по понятиям».
Крупные магнаты прекрасно знали французский язык и литературу, их жены и дочери одевались по последней парижской моде, но это не мешало «его светлости» по своей прихоти устроить виновному или невинному человеку такую казнь, от которой содрогнулись бы и отцы-инквизиторы, и Малюта Скуратов. Замечу, что в России в царствование Елизаветы Петровны не было приведено в исполнение ни одного смертного приговора.
Значение королевской власти при Августе II и Августе ІІІ еще больше упало. И отцу и сыну куда милей была тихая Саксония, чем буйные паны. Оттуда и «правили» Речью Посполитой оба короля.
Роль сеймов в управлении страной тоже была невелика. Во-первых, не было сильной исполнительной власти, способной реализовывать решения сеймов. Во-вторых, принцип единогласия при принятии решений - liberum veto - приводил к блокированию большинства предложений и прекращению деятельности сеймов. Так, с 1652 по 1764 г. из 55 сеймов было сорвано 48, причем треть из них - голосом всего одного депутата. Финансовое положение королевства хорошо характеризует факт прекращения в 1688 г. чеканки польской монеты.
Единство страны сильно подрывало фанатичное католическое духовенство, требовавшее все новых ограничений в правах православных и протестантов. В монографическом исследовании разделов Польши П. В. Стегний говорит, что к 1760 г. среди 14-миллионного населения Речи Посполитой было 600 тысяч православных и 200 тысяч протестантов. Из этого следует, что в Речи Посполитой православные составляли 4,2 процента населения, а протестанты - 1,4. Увы, Стегний просто невнимательно читал источники. 14 миллионов - это все население Польши, включая женщин и детей, а 600 тысяч православных и 200 тысяч протестантов - это число мужчин (глав семей), активно верующих. А если добавить сюда членов их семей, а также людей, вынужденных скрывать свои религиозные убеждения, то процент православных и протестантов будет не менее сорока. В раннем детстве от деда я слышал анекдот: «Москаль спрашивает хохла: „У вас в Бога веруют?“ - „Дома вируем, а на работе - ни!“ Так и в Польше - миллионы людей не верили в непогрешимость папы римского.
Панский гнет и религиозные преследования по-прежнему приводили к восстаниям на Украине.
В начале XVII в. военная мощь Польши по сравнению с Россией и германскими государствами резко ослабла. Существенно возросла эффективность ружейного и артиллерийского огня, коренным образом изменив тактику боя. Решающую роль в сражении стали играть пехота, оснащенная ружьями со штыками, и полевая артиллерия. Польская конница, несмотря на отличную индивидуальную подготовку каждого кавалериста, храбрость и лихость, оказалась неспособной противодействовать регулярным войскам Пруссии и России.
Политическая и военная слабость Речи Посполитой привела к тому, что ее территория в XVIII в. стала буквально „проходным двором“ для армий соседних государств. Я уж не говорю, что в течение двадцати лет Северной войны на территории Польши действовали армии России и Швеции. В ходе Русско-турецкой войны 1735–1739 гг. русские, турецкие и татарские войска воевали в южных районах Речи Посполитой, а в ходе Семилетней войны (1756–1763) русские и прусские войска действовали в северной Польше. В промежутках между войнами крымские татары регулярно проходили по территории южной Польши и зачастую оттуда совершали набеги на русскую территорию.
Надо ли говорить, что не только в XVIII, но и в XXI в. ни одно государство не захочет терпеть такого соседа и будет пытаться как-то изменить ситуацию.
Помимо вышесказанного у России накопилось и много мелких претензий к Речи Посполитой. Так, к примеру, в 1753 г. по результатам рекогносцировки местности, проведенной инженер-полковником де Боскетом, выяснилось, что, вопреки „вечному миру“ 1686 г., 988 квадратных верст российских земель незаконно оставались в польском владении, в том числе территории, приписанные к Стародубскому, Черниговскому и Киевскому украинским полкам. Вследствие непрерывных междоусобных споров русско-польская граница была укреплена только от „Смоленской губернии до Киева“, на остальном протяжении она оставалась практически открытой. Пользуясь этим, поляки самовольно заселили десять городов Правобережной Украины, признанных по договору 1686 г. спорными и поэтому не подлежавших заселению.
Кстати, польский сейм до 1764 г. отказывался ратифицировать „вечный мир“ 1686 года. Речь Посполитая была последней из европейских стран, не признававшей за Россией императорского титула.
Серьезной проблемой, омрачавшей отношения между обоими государствами, было бегство сотен тысяч русских людей из России в пределы Речи Посполитой. Так, только в районах западнее Смоленска находилось около 120 тысяч (считались только мужчины) беглых русских крестьян. В Польшу бежали и тысячи дезертиров из русской армии.
Некоторые читатели могут попытаться поймать автора на противоречии: только что он писал о панском гнете, а сейчас - о массовом бегстве крестьян в Речь Посполитую. На самом деле тут нет никакого противоречия. Во-первых, я никогда не говорил, что русские помещики - ангелы (вспомним ту же Салтычиху), а во-вторых, польские магнаты дифференцированно относились к своим старым хлопам и к беглым москалям. Был ли смысл богатому пану отправлять пахать беглых русских драгун? Куда выгоднее зачислить их в свою частную армию. Были и случаи, когда паны выдавали своих дочерей за беглых москалей и делали им „липовые“ дворянские грамоты. В приграничных с Россией землях поселились тысячи разбойников, совершавших рейды через кордон, а потом делившихся награбленным с панами. „Из тех беглых людей воры, которым поляки у себя пристани дают, собираясь партиями, приходят из-за границы в Россию и делают разбои, грабительства и смертные убийства, а потом обратно за границу уходят и с разграбленными пожитками дорываются тамо“.
Оценивая в целом политику московских правителей на Западе, можно выделить две основные тенденции. Начиная с Ивана ІІІ и до Бориса Годунова господствовала тенденция объединения под властью Москвы всех русских земель, входивших в состав Киевского государства. Смута 1603–1618 гг. прервала этот процесс. Царь Михаил решил только вернуть земли, отнятые поляками во время Смуты, и то потерпел позорное поражение под Смоленском. Царь Алексей Михайлович очень долго заставлял себя просить вмешаться в малороссийские дела.
А вот Петр I забыл о русских землях в Речи Посполитой. В ходе Северной войны Польша находилась в таком плачевном состоянии, что для возвращения Правобережной Украины не потребовалось бы ни одного русского солдата, дело за несколько недель совершили бы казаки Левобережной Украины.
Петра обуяла мечта „ногою твердой встать“… в Германии. Ради этого он покровительствовал немецким баронам в Эстляндии, ради этого организовал серию династических браков с правителями германских государств. Замечу, что все последующие цари, кроме Александра ІІІ, женились на немках.
Анну Иоанновну и Елизавету Петровну тоже германские дела занимали куда больше, чем дела Малой и Белой Руси. Не зря же Елизавета зимой 1758 г. приказала привести в русское подданство население Восточной Пруссии.
И лишь Екатерина II (1729–1796; г. пр. 1762–1796) поняла бесперспективность русского вмешательства в германские дела и обратила свои взоры к Польше. Екатерина отказалась за своего сына Павла от наследственных прав в Голштинии. Мудрая царица, будучи этнической немкой, постепенно стала очищать государственный аппарат от засилья немцев, заменяя их русскими, в крайнем случае англичанами, французами и представителями иных наций. Ни один из многочисленных германских родственников Екатерины не получил ответственной должности в России. Среди любовников Екатерины не было ни одного немца. Когда говорят о возбуждении национальной розни, то следует различать вражду ко всем представителям конкретной нации без разбора и вражду к национальной мафии, захватившей наиболее важные посты в государстве и ущемляющей интересы коренного населения. Анна Иоанновна была на сто процентов русской, но она покрывала немецкую мафию, зато за спиной немки Екатерины в Петербурге не существовало немецкой мафии, равно как и у корсиканца Наполеона отсутствовала в Париже корсиканская мафия, а у грузина Джугашвили не было грузинской мафии.
Долг великих людей - правильно оценивать национальный вопрос. Джугашвили понял, что такое Грузия и что такое Россия, и в 33 года сменил грузинский псевдоним Коба на русский - Сталин. Наполине Буона Парте в 22 года понял разницу между Корсикой и Францией и стал Наполеоном Бонапартом. Анхальт-Цербстская принцесса в 15 лет осознала разницу между ее княжеством и Россией.
