Смирение (кротость, простота) – евангельская добродетель, водворяющаяся в человеке действием Божественной благодати. Раскрыть сущность смирения нелегко. Под смирением часто имеют в виду смиреннословие – преднамеренное унижение себя перед людьми, унижение себя напоказ. Такое унижение не есть смирение, но вид страсти тщеславия. Оно есть лицемерие и человекоугодие. Оно признано святыми душевредным. Следуя учению православных подвижников, истинное смирение достигается только деланием евангельских заповедей. «Смирение естественно образуется в душе от деятельности по евангельским заповедям», – учит преподобный авва Дорофей. Но каким образом делание заповедей может привести к смирению? Ведь исполнение заповеди, напротив, может вести человека к чрезмерному удовлетворению собой.
Напомним, что евангельские заповеди бесконечно превышают обыкновенные нравственные нормы, достаточные для человеческого общежития. Они – не человеческое учение, а заповеди совершенно святого Бога. Евангельские заповеди являют собой Божественные требования к человеку, заключающиеся в призыве любить Бога всем умом и сердцем, а ближнего как самого себя (Мк.12:29-31)
Стремясь исполнить Божественные требования, христианский подвижник опытно познает недостаточность своих усилий. По слову св. Игнатия Брянчанинова, он видит, что ежечасно увлекается своими страстями, вопреки своему желанию стремится к действиям, всецело противным заповедям. Стремление исполнить заповеди открывает ему печальное состояние поврежденной грехопадением человеческой природы, обнаруживает его отчуждение от любви к Богу и ближнему. В искренности своего сердца он признает свою греховность, неспособность исполнить предначертанное Богом добро. Саму жизнь свою он рассматривает как непрерывную цепь согрешений и падений, как череду поступков, заслуживающих Божественного наказания.
Видение своих грехов рождает в подвижнике надежду только на Божие милосердие, а не на собственные заслуги. Он опытно испытывает потребность в Божественной помощи, просит у Бога силы для освобождения от власти греха. И Бог дает эту благодатную силу, освобождающую от греховных страстей, водворяющую неизреченный мир в человеческой душе.
Отметим, что слово «мир» является корнем слова «смирение» совсем не случайно. Посещающая человеческую душу, Божественная благодать дает ей невыразимые словами безмятежность и тишину, ощущение примирения со всеми, которое свойственно Самому Богу. Это есть мир Божий, превосходящий всякий ум, о котором говорит апостол (Флп.4:7). Это есть Божественное смирение и кротость, которым Бог желает научить всех людей (Мф.11:29).
Смирение является непостижимым и невыразимым, поскольку непостижим и невыразим Сам Бог и Его действия в человеческой душе. Смирение слагается из человеческой немощи и Божественной благодати, восполняющей человеческую немощь. В смирении присутствует действие всемогущего Бога, поэтому смирение всегда исполнено невыразимой и непостижимой духовной силы, преображающей человека и все вокруг.
Смирение – это трезвое видение самого себя. Человека, у которого нет смирения, действительно можно сравнить с пьяным. Как тот находится в эйфории, думая, что «море по колено», не видит себя со стороны и поэтому бывает не в состоянии правильно оценить многие трудные ситуации, так и отсутствие смирения приводит к духовной эйфории – человек абсолютно не видит себя со стороны и не может адекватно оценить ситуацию, в которой он находится по отношению к Богу, людям и самому себе. Разделить смирение на эти три категории можно лишь условно, теоретически, для удобства восприятия, но по сути – это одно качество.
- Смирение по отношению к Богу – это видение своих грехов, надежда только на Божие милосердие, но не на собственные заслуги, любовь к Нему, соединенная с безропотным перенесением жизненных невзгод и трудностей. Смирение – стремление подчинить свою волю святой Божьей воле, воле благой и всесовершенной. Поскольку источником любой добродетели является Бог, то вместе со смирением Он Сам вселяется в душу христианина. Смирение же лишь тогда воцарится в душе, когда в ней «изобразится Христос» (Гал.4:19).
- По отношению к другим людям – отсутствие гнева и раздражения даже на тех, кто, казалось бы, вполне заслуживает этого. Эта искренняя незлобивость основана на том, что Господь любит человека, с которым произошло разногласие, так же, как и тебя, и умение не отождествлять ближнего, как творение Божие, и его грехи.
- Человек, обладающий смирением по отношению к самому себе, не смотрит за недостатками других, так как прекрасно видит собственные. Более того, в любом конфликте он винит только себя, и на любое обвинение или даже оскорбление в свой адрес такой человек готов произнести искреннее: «прости». Вся святоотеческая монашеская литература говорит о том, что без смирения не может быть совершено доброе дело, а многие святые говорили, что можно не иметь никакой другой добродетели, кроме смирения, и все равно оказаться рядом с Богом.
Безусловно, то, о чем сказано – это идеал, к которому должен стремиться каждый христианин, а не только монах, иначе жизнь в церкви, а значит – путь к Богу – окажется бесплодным. Не случайно корнем слова «смирение» является слово «мир». Наличие в сердце смирения действительно свидетельствуется глубоким и прочным душевным миром, любовью к Богу и людям, состраданием ко всем, духовной тишиной и радостью, умением слышать и понимать волю Божию, различные точки зрения и позицию других людей.
В «Лествице добродетелей, возводящих на небо» преподобный Иоанн Лествичник пишет о трёх степенях смирения. Первая степень состоит в радостном перенесении уничижений, когда душа распростертыми объятьями принимает их, как врачевство. На второй степени истребляется всякий гнев. Третья же степень состоит в совершенном недоверии своим добрым делам и всегдашнем желании научаться (Лествица. 25:8).
*** *** ***
…Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим.
(Мф.11:29)
Ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится.
(Лк.14:11)
Так и вы, когда исполните всё повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать.
(Лк.17:10)
Если принимать себя лишь за жалкое существо, то тогда легко позволить и простить себе множество всякого рода беззаконий; и в действительности, считая себя низшими существами по отношению ко Христу, люди (да не покажется сие неким преувеличением) отказываются следовать за Ним на Голгофу. Умалять в нашем сознании предвечный замысел Творца о человеке не есть показатель смирения, но заблуждение и более того – великий грех… Если в плане аскетическом смирение состоит в том, чтобы считать себя хуже всех, то в плане богословском божественное смирение есть любовь, отдающая себя без остатка, целиком и до конца.
Архимандрит Софроний (Сахаров)
Говорящие или делающие что-либо без смирения подобны строящему храмину без цемента. Опытом, разумом обрести и познать смирение есть достояние весьма немногих. Словом о нем разглагольствующие подобны измеривающим бездну. Мы же, слепые, мало нечто о сем великом свете гадающие, говорим: смирение истинное ни слов смиренных не говорит, ни видов смиренных не принимает, не нудит себя смиренно о себе мудрствовать, и не поносит себя, смиряясь. Хотя все это начатки суть, проявления и разные виды смирения, но само оно есть благодать и дар свыше.
св. Григорий Синаит
Любовь, милость и смирение отличаются одними только наименованиями, а силу и действия имеют одинаковые. Любовь и милость не могут быть без смирения, а смирение не может быть без милости и любви.
преп. Амвросий Оптинский
Смирение есть не уничтожение человеческой воли, а просветление человеческой воли, свободное подчинение ее Истине.
Н.А. Бердяев
преп.Смире́ние
-
1) христианская добродетель; то же, что ;
2) сознательное самоуничижение с целью борьбы с тщеславием и гордостью (пример: Христа ради );
3) послушность, покорность, проявляемая в отношении кого-либо (напр. духовника).
Слово «смирение» имеет в своей основе слово «мир». Это указывает на то, что смиренный человек всегда пребывает в мире с Богом, самим собой и другими людьми.
Смирение – это трезвое видение самого себя. Человека, у которого нет смирения, действительно можно сравнить с пьяным. Как тот находится в эйфории, думая, что «море по колено», не видит себя со стороны и поэтому бывает не в состоянии правильно оценить многие трудные ситуации, так и отсутствие смирения приводит к духовной эйфории – человек не видит себя со стороны и не может адекватно оценить ситуацию, в которой он находится по отношению к , людям и самому себе . Разделить смирение на эти три категории можно лишь условно, теоретически, для удобства восприятия, но по сути – это одно качество.
- Смирение по отношению к Богу – это видение своих , надежда только на Божие милосердие, но не на собственные заслуги, любовь к Нему, соединенная с безропотным перенесением жизненных невзгод и трудностей. Смирение – стремление подчинить свою волю святой Божьей воле, воле и всесовершенной. Поскольку источником любой добродетели является Бог, то вместе со смирением Он Сам вселяется в душу христианина. Смирение же лишь тогда воцарится в душе, когда в ней «изобразится Христос» ().