Но вернемся к ситуации в Польше. В конце 50-х гг. король Август ІІІ стал хворать, и польские магнаты начали думать о его преемнике. Естественно, что сам король мечтал передать трон сыну - курфюрсту Саксонскому. Во главе саксонской партии были премьер-министр Бриль и его зять, великий маршал коронный граф Мнишек, а также могущественный клан магнатов Потоцких.
Против них выступал клан князей Чарторыских. Этот многочисленный клан в Польше стали называть Фамилией еще в 20–30-х гг. XVIII в. Чарторыские по польской версии происходили от сына великого князя Ольгерда Любарта, а по русской - от другого сына Ольгерда, черниговского князя Константина. Прозвище свое они получили от имения Чарторыск на реке Стырь на Волыни. Первые пять поколений Чарторыских были православными, но князь Юрий Иванович (по одним данным в 1622 г., подругам - в 1638-м) перешел в католичество.
Чарторыские предлагали осуществить ряд реформ в Польше, причем главной из них должен был стать переход всей полноты власти к Фамилии. Они утверждали, что новым королем должен быть только Пяст. Утверждение это было сплошной демагогией. Законные потомки королевской династии Пястов вымерли несколько столетий назад, а те же члены Фамилии никакого отношения к Пястам не имели. Однако в Петербурге делали вид, что не разбираются в польской генеалогии и называли Пястом любого лояльного к России магната. Между прочим, и матушка Екатерина II по женской линии происходила от Пястов. Ее дальний предок, германский князь Бернхард ІІІ, был женат на Юдите, дочери краковского князя Метко ІІІ Старого, умершего в 1202 г.
К Чарторыским примкнул и Станислав Понятовский (1676–1762) - мазовецкий воевода и краковский каштелян.
Понятовский, как и подавляющее большинство польских магнатов, не имел ни моральных принципов, ни политических убеждений, а действовал исключительно по соображениям собственной выгоды. Ради корысти он в начале века примкнул к королю Лещинскому и даже участвовал в Полтавском сражении - естественно, на стороне шведов. Затем Понятовский бежал вместе со шведским королем в Турцию, где они оба подстрекали султана к войне с Россией. Убедившись, что дело Лещинского проиграно, Понятовский поехал мириться с королем Августом П.
Последующей удачной карьере Понятовского способствовала его женитьба на дочери Казимира Чарторыского - литовского под-канцлера и виленского каштеляна. Сразу после смерти короля Августа II Стась попытался пролезть в короли. По сему поводу русский посол в Варшаве Левенвольде отписал в Петербург: „…избрание королем Станислава Понятовского опаснее для России, чем избрание Лещинского“.
Вскоре Понятовский сообразил, что королем ему не бывать, но удержаться от активной политической игры не смог, да и в придачу „поставил не на ту лошадь“. В итоге Понятовский оказался в осажденном русскими Данциге вместе со своим давним приятелем Лещинским.
После утверждения Августа ІІІ на престоле Станислав Понятовский примкнул к „русской партии“, возглавляемой Фамилией. В 1732 г. у Станислава Понятовского родился сын, также названный Станиславом. Станислав Младший, будучи наполовину Понятовским, а наполовину Чарторыским, быстро делал карьеру и еще подростком получил чин литовского стольника.
Большую часть времени Станислав Младший проводил не в Польше, а в столице Саксонии Дрездене, при дворе короля Августа ІІІ. Там он приглянулся сэру Генбюри Вильямсу - английскому послу при саксонском дворе. В 1755 г. Вильямса назначили английским послом в Петербурге, и он взял с собой двадцатитрехлетнего Станислава.
Вот как польский историк Казимир Валишевский характеризует новую звезду, появившуюся на петербургском небосклоне: „У него было приятное лицо… он был gentilhomme в полном смысле этого слова, как его понимали в то время: образование его было разностороннее, привычки утонченные, воспитание космополитическое, с тонким налетом философии… Он олицетворял собой ту умственную культуру и светский лоск, к которым она [Екатерина II] одно время пристрастилась, благодаря чтению Вольтера и мадам де Севинье. Он путешествовал и принадлежал в Париже к высокому обществу, блеском и очарованием своим импонировавшему всей Европе, как и королевский престиж, на который еще никто не посягал в то время. Он как бы принес с собой непосредственную струю этой атмосферы и обладал как качествами, так и недостатками ее. Он умел вести искристый разговор о самых отвлеченных материях и искусно подойти к самым щекотливым темам. Он мастерски писал записочки и умел ловко ввернуть мадригал в банальный разговор. Он обладал искусством вовремя умилиться. Он был чувствителен. Он выставлял напоказ романтическое направление мыслей, при случае придавая ему героическую и смелую окраску и скрывая под цветами сухую и холодную натуру, невозмутимый эгоизм, даже неисчерпаемый запас цинизма“.
Зная характер Елизаветы Петровны, Генбюри Вильяме не пропускал ни одного бала или маскарада, однако все его попытки получить какое-либо влияние на императрицу были тщетны. Как писал Валишевский, „…его искательство перед Елизаветой было ей, по-видимому, очень приятно, но политически оказалось совершенно бесплодным. Когда он пытался стать на твердую почву переговоров, государыня уклонилась. Он тщетно искал императрицу, но находил лишь очаровательную танцовщицу менуэта, а иногда и вакханку. Через несколько месяцев он пришел к убеждению, что с Елизаветой нельзя говорить серьезно, и стал оглядываться кругом. Разочаровавшись в настоящем, он подумал о будущем. Будущее - это молодой двор.
Но опять-таки он наткнулся на фигуру будущего императора и, обладая ясным взглядом людей своей расы, с первого же раза решил, что он и тут лишь потеряет время. Его взоры остановились наконец на Екатерине… Вильяме подметил знаменательные шаги в сторону великой княгини, подземные ходы, приводившие к ней. Он быстро решился. Осведомленный придворными слухами о любовных приключениях, в которых фигурировали красавец Салтыков и красавец Чернышев, сам довольно предприимчивый, Вильяме попытался было пойти по этим романическим следам.
Екатерина приняла его очень любезно, говорила с ним обо всем, даже о серьезных предметах, которые Елизавета отказывалась обсуждать, но она смотрела в другую сторону“. И тут-то Вильяме вспомнил о Понятовском.
Супруга наследника престола Екатерина была почти на три года старше Понятовского и уже родила сына Павла (согласно наиболее распространенной версии - от Сергея Салтыкова). И она первая проявила инициативу в отношениях со Стасем. Причем великой княгине удалось, как говорится, и рыбку съесть, и на… колени к Понятовскому сесть. А вот „рыбку“ поставлял сэр Генбюри Вильяме. Общая стоимость всех „рыбок“ неизвестна. Сохранились лишь две расписки, подписанные великой княгиней, на общую сумму 50 тысяч рублей, помеченные 21 июля и 11 ноября 1756 г. И заем 21 июля был, очевидно, не первый, так как, испрашивая его, Екатерина писала банкиру Вильямса: „Мне тяжело опять обращаться к вам“.
Позже Понятовский напишет о предмете своей любви: „…она недавно лишь оправилась после первых родов и находилась в том фазисе красоты, который является наивысшей точкой ее для женщин, вообще наделенных ею. Брюнетка, она была ослепительной белизны; брови у нее были черные и очень длинные; нос греческий, рот, как бы зовущий поцелуи, удивительной красоты руки и ноги, тонкая талия, рост скорей высокий, походка чрезвычайно легкая и в то же время благородная, приятный тембр голоса и смех, такой же веселый, как и характер, позволявший ей с одинаковой легкостью переходить от самых шаловливых игр к таблице цифр, не пугавших ее ни своим содержанием, ни требуемым ими физическим трудом“.
Надо полагать, что в антрактах между „шаловливыми играми“ Стась и Като не переходили к игре в „крестики-нолики“ или „морской бой“. Таблица цифр - это цифровые коды, и цесаревна, как видим, сама собирала информацию и сама шифровала.
Сложные политические интриги заставили Вильямса в октябре 1757 г. покинуть Петербург, но Понятовский остался - и в Петербурге, и в постели цесаревны. Вскоре любовник потерял всякое чувство меры и в июле 1758 г. посещал по ночам Екатерину в Ораниенбаумском дворце, несмотря на то что в соседних покоях находился ее муж. Речь, разумеется, идет не о дворце Петра ІІІ, который тогда еще строился, а о старом Большом дворце, построенном еще А. Д. Меншиковым. Великий князь Петр Федорович в то время был всецело поглощен страстью к Елизавете Воронцовой и не обращал внимания на Екатерину, однако, озабоченный собственной безопасностью, приказал расставить вокруг дворца конный караул.