- По отношению к другим людям – отсутствие гнева и раздражения даже на тех, кто, казалось бы, вполне заслуживает этого. Эта искренняя незлобивость основана на том, что Господь человека, с которым произошло разногласие, так же, как и тебя, и умении не отождествлять ближнего, как творение Божие, и его грехи.
- Человек, обладающий смирением по отношению к самому себе , не смотрит за недостатками других, так как прекрасно видит собственные. Более того, в любом конфликте он винит только себя, и на любое обвинение или даже оскорбление в свой адрес такой человек готов произнести искреннее: «прости». Вся святоотеческая монашеская литература говорит о том, что без смирения не может быть совершено доброе дело, а многие святые говорили, что можно не иметь никакой другой добродетели, кроме смирения, и все равно оказаться рядом с Богом.
Безусловно, то, о чем сказано – это идеал, к которому должен стремиться каждый христианин, а не только монах, иначе жизнь в церкви, а значит – путь к Богу – окажется бесплодным.
В «Лествице добродетелей, возводящих на небо» преподобный пишет о трёх степенях смирения. Первая степень состоит в радостном перенесении уничижений, когда душа распростертыми объятьями принимает их, как врачевство. На второй степени истребляется всякий гнев. Третья же степень состоит в совершенном недоверии своим добрым делам и всегдашнем желании научаться ().
Следуя учению православных подвижников, истинное смирение достигается только деланием евангельских . «Смирение естественно образуется в душе от деятельности по евангельским заповедям», – учит преподобный . Но каким образом делание заповедей может привести к смирению? Ведь исполнение заповеди, напротив, может вести человека к чрезмерному удовлетворению собой.
Напомним, что евангельские заповеди бесконечно превышают обыкновенные нравственные нормы, достаточные для человеческого общежития. Они – не человеческое учение, а заповеди совершенно святого Бога. Евангельские заповеди являют собой Божественные требования к человеку, заключающиеся в призыве любить Бога всем умом и сердцем, а ближнего как самого себя ()
Стремясь исполнить Божественные требования, христианский подвижник опытно познает недостаточность своих усилий. По слову св. , он видит, что ежечасно увлекается своими страстями, вопреки своему желанию стремится к действиям, всецело противным заповедям. Стремление исполнить заповеди открывает ему печальное состояние поврежденной грехопадением человеческой природы, обнаруживает его отчуждение от любви к Богу и ближнему. В искренности своего сердца он признает свою греховность, неспособность исполнить предначертанное Богом добро. Саму жизнь свою он рассматривает как непрерывную цепь согрешений и падений, как череду поступков, заслуживающих Божественного наказания.
Видение своих грехов рождает в подвижнике надежду только на Божие милосердие, а не на собственные заслуги. Он опытно испытывает потребность в Божественной помощи, просит у Бога силы для освобождения от власти греха. И Бог дает эту благодатную силу, освобождающую от греховных страстей, водворяющую неизреченный мир в человеческой душе.
Отметим, что слово «мир» является частью корня слова «смирение» совсем не случайно. Посещающая человеческую душу, Божественная благодать дает ей невыразимые словами безмятежность и тишину, ощущение примирения со всеми, которое свойственно Самому Богу. Это есть мир Божий, превосходящий всякий ум, о котором говорит апостол () . Это есть Божественное смирение и кротость, которым Бог желает научить всех людей () . Наличие в сердце смирения свидетельствуется глубоким и прочным душевным миром, любовью к Богу и людям, состраданием ко всем, духовной тишиной и радостью, умением слышать и понимать волю Божию.
Смирение является непостижимым и невыразимым, поскольку непостижим и невыразим Сам Бог и Его действия в человеческой душе. Смирение слагается из человеческой немощи и Божественной благодати, восполняющей человеческую немощь. В смирении присутствует действие всемогущего Бога, поэтому смирение всегда исполнено невыразимой и непостижимой духовной силы, преображающей человека и все вокруг.
Под смирением часто имеют в виду – унижение себя напоказ. Такое унижение не есть смирение, но вид страсти тщеславия. Оно есть лицемерие и человекоугодие. Оно признано святыми душевредным.
Почему смирение почитается одной из главных христианских добродетелей?
Подлинное смирение подразумевает должное отношение христианина к Богу и созданному Им миру, должное отношение к себе.
В отличие от тщеславного гордеца, имеющего искаженное, чрезвычайно завышенное представление о своей личности, роли и месте в жизни, смиренный человек правильно и ответственно оценивает свою жизненную роль.
Прежде всего он сознаёт себя , желающим и готовым безропотно исполнять Его . Более того, он не просто признаёт свою зависимость от Творца (что бывает свойственно и эгоистам, и гордецам), но питает к Нему высочайшее доверие как к Благому и Любящему Отцу; он бывает благодарен Ему даже тогда, когда пребывает в и .
Без смирения невозможно выстраивать богоугодные отношения ни с Создателем, ни со своими ближними. не подразумевает искренней, бескорыстной любви к Богу и людям.
Положим, человек гордый готов в чём-то слушаться Бога, например, когда Божьи замыслы соответствуют его личным расположениям и амбициям. В случае же, если Божественное повеление идёт вразрез с его персональными планами, он может его «не заметить» или даже открыто проигнорировать.
Так, ветхозаветный военачальник Ииуй радостно и незамедлительно отреагировал на Божественное произволение о помазании его в царя над Израилем (). Недюжинную послушность Божественной он выказал и по части истребления дома Ахава ().
В данном случае Ииуй служил орудием Божьего гнева и суда Правды над нечестивцами. Однако там, где от него требовалось проявить подлинное религиозное смирение, он уже не был столь ревностным и послушным.
Во время земного служения Сына Божьего многие из представителей Израиля, главным образом фарисеи, проявляли по отношению к Богу формальную покорность: всенародно молились, постились, исполняли обряды и требовали их исполнения от соплеменников. Внешне они вполне могли бы сойти за смиренных людей, послушных Божественному Провидению.
Однако, гнездившиеся в их сердцах гордость и эгоизм смежали их духовные очи, препятствовали распознать во Христе Всемогущего Бога, Того Самого, смиренного и кроткого Помазанника, о котором оповещали «почитавшиеся» ими Священные Книги, и подготовке к встрече с Которым посвящался «соблюдаемый» ими закон. Впоследствии гордость и зависть толкнули их на куда более страшное преступление: богоубийство.
Имей они хотя бы такое смирение, какое имела женщина Хананеянка, правильно воспринявшая слова Искупителя о неуместности отбирать хлеб у детей и бросать его псам (), или такое, какое имел грешный мытарь, взывавший к Божественной милости (), им было бы легче принять Искупителя, примкнуть к Его ученикам, а затем, наложив на себя узы жертвенного служения, оставить всё и способствовать распространению .
…Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим ().
Ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится ().
Так и вы, когда исполните всё повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать ().
Бог гордым противится, а смиренным дает благодать ().
Наше несчастье в том, что мы всегда хотим найти в себе вместо смирения.
преп.
Если принимать себя лишь за жалкое существо, то тогда легко позволить и простить себе множество всякого рода беззаконий; и в действительности, считая себя низшими существами по отношению ко Христу, люди (да не покажется сие неким преувеличением) отказываются следовать за Ним на Голгофу. Умалять в нашем сознании предвечный замысел Творца о человеке не есть показатель смирения, но заблуждение и более того – великий грех… Если в плане аскетическом смирение состоит в том, чтобы считать себя хуже всех, то в плане богословском божественное смирение есть любовь, отдающая себя без остатка, целиком и до конца.
архимандрит
Говорящие или делающие что-либо без смирения подобны строящему храмину без цемента. Опытом, разумом обрести и познать смирение есть достояние весьма немногих. Словом о нем разглагольствующие подобны измеривающим бездну. Мы же, слепые, мало нечто о сем великом свете гадающие, говорим: смирение истинное ни слов смиренных не говорит, ни видов смиренных не принимает, не нудит себя смиренно о себе мудрствовать, и не поносит себя, смиряясь. Хотя все это начатки суть, проявления и разные виды смирения, но само оно есть благодать и дар свыше.
св.
Любовь, милость и смирение отличаются одними только наименованиями, а силу и действия имеют одинаковые. Любовь и милость не могут быть без смирения, а смирение не может быть без милости и любви.
преп.
Смирение есть не уничтожение человеческой воли, а просветление человеческой воли, свободное подчинение ее Истине.
Н.А. Бердяев
«Блаженны нищие духом, ибо их есть
Царство Небесное» (Мф. 5:3)
Чувство своего ничтожества носи в
сердце своем (Свт. Феофан Затворник)
К одному старцу однажды пришел его ученик и с большой радостью сообщил ему: «Отче, я достиг того, что когда я молюсь, то мысленными очами вижу всегда перед собой Господа».
«Не велико твое достижение и напрасно ты так радуешься, - отвечал ему старец, - вот, если бы ты стал видеть свои грехи, то это было бы для тебя великим приобретением».
То же утверждали и многие из великих святых.
Так св. Антоний Великий говорил: «Не великое дело - творить чудеса, не великое дело - видеть Ангелов; великое дело - видеть собственные грехи свои».
Один египетский инок сказал преподобному Сисою Великому: «Вижу, что во мне пребывает непрестанная память Божия». Преподобный отвечал: «Это не велико, что мысль твоя при Боге: велико увидеть себя ниже всей твари».
О том же говорит и прп. Варсонофий Великий: «Блажен ты, брат, если действительно ощущаешь, что имеешь грехи, ибо кто ощущает их, тот гнушается ими и всячески удаляется от них».
А прп. Исаак Сириянин пишет: «Восчувствовавший свой грех выше того, кто молитвою своею воскрешает мертвых».
Так же пишет и прав. Иоанн Кронштадтский: «Видеть свои грехи и их множество и во всей их гнусности, - действительно есть дар Божий, подаваемый вследствие усердной молитвы».
К сожалению, нужно сказать, что этот дар Божий, даже среди христиан с внешней стороны благочестивых, встречается далеко не часто.
Как пишет о том о. Александр Ельчанинов: «Люди многое способны понять в жизни, многое тонко подмечают в чужой душе, но какое редкое, почти несуществующее явление, чтобы человек умел видеть самого себя. Тут самые зоркие глаза становятся слепы и пристрастны.
Мы бесконечно снисходительны ко всякому злу и безмерно преувеличиваем всякий проблеск добра в себе. Я не говорю уже о том, чтобы быть к себе строже, чем к другим (что собственно и требуется), но если бы мы приложили к себе хотя бы те же мерки, как к другим - и то как на многое это открыло бы нам глаза.
Но мы безнадежно не хотим этого, да и не умеем уже видеть себя, и так и живем в слепой успокоенности.
Слепота к своим грехам, не видение их - естественное состояние природы падшего человека.
Мы бессознательно утаиваем от себя наши грехи, забываем их, потому что так легче жить.
А наша духовная жизнь даже и не начиналась, и не может начаться, пока мы не сойдем с этой ложной позиции».
Итак, лишь с возникновения у нас способности видеть свои грехи начинается просветление наших внутренних очей, начинается зарождение нищеты духа - основы нашего покаяния и спасения.
Как пишет П. В. Никольский: «Самые незначительные проступки и даже малейшие движения душевные, на которые и внимания не обращает мирской человек, в сознании строгого к себе христианина возрастают до степени преступлений, тогда как все его достоинства бывают ему невидимы, при созерцании вечной красоты нравственного идеала, осуществить который он призван».
Глубокая нищета духа может даже заменить у христианина телесные подвиги (поста, поклонов, длительных молитвословий), если христианин по немощи тела неспособен к ним.
Об этом так пишет прп. Исаак Сириянин: «Сердце, исполненное печали о немощи и бессилии в подвигах телесных, заменяет собой все телесные подвиги. Подвиги телесные без печали ума-то же, что и тело неодушевленное».
Нищета духовная есть совершенно ясное осознание своей греховности и глубины своего падения. Это чувство нищего, одетого в жалкое и грязное рубище, когда он видит рядом других в прекрасных и чистых одеждах. Вместе с тем, это чувство своего бессилия, своей беспомощности, слабости и ограниченности.
Как говорит прп. Петр Дамаскин: «Нет ничего лучше, как знать свою немощь и неведение, и ничего хуже - как не знать этого. Когда ум начинает видеть свои согрешения - как песок морской, лишь тогда начинается просвещение души и начинается ее выздоровление».
«Главное величие человека заключается в том, что он сознает себя жалким», - пишет Блез Паскаль. То же утверждает свт. Феофан Затворник: «Преуспеяние в духовной жизни означается все большим и большим сознанием своей негодности».
А прп. Варсонофий Великий заповедует своим ученикам: «Унижай себя день и ночь, понуждая себя ниже всякого человека увидеть. Это есть истинный путь, и кроме него нет другого желающему спастись» (Ответ 447) .
Как пишет прав. Иоанн Кронштадтский: «Нищий есть тот, кто ничего своего не имеет, кто всего ожидает только от милосердия других: хлеба, крова, денег, одежды. А если кто имеет одежду, то ветхую, грязную, негодную… от всех он в пренебрежении.
Нищий духом признает себя духовным бедняком, всего ожидает от милосердия Божия: он убежден, что он не может ни помыслить, ни пожелать ничего доброго, если Бог не даст ему ни мысли благой, ни желания доброго; он считает себя грешнее всех, всегда себя укоряет и никого не осуждает. Он просит Спасителя просветить одеяние души его, он непрестанно прибегает под кров крыл Божиих; все свое состояние он считает Божиим дарованием».
Нищета духовная, однако, не должна вести к унынию, об этом так пишет митрополит Филарет Московский: «Чувство собственной немощи не на то употреблять должно, чтобы тяготиться и упасть духом, но чтобы, оставлять надежду на себя, и через молитву о помощи переходить к надежде на Бога».
Сущность смирения
«Смирение есть одеяние Божества» (Прп. Исаак Сирин)
«Простоте и смирению наиболее является Бог» (Прп. Иоанн Лествичник)
На основе нищеты духа в христианине зарождается и начинает вырастать - как Божий дар - добродетель смирения.
Что такое смирение? Этот вопрос задавал многим духовным отцам св. Иоанн Лествичник, игумен горы Синайской. И в ответ на этот вопрос, св. Иоанн получил от отцов ряд определений смирения.
Один сказал: «Смирение состоит в постоянном забвении о своих добрых делах». Другой - «В признании себя из всех последним и всех более грешным». Третий - «В мысленном признании своей немощи и бессилия». Четвертый - «В чувстве души сокрушенной и отречения от собственной воли» и др.
Но ни одно из полученных определений не удовлетворило св. Иоанна, и он дал свое следующее решение этого вопроса:
«Смирение есть не именуемая благодать в душе, теми только именуемая, которые изведали ее опытом. Это - неизреченное богатство, Божие именование и подаяние».
По существу, св. Иоанн и сам не дал полного объяснения, в чем заключается смирение, но он указал, что по его мнению этого нельзя сделать, поскольку оно является Божиим именованием.
Близко к этому определению и определение смирения, данное прп. Исааком Сириянином. Он пишет: «Смирение есть одеяние Божества: в него облеклость вочеловечившееся Слово и через него приобщилось нам в теле нашем.
И всякий, облеченный в смирение, уподобляется нисшедшему с высоты Своей…
Смирение есть некая таинственная сила, которую по совершении всего Божественного бытия, воспринимают совершенно святые. И не иначе, как только одним совершенным в добродетели, сила эта дается силою благодати, поскольку они естеством могут принять ее по определению Божию: потому что добродетель эта заключает в себе все. Как тень следует за телом, так и милость Божия за смирением».
Из других формулировок сущности смирения ниже приведем определение епископа Вениамина (Милова): «Смирение есть радостно-печальное самоуничижение души перед Богом и людьми по благодати Святой Троицы - выражаемое мысленно молитвою и зрением грехов своих, сердечно-сокрушенными чувствами, действенно всецелой покорностью Божией воле и усердным служением людям ради Бога.
Смиренные удивительно смягчаются сердечно, имеют согретость души и теплоту любви ко всем людям без исключения по какому-то дару свыше».
Старец Силуан, видевший Господа еще при жизни, так пишет про смирение Христово: «Когда душа увидит Господа, как Он кроток и смирен, тогда она и сама смиряется до конца, и ничего так не желает, как смирения Христова; и сколько бы ни жила душа на земле, она все будет желать и искать это непостижимое смирение, которое невозможно забыть. Смирение есть великое благо, с ним легко и радостно жить, и все бывает мило сердцу. Только смиренным являет Себя Господь Духом Святым, и если не смиримся, то Бога не узрим. Смирение есть свет, в котором мы можем узреть свет Бога, как поется: „Во свете Твоем узрим свет“.
Смиренная душа, хотя бы Господь брал ее на небо каждый день и показывал всю небесную славу, в которой пребывает Он, и любовь Серафимов и Херувимов, и всех святых,-то и тогда, наученная опытом, будет говорить: „Ты, Господи, показываешь мне Свою славу, потому что Ты любишь создание Свое, но мне дай плач и силу благодарить Тебя. Тебе подобает слава на небе и на земле, а мне подобает плакать о грехах моих. Иначе не сохранишь благодать Святого Духа, которую дал Господь туне, по милости Своей.
Господь много пожалел меня и дал мне разуметь, что всю жизнь надо плакать. Таков путь Господень.