Рано утром Понятовский при выходе из дворца был схвачен конным пикетом и доставлен к наследнику престола. Понятовский был переодет и отказался назвать себя. Петр Федорович подумал, что на него готовилось покушение, и решил допросить незнакомца с пристрастием. В конце концов Станиславу пришлось во всем признаться. Если верить позднейшим „Запискам“ Понятовского, Петр расхохотался и сказал: „Не безумец ли ты, что ты до сих пор не доверился мне!“ Он, смеясь, объяснил, что и не думает ревновать, а меры предосторожности, принятые вокруг Ораниенбаумского дворца, были связаны с обеспечением безопасности его особы. Тут Понятовский вспомнил, что он дипломат, и стал рассыпаться в комплиментах по адресу военных диспозиций его высочества, искусность которых он испытал на своей шкуре. Хорошее настроение великого князя усилилось. „А теперь, - сказал он, - если мы друзья, здесь не хватает еще кого-то“. „С этими словами, - рассказывает Понятовский в „Записках“, - он идет в комнату своей жены, вытаскивает ее из постели, не дает ей времени одеть чулки и ботинки, позволяет только накинуть капот (robe de Batavia), без юбки, в этом виде приводит ее к нам и говорит ей, указывая на меня: „Вот он; надеюсь, что теперь мною довольны““.
Веселая компания пропьянствовала до четырех часов утра. „Пирушка возобновилась на следующий день, и в течение нескольких недель это изумительное супружество вчетвером было бесконечно счастливо“.
Понятовский писал в „Записках“: „Я часто бывал в Ораниенбауме, я приезжал вечером, поднимался по потайной лестнице, ведшей в комнату великой княгини; там были великий князь и его любовница; мы ужинали вместе, затем великий князь уводил свою любовницу и говорил нам: „Теперь, дети мои, я вам больше не нужен“. - Я оставался сколько хотел“».
Однако вскоре разговоры об этих забавах поползли по столице. Елизавета сама любила пошалить и смотрела сквозь пальцы на проказы Екатерины, но это было слишком. Французский посол в Петербурге маркиз де Лопиталь начал открыто издеваться над Понятовским. Естественно, дело кончилось высылкой Станислава из России.
После отъезда фаворита Екатерина вступила с ним в любовную переписку, но постель ее не пустовала - теперь главным фаворитом стал двадцатисемилетний артиллерийский офицер Григорий Орлов. В декабре 1761 г. умерла императрица Елизавета, и на престол взошел Петр ІІІ (1728–1762). Однако новый император не справился со своими обязанностями, и 28 июня 1762 г. гвардия устроила в Петербурге переворот в пользу Екатерины. Значительную роль в перевороте сыграли братья Орловы, приобретшие затем большую власть при дворе. Свергнутый император был под арестом доставлен в местечко Ропшу под Петербургом, где вскоре скончался от «геморроидальных колик».
Получив известие о перевороте в Петербурге, Понятовский засобирался к любимой, но уже 2 июля 1762 г. Екатерина II писала ему: «Убедительно прошу вас не спешить с приездом сюда, потому что ваше пребывание при настоящих обстоятельствах было бы опасно для вас и очень вредно для меня».
Ровно через месяц Екатерина отправила второе письмо: «Я отправляю немедленно графа Кейзерлинга послом в Польшу, чтобы сделать вас королем, по кончине настоящего [короля] и в случае, если ему не удастся это по отношению к вам, я желаю, чтоб [королем] был князь Адам. Все умы еще в брожении. Я вас прошу воздержаться от поездки сюда из страха усилить его».
Наконец 27 апреля 1763 г. императрица пишет Понятовскому очень откровенное письмо: «Итак, раз нужно говорить вполне откровенно и раз вы решили не понимать того, что я повторяю вам уже шесть месяцев, это то, что если вы явитесь сюда, вы рискуете, что убьют обоих нас».
Власть Екатерины действительно очень непрочна. Она боится ревности Орловых, а еще больше - негативной реакции русского дворянства, не желающего видеть поляка, да и вообще иностранца, ни временщиком типа Бирона, ни тем более русским царем.
Тем временем Фамилия в Польше перешла в наступление, даже не дождавшись смерти короля Августа ІІІ. Была развернута широкая кампания против злоупотреблений «саксонских» министров и чиновников. Придворная партия в ответ пригрозила Чарторыским арестом. Узнав об этом, Екатерина 1 апреля 1763 г. послала приказание своему послу при польском дворе Кейзерлингу: «Разгласите, что если осмелятся схватить и отвезти в Кёнигсштейн кого-нибудь из друзей России, то я населю Сибирь моими врагами и спущу Запорожских казаков, которые хотят прислать ко мне депутацию с просьбою позволить им отомстить за оскорбления, которые наносит им король Польский».
В то же время Екатерина требовала от Кейзерлинга, чтобы он сдерживал порывы партии Чарторыских. Так, 4 июля она писала: «Я вижу, что наши друзья очень разгорячились и готовы на конфедерацию; но я не вижу, к чему приведет конфедерация при жизни короля Польского? Говорю вам сущую правду: мои сундуки пусты и останутся пусты до тех пор, пока я не приведу в порядок финансов, чего в одну минуту сделать нельзя; моя армия не может выступить в поход в этом году; и потому я вам рекомендую сдерживать наших друзей, а главное, чтобы они не вооружались, не спросясь со мною; я не хочу быть увлечена далее того, сколько требует польза моих дел».
Французское правительство во времена Людовика XV смотрело на Польшу чуть ли не как на свою провинцию и считало своим долгом постоянно вмешиваться в ее дела. Однако сейчас французские дипломаты оказались в замешательстве и не знали, что делать. Дело дошло до того, что «секретный» посланник Людовика XV Энненом несколько раз тайно встречался в Варшаве со Станиславом Понятовским. Энненом предложил Станиславу сделку: в случае если на конвокационном (избирательном) сейме получит перевес кандидат от Чарторыских, «французская партия» поддержит его; если же перевес получит французский кандидат, Чарторыские сделают то же самое.
1 февраля 1763 г. в Петербург поступили сведения об ухудшении здоровья Августа ІІІ. Через два дня по указанию царицы был созван совет с участием канцлера М. И. Воронцова, вице-канцлера A. M. Голицына, Н. И. Панина, А. П. Бестужева-Рюмина и М. Н. Волконского. Престарелый граф Бестужев-Рюмин попытался агитировать за сына Августа ІІІ Карла, но большинство членов совета, а главное, сама Екатерина, были за избрание в короли Пяста. Совет постановил сосредоточить тридцать тысяч солдат на границе с Речью Посполитой, а еще пятьдесят тысяч держать наготове.
5 октября 1763 г. умер король Август ІІІ. «Не смейтесь мне, что я со стула вскочила, как получила известие о смерти короля Польского; король Прусский из-за стола вскочил, как услышал», - писала Екатерина Панину.
Гетман Браницкий привел в боевую готовность коронное (польское) войско, к которому присоединились саксонские отряды. В ответ Чарторыские обратились прямо к императрице с просьбой прислать им на помощь две тысячи человек конницы и два полка пехоты.
К тому времени в Польше имелись лишь небольшие отряды русских (полторы-две тысячи человек), охранявшие магазины (склады), оставшиеся после Семилетней войны. Эти силы было решено собрать и двинуть к резиденции коронного гетмана в Белостоке. Русский посол в Польше князь Н. В. Репнин писал графу Н. И. Панину: «Правда, что этого войска мало, но для Польши довольно; я уверен, что пять или шесть тысяч поляков не только не могут осилить отряд Хомутова, но и подумать о том не осмелятся».
В начале апреля 1763 г. в Польшу были введены новые части. Первая колонна, под командованием князя М. Н. Волконского, двигалась через Минск, а вторая, под командованием князя М. И. Дашкова (мужа знаменитой Екатерины Дашковой), шла через Гродно.