В смирении Христовом и любовь есть, и мир, и кротость, и воздержание, и послушание, и долготерпение заключены в нем.
Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (l Пет. 5:5) .
И чем больше смиришь себя, тем больше получишь дар от Бога. И вот теперь пишу, жалея тех людей, которые, подобно мне горделивы и потому страдают. Пишу, чтобы усилились в смирении и обрели покой в Боге. Так как мы страдаем только до тех пор, пока не смиримся, а как только смиримся, так конец скорбям, ибо Дух Божий за смирение извещает душу, что она спасена. За один смиренный помысел опять приходит благодать“.
Бог в лице Иисуса Христа - второго Лица Святой Троицы - призывает нас учиться смирению от Него Самого: Придите… и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф. 11:28–29) .
Поскольку смирение есть свойство Христа, то вместе со смирением Он Сам вселяется в душу христианина, или смирение лишь тогда воцарится в душе, когда в ней изобразится Христос (Гал. 4:19) .
Всеми святыми отцами смирение почитается как основа всех добродетелей. При наличии смирения в душе легко развиваются все другие добродетели. Но если нет смирения, то добродетель перестает быть добродетелью; святость переходит в прелесть; дела милосердия, подвиги поста, умерщвления плоти и т. д. совершаются из-за тщеславия и т. п.
Как говорит архиепископ Иоанн: „Смиренность духа человеческого есть не слабость, а необычайная сила человека“. Эту истину подтверждает рассказ Тургенева „Живые мощи“.
О том же пишет о. Александр Ельчанинов: „Как велика сила смирения! Как обессиливает отсутствие его! Если в проповеднике, ораторе чувствуется хоть тень самодовольства - это не только зачеркивает все его действительные достоинства, но и вооружает против него. Наоборот, смиренный, даже при отсутствии большого ума, талантов, берет в плен все сердца.
Сущность гордости - замкнуться для Бога, сущность смирения - дать Богу жить в себе“.
Вместе с тем, как пишет прп. Исаак Сириянин: „Смирение и без подвигов многие прегрешения делает простительными. Напротив того, без смирения и подвиги бесполезны, даже уготовляют нам много худого. Смирением соделай беззакония твои простительными. Что соль для всякой пищи, то смирение для всякой добродетели; оно может сокрушить крепость многих грехов.
К приобретению смирения надо стремиться непрестанно. И если приобретаем его, то смирение соделает нас сынами Божиими, и без добрых дел представит Богу, потому что без смирения - напрасны все дела наши, всякие добродетели и всякое делание“.
Об этом в истории Церкви имеется следующий рассказ: одна христианка попала на необитаемый остров и там пробыла сорок лет в подвигах молитвы, поста и всяких лишений. С приставшим к острову кораблем она вернулась на материк. Найдя одного из великих старцев, она рассказала ему про свои пустынные подвиги.
Выслушав, старец спросил ее: „А можешь ли ты принимать поношения, как благовония?“ - „Нет, отче“, - ответила смущенная подвижница. - „Тогда ты ничего не приобрела за все 40 лет твоих подвигов“.
„Смирение и одно может ввести нас в Царствие Божие, хотя и медленно“, - пишет и прп. Авва Дорофей.
В связи с этим утверждением П. Иванов пишет:
„Силой, необходимой для совершения больших подвигов, обладает не всякий, а смирение может иметь каждый христианин. В этом смысле сказано об уподоблении в совершенстве Отцу Небесному. Ведь и Он беспредельно смиряет Себя, чтобы снизойти до нас, до каждого нашего дела.
Поэтому неправы те, которые думают, что христианский идеал непостижим, так как требует Божественного совершенства. Он требует совершенства смирения, а не совершенства дел, что было бы, действительно, невозможно“.
При отсутствии же смирения, даже дарования могут быть во вред христианину. Об этом так пишет прп. Исаак Сириянин: „Дарование без искушений - погибель для приемлющих его. Если делаешь доброе дело пред Богом, и Он даст тебе дарование, умоли Его дать тебе познание или взять у тебя дарование, чтобы оно не было для тебя причиною погибели. Ибо не для всех безвредно хранить богатство“.
Имеется рассказ об одном из отцов, что он в течение семи лет просил Бога о некоем даре, и ему он был дан. После этого он пошел к одному великому старцу и возвестил его о даре. Старец, услышав, опечалился, говоря: „Великий труд“. И сказал ему: „Поди другие семь лет моли Бога, чтобы дар твой был отнят у тебя: он тебе не полезен“. Пошедши, тот сделал так, пока дар не был отнят у него.
Прп. Антоний Великий говорил: „Если не будет в человеке крайнего смирения, смирения всем сердцем, всем умом, всею душою и телом-то он Царствия Божия не наследует“.
Смирение ненавистно диаволу, как свойство Иисуса Христа, и он не выносит его, как и Крест Господень.
Про оптинского старца Макария имеется такой рассказ. В Оптину привезли бесноватого и пригласили к нему старца. Больной, не слыхавший о старце никогда, стал беспокоиться и заговорил: „Макарий идет, Макарий идет“. Как только вошел старец, больной бросился и ударил его по щеке. Старец употребил против него сильнейшее оружие - смирение - и подставил другую щеку. Больной упал в оцепенении, долго лежал у ног старца, а потом встал совершенно здоровым, не помня о своем поступке.
Отсюда понятно, что прп. Исаак Сириянин пишет: „Приближается ли смиренный к людям - и внимают ему, как Господу. И что говорю о людях? Даже демоны, при всей наглости и злобе своей, при всей высоковыйности гордыни своей, приближаясь к нему, делаются, как прах; вся злоба их теряет силу, разрушаются козни их, бедственными остаются злоухищрения их“.
Духовным очам прп. Антония Великого были открыты все сети диавола, которые он распростер над миром для уловления и соблазна ко греху людей.
Ужаснулся преподобный этому множеству соблазнов и вопросил Бога: „Кто же избегает этих сетей?“ - и услышал голос: „Смирение избегает их - они даже и не прикасаются к нему“.
Итак, наличие в человеке одного только смирения совершенно освобождает его от нападок и соблазнов и власти лукавого духа.
Глубокую характеристику значения для человека смирения дает игумения Арсения Усть-Медведицкого монастыря: „Смирение - есть единственное состояние духа, через которое входят в человека все духовные дарования. Оно есть дверь, которая отворяет сердце и делает его способным к духовным ощущениям.
Смирение доставляет человеку невозмутимый покой, уму - мир, помыслам - не мечтательность. Смирение есть сила, объемлющая сердце, отчуждающая его от всякого земного, дающая ему понятие о том ощущении вечной жизни, которое не может взойти на сердце плотского человека.
Смирение дает ему его первоначальную чистоту. Он ясно начинает видеть различие добра и зла, а в себе, всякому своему состоянию и движению душевному знает имя, как первозданный Адам нарекал имена животным по тем свойствам, которые усматривал в них. Смирением налагается печать безмолвия на все, что есть в человеке человеческого, и дух человека в этом безмолвии, предстоя Господу в молитве, внемлет Его вещаниям…
До ощущения сердцем смирения не может быть чистоты духовной молитвы.
Мир и радость - это плоды смирения. Вот пристань, где находили свой покой все добрые подвижники, все скорбящие душой, все жаждущие спасения. Не бойтесь потерять все для получения смирения.
Смирение - единственный выход и успокоение при всяком смущении и искушении. Только этою стезею приходит душа к истине, все разрешающей, к теплоте врачующей. Если потеряешь эту стезю, то окружают душу мрак и теснота“.
Как говорила игумении Арсении ее старица - схимонахиня Ардалиона: „Смирение - это та земля, на которую зерно должно упасть, чтобы умереть, - умереть, чтобы жить во Христе и оплодотвориться духом.
Душа получает свое совершенство во Христе, а не в себе самой. Тогда радоваться будет душа своей немощи. И захочет ли такая душа показать себя чем-то великим пред людьми. Напротив, она хочет, чтобы все видели ее немощь, ее низость, ее убожество и ничтожество“.
Вот как говорит о всех плодах смирения архиепископ Арсений: „Возлюби смирение, ибо посмотри, как оно велико. Смирение привлекает благодать Божию. Смирение убивает гнев и раздражительность. Смирение избавляет душу от всякой страсти и всякого искушения. Смирение дает возможность спокойно переносить скорби и несчастия. Смирение облегчает самые тяжелые труды. Смирение возгревает молитвенный дар. Смирение предохраняет от нравственного падения и подвигает от падения тех, кто имели несчастье пасть.