10 (21) апреля 26 польских магнатов подписали письмо Екатерине II, в котором говорилось: «Мы, не уступающие никому на наших сограждан в пламенном патриотизме, с горестию узнали, что есть люди, которые хотят отличаться неудовольствием по поводу вступления войск вашего императорского величества в нашу страну и даже сочли приличным обратиться с жалобою на это к вашему величеству. Мы видим с горестию, что законы нашего отечества недостаточны для удержания этих мнимых патриотов в должных пределах. С опасностию для нас мы испытали с их стороны притеснение нашей свободы, именно на последних сеймиках, где военная сила стесняла подачу голосов во многих местах. Нам грозило такое же злоупотребление силы и на будущих сеймах, конвокационном и избирательном, на которых у нас не было бы войска, чтоб противопоставить его войску государственному, вместо защиты угнетающему государство, когда мы узнали о вступлении русского войска, посланного вашим величеством для защиты наших постановлений и нашей свободы. Цель вступления этого войска в наши границы и его поведение возбуждают живейшую признательность в каждом благонамеренном поляке, и эту признательность мы сочли своим долгом выразить вашему императорскому величеству».
Среди подписей были имена куявского епископа Островского, плоцкого епископа Шептицкого, Замойского, пятерых Чарторыских (Августа, Михаила, Станислава, Адама и Иосифа), Станислава Понятовского, Потоцкого, Лобомирского, Сулковского, Сологуба, Велепольского.
Комментарии к этому призыву, я думаю, совершенно излишни.
В конце апреля 1763 г. в Варшаву на конвокационный сейм начали съезжаться сенаторы, депутаты и паны. Так, князь Карл Радзивилл, виленский воевода, пришел с трехтысячной частной армией. Привели частную армию и Чарторыские, недалеко от нее расположились и русские войска (в Уязове и на Солце).
Сейм открылся 26 апреля (7 мая) 1763 г. Варшава в этот день представляла собой город, занятый двумя враждебными войсками, готовыми к бою. Партия Чарторыских явилась на сейм, но их противников не было: они с раннего утра совещались у гетмана и, наконец, подписали протест против нарушения народного права появлением русских войск. Хотели сорвать сейм - не удалось, требовали составить немедленно тут же в Варшаве конфедерацию, но Браницкий струсил. Он заявил, что не чувствует себя в безопасности в Варшаве, и выступил из города, чтобы составить конфедерацию в более удобном месте, но время тратилось без толку, а между тем следом за гетманом шел русский отряд Дашкова, перешедший из Литвы в Польшу. В 30 верстах от Варшавы произошла стычка между отрядом Дашкова и гетманским арьергардом.
31 марта (11 апреля) 1764 г. в Петербурге были подписаны русско-прусский оборонительный трактат и секретная конвенция относительно Польши. В соответствии с третьим артикулом трактата Пруссия обязывалась выплачивать России ежегодные субсидии в 400 тысяч рублей в случае ее войны с Турцией или Крымом. Екатерина и Фридрих договорились избрать королем Станислава Понятовского, что и было зафиксировано в конвенции, а также сохранять «вплоть до применения оружия» действующие «конституцию и фундаментальные законы» Польши. Совместно выступили за возвращение диссидентам «привилегий, вольностей и преимуществ, которыми они ранее владели и пользовались как в делах религиозных, так и гражданских».
Замыслам Екатерины и Фридриха способствовала и смерть 6 декабря 1763 г. сына короля Августа ІІІ Карла Августа. Младшему же сыну покойного короля Фридриху Августу исполнилось только 13 лет, и избрание его королем было маловероятно. Главным противником Станислава Понятовского мог стать только гетман Браницкий.
В июне 1764 г. закончился конвокационный сейм. На нем была создана польская генеральная конфедерация, которая соединилась с литовской. Маршалком коронной конфедерации избрали князя Чарторыского, воеводу русского. Сейм постановил при королевских выборах не допускать иностранных кандидатов, выбран мог быть только польский шляхтич по отцу и матери, исповедующий римско-католическую веру.
Чарторыские для достижения своей цели пользовались русскими деньгами и русскими войсками, а в благодарность за это сейм признал императорский титул русской государыни. В акт конфедерации была внесена публичная благодарность русской императрице, и с выражением этой благодарности в Петербург должен был отправиться писарь коронный граф Ржевуский. А между тем русские солдаты должны были окончательно очистить Польшу от врагов Фамилии.
Радзивилл, вышедший из Варшавы вместе с Браницким, отделился от него по дороге и направился к себе в Литву, но под Слонимом столкнулся с русским отрядом и потерпел поражение. Вместе со своей конницей (1200 сабель) Радзивилл переправился у Могилева через Днепр и ушел в Молдавию. Но пехота и артиллерия из его частной армии были окружены князем Дашковым у деревни Гавриловка и капитулировали.
Из Молдавии Радзивилл перебрался в Венгрию, а оттуда - в Дрезден. Браницкий, преследуемый русскими, также не мог больше оставаться в Польше и ушел в Венгрию.
Между тем русский посол в Польше Репнин заподозрил князя Августа Чарторыского в желании самому стать королем, поэтому Репнин просил у императрицы санкции на открытую поддержку кандидатуры Станислава Понятовского. Екатерина вяло сопротивлялась и написала на донесении Репнина: «Мне кажется, что нам не годится называть кандидата, дабы до конца сказать можно было, что республика вольно действовала».
Сейчас трудно сказать, получил ли князь Репнин санкцию императрицы или действовал в инициативном порядке, но 27 июля Кейзерлинг и Репнин поехали к примасу Польши, где уже нашли прусского посла, князей Чарторыских и других панов. Кейзерлинг при всех заявил примасу, что императрица желает видеть на польском престоле графа Понятовского, которого он, посол, именем ее величества будет рекомендовать всей нации на избирательном сейме. Прусский посол сказал то же от имени своего государя, князья Чарторыские также порекомендовали племянника и поблагодарили оба двора за расположение к их Фамилии.
С 5 (16) по 15 (26) августа 1764 г. тихо прошел избирательный (элекционный) сейм. Граф Понятовский был единогласно избран королем под именем Станислава Августа IV. Паны этим были крайне удивлены и говорили, что такого спокойного избрания никогда не бывало. В Петербурге тоже сильно обрадовались, Екатерина писала Панину: «Поздравляю вас с королем, которого мы сделали».
В сентябре Репнин приступил к выплате гонораров. Королю он выдал 1200 червонцев, но тут вмешалась Екатерина и прислала еще 100 тысяч червонцев. Август-Александр Чарторыский получил от Репнина 3 тысячи червонцев. Примасу Польши обещали 80 тысяч, но пока выдали лишь 17 тысяч. Персонам помельче и давали соответственно. Так, шляхтич Огинский получил на содержание своей частной армии только 300 червонцев.
Из книги Дворцовые тайны автораИстория любви короля: Станислав-Август Понятовский Средь шумного бала, случайноВеликая княгиня Екатерина Алексеевна, будущая императрица Екатерина II, и Станислав-Август Понятовский, будущий польский король, познакомились на балу в Ораниенбауме случайно. Впрочем, не
Из книги Другая история Российской империи. От Петра до Павла [= Забытая история Российской империи. От Петра I до Павла I] автора Кеслер Ярослав АркадьевичЕкатерина Великая Униженная Швеция и уничтоженная Польша, вот великие права Екатерины на благодарность русского народа. Но со временем история оценит влияние её царствования на нравы, откроет жестокую деятельность её деспотизма под личиной кротости и терпимости,
Из книги Взлет и падение Османской империи автораГлава 16 Как Екатерина Великая возмутила греков Как уже отмечалось, всю историю Турции и особенно ситуацию в Греции в XV-XIX веках наши историки написали на 99,9% на основе западноевропейской и русской, как бы помягче сказать, «пропаганды военного времени». Ну а в военное
Из книги 100 знаменитых женщин автора Скляренко Валентина МарковнаЕКАТЕРИНА II ВЕЛИКАЯ (род. в 1729 г. – ум. в 1796 г.) Российская императрица с 1762 по 1796 г. Пришла к власти в результате организованного ею государственного переворота. Проводила политику просвещенного абсолютизма. Оставила большое литературное наследие, состоящее из
Из книги Фавориты Екатерины Великой автора Соротокина Нина МатвеевнаСтанислав Понятовский В июне 1755 года на смену английскому послу Гюю Диккенсу в Петербург приехал Генбюри Вильямс, служивший прежде при польско-саксонском дворе. Англия рассчитывала в случае её разрыва с Францией на содействие русской армии, для чего надобно было
Из книги Матрица Скалигера автора Лопатин Вячеслав АлексеевичЕкатерина II Великая - Пётр I Великий 1729 Рождение Софьи, будущей императрицы Екатерины II 1657 Рождение Софьи, сестры Петра и будущей царицы 72 1739 Смерть Карла–Фридриха, отца Петра III 1676 Смерть Алексея, отца Петра 63 1745 Софья выходит замуж за Петра, будущего императора Петра
Из книги Толпа героев XVIII века автора Анисимов Евгений ВикторовичСтанислав Август Понятовский: история любви короля Великая княгиня Екатерина Алексеевна, будущая императрица Екатерина II, и Станислав Август Понятовский, будущий польский король, познакомились на балу в Ораниенбауме случайно. Впрочем, не совсем случайно. Судьба и
Из книги Сатирическая история от Рюрика до Революции автора Оршер Иосиф ЛьвовичЕкатерина Великая При дворе Екатерины человек начинался с орла.Каждый генерал, каждый придворный был орлом. Так они и вошли в историю под сборным псевдонимом «Екатерининские Орлы».Главный орел был близорук и прославился тем, что он постоянно грыз ногти. Звали его князь
Из книги Любовные утехи русских цариц автора Ватала ЭльвираЕкатерина Великая Очень любила государыня это слово. И не только любила, она его заслужила по праву. Ибо «Величие во всем» - девиз этой необыкновенной женщины! Но мы не будем касаться ее государственных деяний, это не наша задача, хотя мы, конечно, знаем, что это и великий
Из книги Битва за Сирию. От Вавилона до ИГИЛ автора Широкорад Александр Борисович Из книги Великая Екатерина. Рожденная править автора Соротокина Нина МатвеевнаСтанислав Понятовский В июне 1755 года на смену английскому послу Гюю Диккенсу в Петербург приехал Генбюри Вильямс, служивший прежде при польско-саксонском дворе. Англия рассчитывала в случае ее разрыва с Францией на содействие русской армии, для чего надобно было
Из книги Великие люди, изменившие мир автора Григорова ДаринаЕкатерина Великая – настоящая императрица Екатерина II вошла в историю России как императрица-просветительница. Она считается преемницей дела Петра Великого. История ее воцарения мелодраматична, а подробностей ее любовных отношений не знает только ленивый.