Смирение ведет к покаянию. Смирение - это корень для духовного преуспеяния: оно воодушевляет к добродетели и умножает ее. Смирение располагает к себе людей. Смирение разрушает самомнение и бесовскую прелесть. Смирение порождает все дары Святого Духа: духовную опытность, мудрость, воздержание, терпение, любовь, благоразумие, обходительность, искренность, чистосердечие, милосердие. Смирение - путь к святости. Смирение наполняет душу радостию и покоем о Господе“.
А Достоевский пишет: „Смирись… гордый человек… победишь себя, и усмиришь себя, и начнешь великое дело, и других свободными сделаешь, и узришь счастье, ибо наполнится жизнь твоя“.
Признаки смирения
«Через смирение входят в человека все духовные дарования» (Игумения Арсения)
Как пишет свт. Игнатий Брянчанинов: „Смирение - жизнь небесная на земле, благодатное, дивное видение величия Божия и бесчисленных благодеяний Божиих человеку; благодатное познание Искупителя, последование Ему в самоотвержении, видение погибельной бездны, в которую ниспал род человеческий - вот невидимые признаки смирения, вот первоначальные чертоги этой духовной палаты, созданной Богочеловеком.
Смирение не видит себя смиренным. Напротив того, оно видит в себе множество гордости. Оно заботится о том, чтобы отыскать все ее ветви, отыскивая их, усматривает, что и еще надо искать очень многое.
Водимый смирением, чем более богатеет добродетелями и духовными дарованиями, тем делается скуднее, ничтожнее перед собственными взорами“.
О том же пишет и о. Александр Ельчанинов: „Все добродетели ничто без смирения. Пример: фарисеи. Вся сумма добродетелей при отсутствии смирения - кораблекрушение у пристани“.
Признаки смиренных - не верить своим достоинствам, не знать даже о них (смиренномудрие), не осуждать, радоваться уничижению. И им - блаженство на первой же ступени».
Когда надо дать оценку духовной высоты человека, надо прежде всего оценить степень его смирения.
Обычно по наличию смирения иноки различают великих подвижников - кто они: святые или находятся в прелести.
Так некогда отцы пустынники испытывали богоугодность прп. Симеона Столпника. Соблазняясь необычностью и новизной его подвига - стоянием на столпе - и боясь того, что этот подвиг прп. Симеон несет самовольно, отцы послали к нему свое решение: чтобы он сошел со столпа и последовал бы жизни других пустынников.
Вместе с тем, посланным было сказано, что если прп. Симеон послушает их, т. е. проявит смирение, то они должны оставить его стоять на столпе.
Когда преподобный узнал о решении собора отцов пустынников, он тотчас же стал сходить со столпа.
Так наличие смирения засвидетельствовало богоугодность подвига преподобного.
Как и у всяких добродетелей, у смирения есть несколько ступеней.
Святой Иоанн Лествичник говорит, что степень смирения человека можно видеть из отношения его к осуждению других.
Он пишет: «Один - каждый день судит других; другой - не судит других, но не осуждает и самого себя; третий - не заслуживает осуждения, всегда сам себя осуждает».
А архимандрит Иоанн говорит: «Иногда человек не хочет видеть чужих грехов, это доброе праведное состояние, но это еще не смирение. Смирение, это когда человек не может видеть чужих грехов. Слишком видит свои, слишком зрит перед собой Бога».
Последнее говорит о совершенном развитии смирения. Итак, смирение связано органически с постоянным укорением себя за все грехи, прегрешения, упущения, леность, нерадение, малодушие, маловерие, боязливость и все недолжные чувства, слова, мысли, дела и даже взгляды, в том числе самые малейшие проявления раздражительности и осуждения.
Как пишет прп. Варсонофий Великий: «Признавший себя грешником и виновником многих зол, никому не противоречит, ни с кем не ссорится, ни на кого не гневается, но почитает всех лучшими и разумнейшими себя.
Совершенное же смирение состоит в том, чтобы сносить укоризны и поношения и прочее, что сносил Учитель наш Господь Иисус».
О признаках полноты смирения пишет так и прп. Исаак Сириянин: «В смиренном нигде не бывает поспешности, торопливости, смущения, горячих и легких мыслей, но во всякое время пребывает он в покое. Ничего нет, что могло бы его изумить, привести в ужас, потому что ни в печалях не ужасается он и не изменяется, ни в веселии не приходит в удивление. Но все его веселие и радование в том, что угодно Владыке его.
Смиренный не смеет и Богу помолиться, или просить чего-либо, и не знает - о чем молиться, но только молчит всеми своими чувствами, ожидая одной милости и того изволения, какое изыдет о нем от лица достопоклоняемого Величия… И осмеливается только так говорить и молиться: „По воле Твоей, Господи, да будет со мною“.
„Где глубокое смирение, там и слезы обильные“, - говорит прп. Симеон Новый Богослов, - а где слезы, там и посещение Святого Духа. А в том, что начинает быть под действием Его, появляется всякая чистота и святость, и он видит Бога, и Бог призирает на него… Ведай, чадо, что Бог не благоволит так ни к посту, ни к бдению, ни к другому какому телесному труду и не являет Себя никому другому, как к смиренной, непытливой и благой душе и сердцу».
Ряд признаков совершенного смирения указывает епископ Вениамин (Милов): «На лице смиренного отблеск радости, незлобия и красоты. Он приветлив и ласков ко всем, неподражаемо прост и готов оказывать всякие услуги и уважение окружающим. Кротость смиренного часто похожа на детскую нежную наивность…
Кроткая любовь невинного привлекает к смиренному сердца окружающих. Все его взаимно любят, как ангела, услаждаются его смиренномудрой беседой и радостно отвечают на его приветствия. К нему расположены даже своевольные люди за редкостное совмещение им в себе преизобильной любви, тихости, простоты и общедоступности.
Смиренный назидает окружающих с любовью, запрещает с тихостью и без конца долготерпит согрешающих в надежде на их исправление.
Благодаря обильному сиянию в душе смиренного невещественного света благодати, он ясно видит всегда свои недостатки и грехи. Самоукорению его и снисходительности к другим нет меры.
Он оправдывает, извиняет немощи окружающих безгранично, а о себе говорит: „Грешником я засыпаю, грешником и пробуждаюсь“, как авва Сисой говорит: „Не знаю, начал ли я еще покаяние“; как преподобный Памва говорит: „Чувствую, что я еще не начинал служить Богу“; как прп. Силуан - ученик Пахомия Великого, говорит: „Я вижу неизменность моих грехов и готов отдать жизнь только бы получить прощение“.
Смиренные не терпят никакого отличия себя от других, во власти своей над другими видят только знак обязанности служить их спасению, ставят себя ниже подвластных во мнении о себе и обращении».
Как говорит старец Силуан со Старого Афона: «Кто стяжал Христово смирение, тот всегда желает укорять себя, и радуется поношениям, и скорбит, когда его хвалят. Но это еще первоначальное смирение, а когда душа познает Господа Духом Святым - какой Он смиренный и кроткий, тогда видит себя хуже всех и рада сидеть на гноище, как Иов, в худых одеждах, а людей видеть в Духе Святом, сияющим и похожими на Христа».
Старец Силуан предупреждает при этом, что «благодать легко теряется и за тщеславие, и за один гордый помысел. Много можно поститься, много молиться, и много делать добра, но если при этом будем тщеславиться, то будем подобны бубну, который гремит, а внутри пустой. Тщеславие опустошает душу, и много надо опыта, нужна долгая борьба, чтобы победить его… И теперь день и ночь прошу у Господа Христова смирения…
Борьба упорна, но только для гордых. Смиренным же легко: благодати Святого Духа, даруемой смиренным от Господа, боятся наши враги, ибо она их опаляет».
О признаках смирения так пишет и П. Иванов: «Никто не должен делать свыше своих сил, это неполезно. Но всегда должно быть недовольство своими делами. Постоянное сознание: мало, мало я делаю. Плох я, несовершенен.
Это сознание и есть наша непрерывность в стремлении к Богу. Беспредельное совершенствование. Не видения и не чудеса служат мерилом правильности, ибо видения и чудеса доступны также и демонам, - но смирение и послушание.
Самая основа праведности заключается именно в сознании себя ничем: все Бог, без Него я ничто. Чтобы удержаться с Богом, продолжать делать Божье дело, я должен смирять себя беспредельно.
Душа истинно христолюбивая, хотя бы совершила тысячи праведных дел по ненасытному стремлению своему ко Господу, думает о себе, будто бы ничего еще она не сделала, хотя бы изнурила тело свое постом и бдениями, при таких чувствованиях остается, будто бы не начала еще трудиться для добродетелей.
Где же предел этому правдивому смирению? Его нет. Нет такого состояния праведности, когда мог бы человек остановиться, в приятном сознании достигнутых результатов. Сколько бы ни сделал, все-таки должно считать себя грешнее всех людей.
Всегда, как мытарь, а не как фарисей - никогда не обращать внимания на чужие грехи, а только на себя, на свои.
Смирение говорит: «Все, что имеешь - это от Бога, и все, что делаешь хорошего - это от Бога; чем меньше будешь полагаться на свои силы (прося у Бога помощи), тем лучше. Христианский идеал - совершенный отказ от самого себя. Вручить себя, свою жизнь, всякое свое дело, каждую свою минуту Богу.
Не мы делаем, а Бог через нас делает - вот христианское осознание, выше какого нет».
Как пишет еп. Герман: «Смиренный ни с кем себя не сравнивает, всех видит лучше себя и ближе к Богу, себя же в некоторых отношениях считает хуже демонов».
Смиренномудрие и пути к приобретению смирения
«Придите… и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф. 11:28–29)
В писаниях святых отцов кроме слова «смирение», встречается также слово «смиренномудрие». Есть ли между ними разница?
Как пишет свт. Игнатий Брянчанинов: «Смиренномудрие есть образ мыслей, заимствованный всецело из Евангелия, от Христа. Смирение есть сердечное чувство, есть залог сердечный, соответствующий смиренномудрию. По мере упражнения в смиренномудрии, душа приобретает смирение, потому что состояние сердца всегда зависит от мыслей, усвоившихся уму».
Отсюда будем считать, что «смиренномудрием» называют начальную стадию смирения - мудрость в том, чтобы искать смирения, состояние души, стремящейся к смирению, но еще не получившей его в полной мере, как дар от Господа. Тот, кто хочет получить дар смирения, должен во всем подражать смиренным по закону от «внешнего к внутреннему». Тогда, при непрестанных и усиленных трудах, в смиренномудром будет возрастать и добродетель смирения.
Итак, христианину, чтобы приобрести смирение, надо понуждать себя к смирению в мыслях и чувствах, к самоуничижению в действиях и к постоянной памяти о совершенных им в жизни грехах.
Необходимо начать с прохождения известной школы, как это нужно, например, для развития музыкального или художественного таланта или приобретения навыка в каком-либо искусстве или ремесле.
Тщательную заботу о развитии смирения среди своих братии проявляют духовно-благоустроенные монастыри. Обычными средствами для развития смирения там являются следующие.
Вновь поступающим инокам вначале поручается наименее почетная, часто грязная, черная работа. Затем их приучают безропотно переносить публичные обличения и оскорбления, хотя бы они ни в чем не были виноваты. И если в новоприбывшем можно заметить склонность ценить себя по причине какого-либо дарования, то стараются с корнем вытравить его самомнение.
Вот как, например, испытывалось и насаждалось смирение св. Иоанна Дамаскина, знаменитого творца церковных песнопений.
Первый вельможа Дамаска, Иоанн, пришел в обитель Саввы Освященного с просьбой принять его в иноки, когда по всему православному миру гремела о нем слава. О нем говорили, как о ревностном защитнике православия, получившем от Богоматери чудесное исцеление своей отрубленной руки, писавшей обличения иконоборцев.
Дар писателя и песнопевца был велик у Иоанна. Но иноки-старцы не этот дар хотели видеть во вновь пришедшем к ним брате. Они хотели видеть в нем прежде всего спасительное для всех смирение. Поэтому были закрыты уста песнотворца со строгим запрещением - ничего не творить. Вероятно, это испытание для Иоанна было наиболее трудным из всех, которые можно было придумать.
Однако Иоанн смирился и стал незаметным иноком обители. Много лет были закрыты уста Иоанна. Вот один из тех уроков, которые вели его к смирению.
Послушанием Иоанна было плетение корзин. Его старец велит ему взять корзины, снести в Дамаск и там продать их по цене, которая значительно превышала обычную. И вот соправитель Дамасского князя стоит в убогом рубище на Дамасской площади и продает корзины. Но все, кто хочет купить их, справившись о цене, смеются над Иоанном.
Так долго стоял Иоанн под насмешками толпы, не смея нарушить приказания старца и сбавить цену, пока Господь Сам не послал избавление рабу Своему. Один из старых слуг Иоанна узнает его и, желая избавить его от насмешек и поношения толпы, покупает все корзины по назначенной цене.
Затем Иоанн тяжело провинился перед своим старцем. Один из братьев попросил его облегчить его скорбь об умершем родном брате и сложить для него умилительную надгробную песнь. Так появился ряд погребальных песнопений, которые и ныне поются в церкви. Узнав об ослушании Иоанна, старец сильно разгневался, отлучил его от общения с собой и выгнал из келий.
В горе ищет Иоанн заступничество у отцов Лавры. На просьбы последних сжалиться над Иоанном, старец налагает на него епитимью - очистить все смрадные места Лавры. Ужаснулись отцы суровости наказания и не смеют передать о нем Иоанну: как рука Иоанна, исцеленная Богоматерью и слагающая Божественные песнопения, будет выполнять такую грязную работу?
Но Иоанн упрашивает их сказать ему решение старца. Когда Иоанн узнал о нем, то к удивлению старцев, весьма возрадовался и немедленно пошел выполнять приказание старца.
Узнав о смирении ученика, старец прощает Иоанна. После этого, по повелению Богоматери, явившейся старцу в видении, открываются уста Иоанна и остаток своих дней он посвящает творчеству церковных песнопений и духовных сочинений.
Здесь уместно вспомнить, что по свидетельству игумена Антония Оптинского, преодолению его гордости и исправлению характера много способствовали послушания - очищение отхожих мест и собирание навоза по дорогам для удобрения огородов.
Вот еще рассказ св. Иоанна Лествичника о том, как старцы насаждали смирение в тех, кто в миру были сильно подвержены гордости.
Рука Господня касается сердца градоправителя Александрии - жестокого и надменного Исидора. Исидор идет в монастырь с просьбой принять его в иноки. Игумен, зная гордость Исидора, назначает ему суровое и тяжкое послушание: быть привратником, стоять у ворот обители, кланяться в землю каждому входящему и выходящему из обители, и говорить: «Помолись о мне, отец, я в падучей болезни».
Исидор принимает послушание и в семь лет достигает полного смирения и очищения души.
Вот как рассказывает сам Исидор о Постепенном размягчении его сердца и развитии смирения: «В начале я рассуждал, что продан за грехи мои, и потому со всей горестью, с принуждением, как бы с пролитием крови, делал поклон. По прошествии же года, сердце мое не чувствовало уже скорби, ожидая от Самого Бога награды за терпение.
А когда минул еще один год, тогда уже с сердечным чувством стал я почитать себя недостойным и пребывания в обители, и лицезрения отцов, и встречи с ними, и причащения Св. Тайн и не смел смотреть в лицо кому-либо… И тогда уже искренно испрашивал молитв у входящих и выходящих».
Как развить в себе смирение, живя в миру, где нет таких школ, как монастыри, насаждающие смирение, и где последнее совсем не пользуется таким уважением, как в монастырях?
Господь призвал нас учиться смирению у Него Самого: Придите… и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем (Мф. 11:28–29) .
Господь указал нам следующий путь ко смирению: Когда ты будешь позван кем на брак, не садись на первое место, чтобы не случился кто из званых им почетнее тебя, и звавший тебя и его, подойдя не сказал бы тебе: уступи ему место; и тогда со стыдом должен будешь занять последнее место.
Но когда зван будешь, придя, садись на последнее место, чтобы звавший тебя, подойдя сказал: друг, пересядь выше. Тогда будет тебе честь пред сидящими с тобою. Ибо всякий возвышающий сам себя унижен будет, а унижающий себя возвысится (Лк. 14:8–11) .
Итак, Господь заповедовал нам смирять себя во всех случаях жизни и перед всяким человеком - всякого почитать высшим себя.
Если даже мы видим кого-либо из ближних в чем-либо недостаточным, то и тогда мы от всего сердца можем почитать его высшим себя, думая так: «Может быть на данное ему малое число талантов он все же принесет сколько-то новых, а я на большее число ничего еще не принес».
Господь повелел нам всем быть слугою, смиряя себя пред всеми (Мф. 20:26). И Он не только говорил об этом, но и Сам подал пример этому, когда встал с вечери, снял с Себя верхнюю одежду и, взяв полотенце, препоясался. Потом влил воды в умывальницу и начал умывать ноги ученикам и отирать полотенцем (Ин. 13:4–5) .
А эту обязанность - умывать гостям ноги - на востоке обычно исполняли самые младшие из слуг.
И если посмотреть на истинных учеников Христовых - святых и подвижников, то все они старались не допускать других служить себе, стараясь во всех домашних делах сами обслуживать себя.
Так св. Иулиания Лазаревская, будучи женой воеводы и имея много слуг, не только не позволяла им обслуживать себя, но сама ухаживала за больными слугами. Святые вообще старались не упускать случая, когда они могли бы смирить себя и в чем-то послужить ближним, предпочитая при этом простую черную работу, которая всегда смиряет душу человека.