Из книги Русь и ее самодержцы автора Анишкин Валерий ГеоргиевичЕКАТЕРИНА II АЛЕКСЕЕВНА ВЕЛИКАЯ (р. 1729 - ум. 1796)Российская императрица (1762–1796). До крещения - София-Августа-Фредерика, принцесса захудалого немецкого Анхальт-Цербского княжества, жена Петра III, принца Голштинского Карла-Ульриха.София-Фредерика выросла в небогатой семье и
Из книги Российский царский и императорский дом автора Бутромеев Владимир ВладимировичЕкатерина II Алексеевна Великая Екатерина родилась 21 апреля 1729 года в Штеттине. Ее мать приходилась двоюродной сестрой отцу Петра III, а брат матери был женихом Елизаветы Петровны, но скончался до бракосочетания. Отец Екатерины, принц Ангальт-Цербстский, был прусским
Станислав Август Понятовский большинству людей известен по двум причинам: как последний король Польши и как фаворит российской императрицы Екатерины Великой, причем фаворитом четвертый сын краковского каштеляна стал задолго до того, как примерил монаршие регалии. Историки приписывают литвинскому князю отцовство в отношении одной из дочерей влиятельнейшей женщины Российской империи.
Родился Станислав Станиславович в первом месяце 17 числа 1732 года. Он был четвертым сыном в семье мазовецкого воеводы. Отец будущего короля Польши, Станислав Понятовский, обеспечил сыну прекрасное образование, что вкупе со способностями мальчика определило его дальнейшую судьбу. Уже в двадцатилетнем возрасте юноша занял кресло депутата в польском сейме. Такая должность выявила в Станиславе Августе неординарные ораторские способности: наделенный красноречием и остроумием, он очень быстро обрел популярность в дипломатических кругах.
Когда молодому Понятовскому исполнилось 25 лет, польский король назначил его своим послом в России. Это назначение, полученное с помощью влиятельных семейных связей со стороны матери Станислава, планировалось использовать, как рычаг, в заговоре против саксонского курфюрста Августа III, однако провидение распорядилось иначе. Российский посланник Понятовский, вместо того чтобы заниматься продвижением родственных интересов, закрутил роман с Екатериной Алексеевной, будущей императрицей России, которая была старше юноши всего на три года.
Но время идет, и внимание императрицы переключается на нового избранника, поэтому в 1762 году Станислав возвращается в родные края, где через год после смерти Августа III сейм провозглашает его королем Речи Посполитой, а судьба посвящает в последние самодержцы Литвы. Поддержка Екатерины Великой, которая, несмотря на прекращение близких отношений, продолжала покровительствовать Станиславу, оказала решающее влияние на мнение шляхты в пользу экс-фаворита. 25 ноября 1764 года Понятовский был официально избран королем Польши.
Виват, король, виват!
Станислав Август с большим усердием взялся за государственные дела. Оказалось, что молодой король умеет не только красиво говорить, но и мудро управлять. Одаренный мироощущением эстета он проявил себя как благословенный покровитель культуры и искусства. Меценатство во время нахождения у власти Станислава Августа принимает образ государственной политики.
Для обучения местных мастеров в Польшу приглашаются лучшие художники из Германии, Франции и Италии, о возмещении всех расходов заботится монарх. На издание своих трудов писатели получают материальную помощь из рук самого короля, а в Варшаве полным ходом идут архитектурные преобразования, которые представляют собой гармоничный союз из элементов барокко и классицизма, позднее это оригинальное сочетание получит название в честь государя – «стиль Станислава Августа».
Король не просто ценил и поощрял литературную деятельность, но и сам неплохо владел пером: и в прозе, и в поэзии он показал себя настоящим мастером. Любовь Станислава Понятовского к творчеству выразилась также в переводах классиков и современников: Шекспира, Горация, Трембецкого (который был секретарем короля) и Нарушевича.
Что касается государственных реформ, то здесь Станислав Август тоже преуспел. Им была основана Рыцарская школа кадетов – первое светское учебное заведение, а в армии, благодаря введению современного вида оружия, появилась возможность заменить громоздкую кавалерию легкой на подъем пехотой.
Приложил руку Понятовский и к созиданию польской промышленности: производство тканей из шерсти посредством организации компании мануфактур в 1767 году, строительство фарфорового и литейного заводов – все эти достижения смело можно поставить в заслугу королю Речи Посполитой.
Любовь и политика
Стоило Екатерине Алексеевне взять в руки скипетр российской императорской власти, как дал о себе знать ее честолюбивый характер. Эта хладнокровная женщина намерена была использовать даже бывшего фаворита в политических интересах своей короны. Однако Станислав Август не желал исполнять роль монаршей марионетки, и если обстоятельства вынуждали его делать некоторые уступки, то исключительно под мощным прессингом со стороны своей покровительницы.
Требование Екатерины Великой наделить одинаковыми правами православных и протестантов наравне с католиками, озвученное на сейме 1766 года, пришлось удовлетворить. Такой пророссийский курс вызвал недовольство среди польских патриотов и консервативной шляхты, которое вылилось в гражданскую войну 1768 года. Внутренние распри ослабили Польшу, и Россия наравне с Пруссией и Австрией в августе 1772 года тайно подписали Конвенцию о разделе Речи Посполитой.
Станислав Август не нашел в своем сердце мужества занять место в строю борцов за свободу и своим молчанием обрек себя на политическую смерть. Предаваясь развлечениям и удовольствиям светской жизни, бывший король пытался не обращать внимания на справедливые укоры тех, кто обвинял его в нежелании блюсти интересы своей родины.
Реквием по Речи Посполитой
Восстание, поставившее главной целью независимость Польши и возглавляемое Тадеушем Костюшко, было спешно подавлено Екатериной Алексеевной. Ради такого случая она даже вызвала Суворова, пребывающего в ссылке. Осенью 1795 года произошел последний раздел Речи Посполитой: Польско-Литовское государство отныне кануло в Лету.
После вынужденного отречения экс-король Речи Посполитой прожил всего лишь три года. Лечащий врач Станислава Станиславовича полагал, что причиной смерти было отравление ядом.
Российский император Павел I, сын Екатерины Алексеевны, устроил бывшему фавориту своей матери пышные похороны. Но, даже отдавая последний долг умершему, вместо того, чтобы вернуть Станиславу Августу корону его отцов, он водрузил на голову усопшего копию, отправив подлинник в московскую оружейную палату.