Прп. Варсонофий Великий и Иоанн говорят: «Люби особенно искушающих тебя: если вникнешь, то найдешь, что они-то и приводят нас к преуспеянию».
А прп. Никодим Святогорец пишет: «Люби слушать Божественные словеса, священные песни и псалмы, и все, что честно, свято, премудро и душеполезно. Но особенно же люби слушать поношения и укоры, когда кто осыпает тебя ими».Поэтому будем бегать, бояться и отвращаться от тех, кто хвалит, льстит и почитает нас, и вместе с тем, будем стараться подражать той мудрой женщине, о которой так рассказывается в житии св. Афанасия Великого.
К нему пришла одна почтенная гражданка города Александрии и обратилась со следующей просьбой. Ей хотелось бы взять на свое попечение и заботу какую-либо немощную старушку из числа тех, которые были в ведении святителя.
Св. Афанасий благословил ее благое намерение и велел смотрительнице богадельни выбрать старушку кроткого и тихого нрава.
Несколько времени спустя, благотворительница снова пришла к святителю. «Довольна ли ты той старицей, которую выделили на твое попечение?» - спросил ее святитель.
«Нет, Владыко, - откровенно отвечала женщина, - я намереваюсь упокоить какую-либо старицу, а моя старица сама себя покоит».
«Ну, тогда я пришлю другую», - отвечал святитель, понявший высокие духовные запросы просительницы.
И велел он смотрительнице выбрать самую сварливую и злую старуху из своей богадельни и послать ее к женщине.
Эта старуха подчас била свою благодетельницу.
«Довольна ли ты теперь своей старицей?» - вновь спросил ее св. Афанасий через некоторое время.
«Да, Владыко, очень довольна, я получаю от нее большую духовную пользу».
Будем же и мы искать тех, кто помог бы нам смирить себя и вытравлять у нас нашу гордость.
Вместе с тем, будем пользоваться каждым случаем, чтобы смирить свою гордость перед людьми, когда Господу будет угодно давать нам такие случаи. Пример этого дает нам праотец Господа - царь и пророк Давид.
Когда Давид был свержен с престола и изгнан сыном Авессаломом, он встретился на пути с одним человеком из рода Саула по имени Семей. Семей стал бросать в него камни и злословить, называя «убийцей, беззаконником и кровопийцей».
Сопровождавшие царя приближенные просили разрешения у Давида убить Семея за его оскорбления. Но Давид им ответил: Что мне и вам, сыны Саруины? Пусть он злословит, ибо Господь повелел ему злословить Давида (2 Цар. 16:10) .
Гак принял Давид унижение от человека, считая его как посланного ему в наказание за грех от Самого Господа.
Господь сказал в одном из Своих откровений прп. Симеону Новому Богослову: «Ты - созданный Мною нагим, кроме произволения своего, что другое имеешь ты, или имел когда-либо собственного твоего, что Я принял от тебя то».
Действительно - чем нам гордиться? Что мы имеем, чего не получили от Бога? Все способности, дарования, таланты, вся возможность их развития и применения - все идет от Творца и Промыслителя. Если помогаем другим, то ведь избыток посылается нам от Бога; трудимся - но силы и крепость даются только Богом; молимся по вере, но вера опять-таки даруется Богом и т. д. (Еф. 2:8–9) .
Если бы даже что-либо и было совершено нами доброго, то мы не знаем, - не погубили ли мы это доброе нашими страстями и погрешностями; дела милосердия - тщеславием и гордостью; служение ближним - их осуждением; молитву - рассеянностью и небрежностью; пост - самолюбованием и самодовольством и т. п.
Поэтому нам никогда не надо обольщаться тем, что мы сделали или делаем что-то доброе, помня слова Господа Своим ученикам: Когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать (Лк. 17:10) .
Вспомним здесь и смиренные слова «Божественного» ап. Павла: Я более всех их потрудился; не я впрочем, а благодать Божия, которая со мною (1 Кор. 15:10) .
«Не верь себе, пока находишься в теле сем, - говорил Антоний Великий, - и ничего своего не считай вполне угодным Богу».
В итоге, каждый христианин должен вычеркнуть из своей памяти все то, что кажется ему добрым из совершенного им в жизни и почитать себя еще ничего не достигшим. И если нужна нам надежда на спасение, чтобы не впасть в отчаяние, то эта надежда должна основываться более всего на искупительной Жертве Христа, кровию Своей омывшего грехи всего мира, и на Божием милосердии.
Это, конечно, не исключает необходимости наших усилий, чтобы усердным исполнением Господних заповедей снискать это Божие милосердие, так нам необходимое.
Всем талантливым, способным, сильным и богатым, надо не столько гордиться, сколько страшиться ответа перед Богом за надлежащее использование данных им многих талантов; ведь от всякого, кому дано много, много и потребуется (Лк. 12:48) .
Архиепископ Антоний (Храповицкий) пишет: «Насколько христианин просвещеннее в духовной жизни, настолько глубже и яснее сознает свою собственную греховную слабость».
Для приобретения смирения надо также помнить о грехах своих, совершенных в течение всей своей жизни.
Смирению способствует и память смертная. Оно приобретается также подвигами уничижения себя перед другими, как, например, первым делать поклон при встрече, уступать всем без спроса; молчаливо терпеть обиды и замечания; первым просить прощения, быть скромным и во всем обиходе жизни безропотно терпеть скорби и, как говорит старец Силуан, «считать себя хуже всех».
Смирение в мыслях и перед людьми часто несет христианину и благодатное внутреннее утешение.
Вот как пишет об этом свт. Игнатий Брянчанинов:
«Однажды ставил я блюдо с пищею на последний стол, за которым сидели послушники, и мыслию говорил: „Примите от меня, рабы Божий, это убогое служение“. Внезапно в грудь мою впало такое утешение, что я даже пошатнулся; утешение продолжалось многие дни, около месяца.
Другой раз случилось зайти в просфорню; не знаю с чего, по какому-то влечению, я поклонился братиям, трудившимся в просфорне, очень низко, - и внезапно так воздействовала во мне молитва, что я поспешил уйти в келию и лег на постель по причине слабости, произведенной во всем теле молитвенным действием».
При оскорблениях не надо повторять в памяти и помнить оскорбительных и резких слов. При неприязни к кому-либо надо принуждать себя делать ему что-то доброе.
Одним из способов, служащих к приобретению нами смирения, является также скромность в одежде. Святые не любили и не одевали дорогих и нарядных одежд (за исключением того, когда этого требовал сан). Они помнили, что Господь не одобрял тех, кто любил носить мягкие одежды (Мф. 11:8) . Поэтому все они предпочитали самые простые и грубые одежды.
Про прп. Феодосия Печерского и Сергия Радонежского имеются рассказы о том, что благодаря бедности их одежд, их нельзя было отличить от прочих иноков. Вновь пришедшие в монастырь простолюдины не верили тому, что видят перед собой тех знаменитых игуменов, перед которыми преклонялись и которых высоко чтили самые великие князья.
Скромность во всем, стремление быть незаметными, скрывать свои подвиги и ничем не отличаться от окружающих являются вообще верным признаком высокой степени смирения. Вот как пишет об этом П. Иванов: «В примерах святой жизни на первый план выдвигается не высота подвига, а то смирение праведника, с которым он совершает свое дело: незаметность, умаление себя.
О многом, что делали праведники, мы не знаем, но всегда знаем, что они были людьми прячущимися, скрывающими все свои дела, убегающими от людской молвы. Напоказ они ничего не делали.
И жития св. отцов составлялись случайно; только то становилось известно, что Господь как бы насильно, помимо их желания, через других людей открывал из их подвигов.
Жизнь праведника никогда не была известна в подробностях. О некоторых святых мы даже не знаем ничего, кроме того, что они имели блаженную кончину.
Величайшие дела совершаются как бы «с глаза на глаз» с Богом.
Человек словно не помнит того, что сделал. Встретил, положим, в большой толпе расслабленного, исцелил его и тотчас затерялся в толпе и сам потерял из памяти свое чудо.
То, чего достиг подвижник и что он может, знает один Бог, и святой страшится выдать эту свою высоту перед кем-либо. Вот что читаем в Патерике - сборнике событий и изречений христианских подвижников:
«Брат пришел к келье о. Арсения и посмотрел в окно, и увидел старца как бы огненным (он молился), и когда постучал брат, вышел старец и, увидев брата, в ужасе говорит ему: долго ли ты стучался и не видел ли чего? Тот сказал: нет. И успокоился старец».
Но не только скрывают свои дела святые угодники, но еще и принимают на себя поношения, как заслуженные и, если кто обвиняет их, то не оправдываются. О таких непонятных уму житейского человека поступках существует много свидетельств.