Как прощальный гимн с последним королем и некогда великим королевством во время церемонии погребения звучал реквием, написанный композитором Иосифом Козловским специально для этой печальной даты…
Последний польский король Станислав Понятовский — личность неоднозначная. Высокообразованный и галантный польский красавец пленил сердца своих современниц и даже сама Екатерина II не устояла перед его обаянием. В то же время большинство поляков ненавидели своего безвольного короля, ставшим марионеткой в руках Российской Империи. С другой стороны именно Станислав II Август подписал первую конституцию Польши и всячески поддерживал культуру и искусства. Кем же на самом деле был Понятовский: предателем или безвольной жертвой обстоятельств?
Станислав ПонятовскийБудущий польский король Станислав Понятовский родился 17 января 1732 в небольшой польской деревне Волчин (нынче местечко входит в состав Белоруссии). О том, что сын краковского каштеляна и княжны Чарторыйской когда-либо взойдет на польский трон не было и речи, ведь никакого отношения к венценосным особам Станислав не имел. Впрочем, что-то по-королевски благородное в юном Понятовском все же было: Станислав был статным молодым человеком, с величавой осанкой и аристократическими чертами. Его воспитание было безукоризненным, а остроумие делало отличным собеседником. Что же касается внешности, то красоты Понятовскому-младшему было не занимать — свою роль сыграла итальянская кровь предков.
Как уже было сказано, Станислав Понятовский получил блестящее образование и объездил практически всю Западную Европу. Ко всему прочему молодой человек обладал превосходным ораторским талантом, что и стало веским аргументом для начала политической карьеры. После недолгого участия в сеймах Речи Посполитой в 1755 году, с помощью могущественных Чарторыйских, Станиславу удалось занять должность секретаря английского посла в России Вильямса. Именно после переезда в Петербург случилась роковая встреча, изменившая всю жизнь Понятовского и сделавшая его королем.
Знакомство с Екатериной
Станислав, сопровождая посла, случайно оказался на балу в Ораниенбауме 29 июня 1756 года. Был Петров день и все дипломаты и придворные собрались для празднования именин наследника русского престола. Сэр Хенбери Вильямс, действуя в интересах британской короны, пытался всячески установить приятельские отношения с царской семьей и щедро раздавал комплименты княгине Екатерине. Пытаясь завязать разговор, он представил княжне своего секретаря Станислава Понятовского и видный молодой человек сразу приглянулся будущей самодержице, как и она ему.
Современники не раз описывали Екатерину как женщину с грубоватыми чертами и не блещущую особой красотой. В 16 лет юную Софию Августу (а именно такое имя при рождении получила будущая императрица всея Руси) обвенчали с Петром III, но, как и полагается в те времена, без любви и даже взаимной симпатии. Отношения между супругами сразу не сложились и Екатерина, как и Петр, находила отраду в связях на стороне. Поэтому, когда супруга наследника русского престола увидела по-иностранному красивого и остроумного Понятовского, то сразу уготовила ему роль в своей жизни и даже воспылала истинными чувствами к поляку.
Понятовский же был просто очарован. В своих мемуарах он опишет встречу с Екатериной с особым воодушевлением, подчеркнув, что княгиня была красива и свежа, в ее образе была сама легкость, а черты лица восхитительно сочетались с чернотой волос. Хоть встреча и была мимолетной, но оба в тот момент осознали, что еще увидятся и станут друг для друга чем-то большим, нежели случайные знакомые.
Тайный роман будущих правителей
Развязки долго ждать не пришлось. Интересный и остроумный Станислав Понятовский быстро вошел в доверие среди дворянства и завел не мало важных знакомств. Так, одним из товарищей поляка стал Лев Нарышкин — близкий друг Екатерины. Именно с помощью Нарышкина Станислав нашел путь в дворец Екатерины, а затем и в ее покои.
Как-то раз Нарышкин заболел и не смог навестить Екатерину. Общение с ней он поддерживал с помощью писем, которые писал вместо него Станислав. Екатерина с первых же строк поняла, что письма принадлежат перу какого-то остроумного секретаря, а позже узнала кто их автор. Таким образом, Екатерина и Станислав познали друг друга ближе и уже не могли отказаться от общения вживую.
Страсть возлюбленных все разгоралась и удержать ее в пределах спальни княжны было все труднее. Проблем добавило и то, что императрица Елизавета Петровна начала подозревать невестку в каких-то заговорах и приставила к ней «охрану», целью которой была слежка за супругой Петра. Но даже в таких условиях Станиславу удавалось незамеченным пробираться в покои любимой, хоть для этого и приходилось разыгрывать целое театральное представление с париками и гримом.
Разоблачение и позор Понятовского
О романе Екатерины и Понятовского все же стало известно Петру. В один из таких вечеров, когда Станислав пробирался на свидание к возлюбленной, его схватила стража и приволокла к наследнику престола. Петр в гневе приказал вытолкать наглеца взашей со дворца, да так чтобы тот скатился с лестницы. После такого позора будущий король Польши поспешно вернулся на родину, даже не получив отзывной грамоты от императрицы.
Екатерина была безутешна и и то и дело писала в Польшу письма. Но, время лечит, и вскоре буря в душе будущей императрицей приутихла, а дворцовые интриги и смерть Елизаветы и вовсе вытеснили чувства на второй план. Перед тщеславной и своевольной Екатериной открылась перспектива захватить правление в свои руки, о какой любви она могла думать и сокрушаться в этот момент? К тому же, при дворе было много видных мужчин и возлюбленная Понятовского нашла утешение в объятиях графа Орлова…
Откуп Екатерины
Узнав о перевороте в Российской империи и восхождении Екатерины на престол Станислав начал готовится к переезду в Петербург. Перед ним открывалось много перспектив: теперь никто не будет мешать их с Екатериной любовной связи, а он будет близким другом самой императрицы, может даже супругом! Но «отчаянно любившая» Станислава императрица не спешила с ним увидиться и всячески препятствовала переезду поляка. В своих письмах она, по сути, прощалась со Станиславом, объясняя это тем, что при дворе слишком опасно и подчеркивала, что никогда не забудет Понятовского и будет ему помогать.
Конечно же, шальные чувства императрицы к этому моменту давно остыли и, скорее всего, у Екатерины осталось какое-то чувство вины перед своим польским любовником. Станислав же верил в то, что их воссоединению мешают дворцовые интриги и прочие, не зависящие от Екатерины причины. В этом Понятовский очень ошибался, а бывшая возлюбленная приготовила ему подарок, который усложнит итак непростую жизнь.
В 1763 году умер король Речи Посполитой и началась отчаянная борьба за польский трон. В группировке магнатов, которые на него претендовали, Станислав Понятовский был выскочкой, который имел протекторат могущественных Чарторыйских. Но этого было ничтожно мало для того, чтобы стать королем. Екатерина хитро воспользовалась ситуацией и помогла Станиславу сесть на престол. В этом поступке не было и капли благородства — императрица убила одни ударом трех зайцев: утихомирила свое чувство вины перед Понятовским, отблагодарила бывшего возлюбленного и получила марионетку, которой было легко управлять, а значит и управлять Польшей чужими руками.
Внешне же поступок Екатерины выглядел очень благородно: придворные считали ее сумасшедшей, которая вспомнила старую любовь. Не понял истинных мотивов императрицы и сам Понятовский, но очень скоро он пожалел о том, что вступил в борьбу за корону.
Императрица знала, что мужественный любовник по натуре был слабым человеком, который был подвержен тщеславию и самовлюбленности. Понятовским было легко управлять, диктовать свои условия и даже при сильном сопротивлении он бы не решился вырваться из золотой клетки или сказать слово поперек ее воли. К тому же, Екатерина размышляла, что имея меньше всех прав на трон и став королем, Станислав будет больше всех благодарен Российской империи. В этом самодержица была права, но она недооценила Понятовского, который все же сделает попытку пойти против владычицы.
Соломенный король
Став королем Польши, Станислав Август во всем должен был блюсти интересы России — таким было постановление великой императрицы, которая широким жестом даровала корону бывшему любовнику. Для Польши же началась печальная страница истории, когда она еще существовала официально, на самом деле была давно подмята русскими.
Всеми государственными делами занимался князь Репнин, который официально был русским послом, а на деле — полноправным правителем. Удел, который достался Станиславу Августу — вести придворную жизнь, устраивать шикарные балы и приумножать долги, которые терпеливо оплачивала благодетельница Екатерина.
Когда же началось восстание свергнувшее короля, а затем и кровавая расправа над поляками-патриотами, то Станислав Август во всем играл самую жалкую роль. Так, король царствовал, но не правил до тех пор, пока не начался период разделов Польши. В этот момент Понятовский начал сострадать своей родине и порой открыто это показывал. В письмах этого времени к Екатерине он не раз упоминал, как тягостно для него состояние Польши, расчлененной и лишенной прав. Вместе с тем, сострадание ни коем образом не мешало вести веселую жизнь и делать новые долги.
Утехи Станислава были изящными. Каждый четверг он устраивал шикарные приемы, о которых говорила вся Европа. Однажды, на таком «четверге у польского короля» побывал известный ловелас Джакомо Казанова. Позже он будет восхищенно рассказывать о эрудиции Станислава Августа о его красноречии и знании классиков, и совершенно недоумевать, как такой всесторонне развитый человек мог так бесталанно управлять своим государством.
Холодная встреча
Через четверть века с последнего свидания между пылкими любовниками произошло их очередное рандеву. В 1787 году Понятовский узнал, что Екатерина отправляется в Крым договорился повидаться с ней в Каневе. Многие ожидали, что встреча пробудит былые чувства и в душе императрицы возникнет благосклонность к Станиславу Августу, но этого не произошло.
Получасовой разговор не привел ни к чему. Осталось неизвестным какую цель ставил перед собой Понятовский встретившись с Екатериной II: возобновление отношений, расширение своих полномочий, а может хотел замолвить словечко за свою родину? В любом случае попытки короля были тщетными — получасовая встреча ничего не изменила ни в сердце русской владычицы, ни в делах Станислава Августа.
Пробуждение патриотизма
Понятовского просто ненавидели его земляки. Безвольный, изнеженный — он даже не пытался поправить дела в государстве. И вот, совсем неожиданно, после встречи с Екатериной, Станислав набрался решимости и подписал польскую конституцию, которая давала шанс на возрождение независимости государства. К сожалению, очень быстро король пошел на попятную и снова начал исполнять приказы императрицы.
По приказу Екатерины II Станислава Августа арестовали и принудили к подписанию Второго раздела Польши. Последовавшее затем восстание было жестоко подавлено, а король отрекся от престола, после чего и Польша перестала существовать. Что же касается Понятовского, то ему было приказано жить в Гродно, его огромные долги императрица уплатила, а дальнейшее содержание экс-короля возложили на три государства, которые поделили между собой его королевство.
Плененный король
До конца своих дней Екатерина не желала видеть бывшего короля и возлюбленного. Когда же на престол взошел ее сын Павел I, то он вызвал Понятовского в Петербург. Тщеславный правитель хотел видеть в своей свите короля, отказавшегося от трона, и демонстрировать его всем, как некий экспонат или трофей. Вместе с тем, Станислав Август не был пленником, который терпел унижение и лишения — он жил в прекрасном Мраморном дворце (который Екатерина при жизни возвела для другого своего любовника — Григория Орловского), ему была увеличена пенсия и даже разрешена личная гвардия. Единственным табу для Понятовского было покидать Россию.
Период жизни на территории России последний польский король провел как и предыдущие годы — в шумных балах, шикарных приемах и светских раутах. В это время Понятовский начал писать мемуары. В них он полностью оправдывает все свои действия, объясняя все непоборимой силой любви к Екатерине, которая сковывала его волю на протяжении всей жизни.
Смерть и захоронение Станислава II Августа
В феврале 1798-го последний польский король умер. Но на этом злоключения не закончились и даже после смерти Понятовский не сумел обрести покой. Павел I организовал торжественные похороны забальзамированного тела короля в сопровождении войск. На голову усопшему была одета копия польской короны, а само тело опущено в подвалы храма святой Екатерины.
Костел святой Троицы, где был повторно захоронен Понятовский
В 30-х годах ХХ века советские власти во главе со Сталиным в контексте антицерковной политики решили снести тот самый собор, в котором захоронили последнего польского правителя. Когда же возник вопрос о том, что делать с погребенными останками, то Сталин предложил Польше забрать своего короля. Конечно же, поляки, винившие Понятовского за расчленение Речи Посполитой, восприняли подобное предложение без особого восторга.
Тело короля польская сторона все-таки забрала, но разместить его в Вавеле, где покоились тела польских героев и важных деятелей посчитала неуместным. Именно поэтому останки перевезли на родину Понятовского в Волчин, где и захоронили в местном костеле святой Троицы.
Но и родная земля не сразу дала Станиславу Августу покоиться с миром. С момента перезахоронения возникли предположения о том, что из Ленинграда привезли не тело короля, а пустой гроб. Для того, чтобы установить местонахождения останков Понятовского была организована целая экспедиция белорусских специалистов, которые исследовав крипту, установили, что останков тела в ней нет! Ученным удалось найти лишь фрагменты одежды короля и кости, которые после экспертизы оказались животного происхождения.
Из того, что удалось установить экспедиции стало ясно, что тело короля в Волчине все-таки было. В советские времена в храме был организован склад удобрений, а захоронение последнего короля Польши местные жители разворовывали как могли. Не смог потерпеть надругательства над останками местный набожный сторож, который их и перезахоронил. По мнению многих ученных сейчас останки Понятовского находятся на местном кладбище. Так это или нет, возможно, станет известно в будущем, в любом случае экс-король захоронен на родной земле, которая его приняла после стольких испытаний и отчуждения.
1841 г. Выдача из Капитула. Фирма "Кейбель-Кеммерер". Клейма: под эмалью: "Двуглавый орел", именное "КK", на шарике нижнего луча: "1841 и герб СПб". Золото, эмаль. Размер 76 х 46 мм. Вес 29,37 г. Крепление для ленты на оборотной стороне короны отличается от традиционных, изготавливаемых поставщиками Капитула, по-видимому, крепление переделано позднее в частной ювелирной мастерской во второй половине XIX в.Изображение взято из интернет каталога 6 -го аукциона фирмы "Знакъ".
Официальная поставка в капитул орденов. Мастерская Э. Штранда, Санкт-Петербург, 1855-1857 гг. Золото 72 пр., эмаль. Вес 20,22 гр. Размер 50 х 45 мм (с ушком). Клейма: пробирное "72", годовое "18-"и герб Санкт-Петербурга на ушке и мастера именное "ES"на нижнем луче под эмалью. Состояние ХF. По окончани Крымской войны 1853- 1856 г. Капитул Орденов испытывал острую нехватку орденских знаков и в связи с этим заказал у "вольных мастеров"(Штранд, Фулда, Андреев) ордена к имеющимся в запасе капитула. Изображение взято из Интернет - каталога 5 аукциона АД "Империя".
Фирма «Кейбель». Клейма: на оборотной стороне знака ордена, вверху на дужке императорской короны — городское клеймо (герб) С.-Петербурга с датой «1865», проба металла «56» и именное клеймо «IK»; на ушке — такие же клейма; на концах креста, вверху — Государственный герб, внизу именное клеймо — «IK»; на ушке с лицевой стороны знака ордена — два именных клейма «IK». Золото, эмаль, 29,22 г; шелк (муар). Размеры 73,0?45,3 мм. Изображение взято из Интернет - каталога 69 аукциона фирмы "Монеты и медали".
Мастерская Юлиуса Кейбеля. Изображение предоставил - AGn.
мастерская Альберта Кейбеля, правление Николая 2. Изображение предоставил - AGn.
фирма "Эдуард", ИЛ. Изображение предоставил Eugene.
фирма "Эдуард", ВД, с мечами. Изображение предоставил Eugene.
 |  |
Личность императрицы Екатерины Великой на протяжении столетий окружена мифами. Один из них гласит: роковое кровоизлияние в мозг настигло царицу в туалетной комнате в тот момент, когда она восседала на стульчаке, ранее являвшимся древним троном польской династии Пястов. Переделать трон в стульчак Екатерина якобы приказала после третьего раздела Польши, когда эта страна перестала существовать как независимое государство.
Приступ действительно настиг императрицу в туалетной комнате, но к истории с троном-стульчаком специалисты относятся скептически: Екатерина не была склонна к таким трюкам, даже когда пребывала в состоянии крайнего раздражения.
Польские же дела раздражали императрицу очень сильно, так как видела она в них чёрную неблагодарность человека, которому она сделала самый дорогой подарок в своей жизни.
Екатерина никогда не была скупа по отношению к возлюбленным. Вне зависимости от своего ума и таланта все они были щедро одарены. Но ни Григорию Орлову , ни его тёзке Потёмкину не доставалось то, что получил Станислав Август Понятовский : королевская корона.
Секретарь сэра Уильямса
Станислав был на три года младше Екатерины. Он родился в 1732 году в Волчине, на территории современной Белоруссии, в семье каштеляна краковского Станислава Понятовского и Констанции Понятовской, урождённой княжны Чарторыйской .
Станислав, принадлежащий к одному из самых влиятельных родов Польши, получил хорошее образование и много путешествовал по Западной Европе, долгое время провёл в Англии. На родине на него обратили внимание во время выступлений в Сейме, где он зарекомендовал себя как прекрасный оратор.
В 1755 году Понятовский отправился в Россию в качестве личного секретаря английского посланника Чарльза Хэнбери-Уильямса .
Представитель Англии в России искал пути для проведения курса, выгодного британской короне. Более всего в этом отношении его интересовал наследник престола и его супруга, Екатерина Алексеевна.
Уильямс понимал, что ему лично завязать тесные связи с великой княгиней будет сложно, к тому же это привлечёт внимание. Поэтому 29 июня 1756 года на праздновании именин наследника престола английский посланник представил Екатерине своего секретаря.
Станислав Август Понятовский. Художник Марчелло Баччарелли, 1785 г. Источник: Public Domain
«Когда часовые спрашивали его, кто идёт, он называл себя: „М узыкант великого князя! “ »
Екатерина была несчастлива в браке, о чём знали и при русском дворе, и при дворах европейских монархов. После родов, произведя на свет сына Павла , великая княгиня ещё больше похорошела. Фаворита Сергея Салтыкова отправили посланником в Швецию, и Екатерина страдала от женской тоски.
Именно в этот момент перед ней предстал статный польский красавец, сразивший будущую императрицу наповал.
Впрочем, покорён был и Понятовский. «Ей было двадцать пять лет. Оправляясь от первых родов, она расцвела так, как об этом только может мечтать женщина, наделённая от природы красотой. Чёрные волосы, восхитительная белизна кожи, большие синие глаза навыкате, многое говорившие, очень длинные чёрные ресницы, острый носик, рот, зовущий к поцелую, руки и плечи совершенной формы, средний рост — скорее высокий, чем низкий — походка на редкость лёгкая...», — писал он о первой встрече с Екатериной.
Начался бурный роман, продлившийся три года. Понятовский со временем сменил статус: он сам стал посланником при русском дворе. Это затрудняло его отношения с Екатериной, но Понятовский, потерявший голову от любви, не обращал внимания на трудности. Он проникал в покои великой княгини даже тогда, когда она сама этого не ожидала, и покидал их под носом у охраны.
«Граф Понятовский для выхода от меня брал обыкновенно с собою белокурый парик и плащ, и, когда часовые спрашивали его, кто идёт, он называл себя: „ Музыкант великого князя! “ » — писала Екатерина.
«Станислав Понятовский в Петербурге». Художник Ян Чеслав Монюшко, картина написана между 1880 и 1910 гг. Источник: Public Domain
Изгнание
В 1757 году Екатерина родила дочь Анну . Девочку официально признал Пётр Фёдорович, однако и он сам, и придворные сомневались в отцовстве. Скорее всего, отцом Анны был Понятовский. Великая княжна Анна Петровна умерла в марте 1759 года, не дожив до полутора лет.
К этому времени её предполагаемого отца уже не было в Петербурге. В 1758 году и у Екатерины, и у Понятовского случились крупные неприятности. Охрана всё-таки поймала поляка на пути в покои великой княгини. Пётр Фёдорович, к которому доставили посланника, велел спустить его с лестницы. Но это были сущие мелочи по сравнению с делом о заговоре. Императрица Елизавета Петровна , оправившаяся от тяжёлой болезни, заподозрила окружение в подготовке дворцового переворота, в результате которого на престол должен был взойти малолетний Павел Петрович под опекунством Екатерины.
Могущественному канцлеру Бестужеву-Рюмину эта история стоила карьеры и ссылки, фельдмаршалу Апраксину — жизни. Екатерину спасло то, что компромата на неё у других участников заговора найти не удалось. В причастности к делу заподозрили английского посланника и Понятовского. От дыбы их спас дипломатический статус, поэтому обоих просто попросили вон из России.
Екатерина страшно тосковала, Понятовский тоже. Поэтому после переворота 1762 года, когда Екатерина стала владычицей России, поляк был готов немедленно ехать к возлюбленной.
«Я сделаю всё для вас и вашей семьи»
Екатерина охладила пыл любовника, заметив, что её положение неустойчиво, и появление Понятовского ситуацию только усугубит.
А далее императрица более чем прозрачно дала понять, что отношениям пришёл конец, написав: «Я сделаю всё для вас и вашей семьи, будьте в этом твёрдо уверены... Пишите мне как можно меньше или лучше совсем не пишите без крайней необходимости».
Гордый поляк не сразу понял, что дело не только в высокой политике. Екатерина влюбилась в другого, русского гвардейца Григория Орлова , который вместе с братьями стал одним из главных действующих лиц переворота 1762 года.
Из всех любовников Екатерины только Понятовский был иностранцем. Взошедшая на престол государыня справедливо посчитала, что мужчин, достойных её, достаточно и в России.
Екатерина Великая всегда стремилась найти мужчинам, оказавшимся рядом с нею, государственное применение. Это правило коснулось и Понятовского.
В 1763 году в Польше скончался король Август III . Государственное устройство Речи Посполитой было таково, что прямого и единственного наследника короны не было, и разные аристократические партии выдвигали своего кандидата.
Екатерина увидела в этом шанс решения для России извечной «польской проблемы». Партия Чарторыйских выдвинула в короли Станислава Августа Понятовского, и русская императрица деньгами и силой оружия подкрепила притязания бывшего любовника.
В 1764 году Понятовский стал королём польским и великим князем литовским. Таким образом, Екатерина сдержала обещание, сделав для Станислава даже больше, чем он мог ожидать.
«Станислав Август Понятовский во главе войска». XIX век, художник неизвестен. Источник: Public Domain
Участь «соломенного короля»
Но для Станислава Августа корона счастливым жребием не оказалась. С чьей помощью он взошёл на трон, поляки прекрасно знали. Король оказался полностью зависим от мнения русского посла. Сами поляки именовали монарха «соломенным королём», а оппозиция готовила вооружённый мятеж.
Король пытался проводить реформы, но одни наталкивались на сопротивление аристократии, другие останавливались недовольными окриками из Петербурга. В 1768 году в Польше вспыхнула кровопролитная гражданская война, в которой противники Понятовского и России обратились за помощью к Турции и Франции. В итоге Россия стала брать верх, что не понравилось Пруссии и Австрии. Стремясь остановить усиление России, прусский король Фридрих II Великий предложил разделить часть территории Речи Посполитой между тремя государствами. Екатерина, поколебавшись, согласилась.
Суверенитет Польши стал формальностью, как и королевский статус Понятовского. Это положение угнетало Станислава Августа, и он пытался заставить Екатерину пересмотреть свои взгляды. «Но ведь не для того же, чтобы меня ненавидели, пожелали вы сделать меня королём? Не для того же, чтобы Польша была расчленена при моём правлении, угодно было вам, чтобы я носил корону?» — писал он в Петербург.
Король мечтал о личной встрече, надеясь, что старые чувства проснутся и помогут ему изменить отношение Екатерины и к нему, и к Польше.
Но встреча состоялась лишь в 1787 году во время путешествия Екатерины в Крым. Ничего из того, на что надеялся Станислав, не случилось. Чувств к нему у Екатерины не осталось, и она явно тяготилась его присутствием. Политика России по отношению к Речи Посполитой не изменилась.
Императрица не понимала, что его не устраивает: он стал королём, и его трон сторожит вся мощь русской армии. Но гордый Понятовский хотел реальной независимости.
Безвольный властитель
В 1791 году король Речи Посполитой подписал Конституцию страны, которая меняла строй на конституционную монархию. Вслед за этим должны были последовать реформы, которые превратили бы Польшу в сильное и независимое государство.
Екатерина была в ярости от такого «самоуправства», но силы России были отвлечены на войну с Турцией. Поэтому российским эмиссарам было предписано формировать конфедерации из оппозиционеров, недовольных Конституцией. В нужный час они должны были обратиться за помощью к России.
В мае 1792 года началась русско-польская война, в которой Станислав Август Понятовский де-факто противостоял бывшей возлюбленной. К концу июля всё было кончено: Станислав Понятовский приказал прекратить сопротивление и объявил об отказе от Конституции и реформ.
Вслед за этим последовал второй раздел Польши между Пруссией и Россией, после чего от государства Станислава Понятовского осталась лишь треть территории.
Великодушная Екатерина снова сохранила корону на его голове.
Станислав II Понятовский.