Последними особенно богаты жизнеописания святых из юродивых. Они поистине были велики в своих подвигах, скрывая их под личиной юродства при стремлении стать ниже всех и свою духовную высоту скрыть за поношениями и бесчестиями от мира.
Поэтому одним из средств к приобретению смирения является знакомство с великими святыми. Изучение их жизни и меры их подвига не может не смирить нас, показав нам наглядно нашу собственную духовную нищету. Поэтому духовное чтение есть одно из средств развития в нас смирения - основы добродетелей.
Одна праведница советовала еще так: «Просись (в молитве) к Богу лишь на черную работу, а Бог уж распорядится».
Поэтому, пособиями к приобретению смирения является, по указанию прп. Исаака Сириянина: «охотно принимать на себя дела самые последние и уничижающие, не быть непослушным, сохранять молчание, не любить ходить в собрания, желать оставаться неизвестным и ни во что не избираемым, не удерживать никакой вещи в полном собственном распоряжении, ненавидеть беседу с многими лицами… не быть таким человеком, которого руки были бы на всех, а на котором были бы руки всех».
О. Александр Ельчанинов дает и такие советы: «Самое радикальное средство от гордости - быть в послушании (родителям, друзьям, отцу духовному). Принуждать себя выслушивать и быть внимательным к чужому мнению. Не торопиться верить в истинность открытых тобою мыслей. Не умеющим видеть свои грехи рекомендуется обращать внимание - какие грехи видят в них близкие люди, в чем упрекают. Почти всегда это будет верное указание на наши действительные недостатки».
Не будем же нерадивы и мы в старании получить благодать смирения. Оно необходимо нам прежде всего. Путь к нему не легок при обычном наличии в нас гордости и тщеславия.
Для получения дара смирения, необходимо, как говорилось уже выше, прежде всего терпеливое несение укоризны и обличений, и что еще лучше - перенесение досаждений, поношений, насмешек, брани. Тех людей, кто так относится к нам, будем считать нашими благодетелями, и, подражая св. Андрею юродивому, будем молиться за них, чтобы Господь не вменил им в грех поношений и досаждений нам; ведь через последнее будет очищаться и наша душа от ржавчины на ней - гордости и тщеславия.
Как пишет прп. Петр Дамаскин: «В смиренномудрии, когда кто бывает оскорблен, порицает и обвиняет только себя самого, а не другого кого-либо, и поэтому терпит».
Вместе с тем, надо помнить, что, как говорит прп. Иоанн Лествичник, «отвергающий обличение обнаруживает страсть гордости».
Идя этим «узким» путем, вслед за Христом, мы можем надеяться получить одну из самых драгоценных жемчужин ожерелья добродетелей - красот души, - благодать святого смирения. А со смирением в сердце наше войдет и Дух Святой со всеми плодами Своего пребывания - любовью, радостью, миром (Гал. 5:22) , и всеми другими добродетелями.
Из книги «Современная практика православного благочестия»
Смирение – это то великое, что незаметно для окружающих, происходит в сердце человека. О смирении и о том, какой он, смиренный человек, в современном мире?
Смирение. Смиренный человек – кто он?
– Владыка, сегодня нам хотелось бы поговорить о смирении и о том, какой он, смиренный человек, в современном мире?
– На первый взгляд может показаться, что смиряться – значит проявлять слабость, а на самом деле смирение – это то, что позволяет человеку адекватно оценить свое место в мире: и по отношению к Богу, и по отношению к ближним. Смирение – это то великое, что без лишних эффектов, порой незаметно для окружающих, происходит в сердце человека. Противоположностью смирения является гордыня: неумеренное и даже незаконное (в богословском смысле слова) превозношение одного человека над другим, которое может даже доходить до соперничества с Богом. Гордыня – это уже законченный, сформировавшийся тип поведения человека, страсть, которая овладевает им. Смирение и гордыня – это два полюса меры, которой человек измеряет себя и свою жизнь, причем мера эта определяется состоянием его души.
Например, певец обладает хорошим голосом, понятно, что его голос – это дар Божий. И если человек смиренномудрен (то есть мыслит о себе со смирением, есть такой богословский термин), то он понимает, кто наделил его этим даром, он благодарит Господа за него. Такой человек правдив, потому что он не исказил реального состояния вещей, и он адекватно воспринимает происходящее. Другая ситуация: такой же певец считает, что его голос – это то, что выделяет его из окружающих, он воспринимает этот дар Божий как свою заслугу, как то, что делает его исключительным. И если в нем нет смиренномудрия, то он будет смотреть на всех свысока, выстраивать отношения соответствующим образом, и в конце концов такое искаженное восприятие своего места в этом мире приводит к тому, что человек фактически ставит себя выше Бога. Так начинается то, что мы называем греховным путем, потому что гордыня требует постоянного подтверждения его исключительности, а это подтверждение он находит в покорении кого-то, в том, что начинает совершать греховные поступки, прикрываясь этой исключительностью.
– В Новом Завете не единожды повторяется мысль о том, что «Бог гордым противится, а смиренным дает благодать» (1 Пет. 5. 5), то есть, если человек начинает что-то совершать из гордыни, то у него ничего не получается. Это действительно так?
– Конечно. Библейский пример того – Вавилонская башня, когда люди решили: «…построим себе город и башню высотою до небес, и сделаем себе имя…» (Быт. 11. 4). Дело не в высоте башни, это не важно, вопрос в мотивации – люди захотели построить башню до Небес во имя свое, а это уже не просто человеческая заносчивость, это гордыня. По слову Бога, которое изрек Его пророк Иеремия, Вавилон «восстал против Господа». И что происходит дальше? Как сказано: «И сошел Господь посмотреть город и башню, которую строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они оттого, что задумали делать» (Быт. 11. 5–6). И тогда Бог наказывает людей, но обратите внимание, наказание носит воспитательный характер: «И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город [и башню]. Посему дано ему имя: Вавилон (т. е. смешение. – М.Г. ), ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их по всей земле» (Быт. 11. 8–9). Это было стремление остановить людей, вторгающихся в удел Божий. И тут важно понять, что наказание – «смешение языков и рассеяние людей» – было охранительным по отношению к людям, ведь Господь видел, что «они не отстанут от того, что задумали», и Он остановил их на греховном пути. Помните, мы писали о том, что еще в раю у человека была попытка встать на место Бога, стать «как боги, знающие добро и зло». Когда человек стремится к своему первообразу, когда он стремится к «обожению» – это одно, но когда он, не соизмеряя того, что он творение, делает себя центром всего – это другое. Он сам, а не Бог, становится мерилом всех вещей, центром вселенной и одновременно началом всего. Этот грех называют любоначалием. И такая потеря своей соизмеримости в этом мире приводит к трагическим последствиям прежде всего для самого человека.
– В чем это проявляется?
– Происходит его разрушение, и начинается оно с того, что человек перестает видеть в себе гордыню как грех. Горделивый человек «несет только себя», он видит только свой ум, свой талант, свои достоинства, он не замечает никого вокруг, он делает себя мерилом всего – происходит полная дезориентация. И на этом греховном пути он все дальше и дальше удаляется от Творца, он соответствующим образом простраивает свои отношения и с окружающим миром: природой, людьми, и такие отношения рикошетом возвращаются к нему.
В 1947 году создатель первой атомной бомбы Якоб Оппенгеймер сказал: «Физики познали грех, и это знание они уже не смогут утратить», и неожиданно для всех отказался от разработки водородной бомбы. Историки науки могут выдвигать различные версии мотива этого поступка Оппенгеймера, но как минимум библейские корни его знаменитого высказывания очевидны. Я думаю, он почувствовал, что люди вторглись в удел Божий, и это не останется для человечества безнаказанным.
– Может быть, любая наука – это нарушение Божественного замысла и само дерзновение познать что-то и что-то создать (то есть стать творцом) греховно?
– Совершенно не так. В литургической молитве, читаемой во время Литургии верных, мы просим Господа: «И сподоби нас, Владыко, со дерзновением , неосужденно смети призывати Тебя, Небесного Бога Отца…» То есть мы просим у Господа дерзновения, и это дерзновение нужно человеку, если мы хотим что-то преодолеть, познать, создать. Дерзновение и гордыня – разные вещи. При чем тут гордыня, если у человека талант, данный ему Богом, и он не может с ним справиться? Он просто должен дать ему выход: написать книгу, снять фильм, это все касается и науки. Другое дело, что в науке, в приоткрывании тайн мироздания, всегда еще острее встает вопрос нравственного выбора, вопрос добра и зла. А в самом дерзновении нет ничего греховного, гордыня проявляется в том, как и ради чего это дерзновение.
– Или мы дерзаем, чтобы построить что-то «до небес и во имя свое»…
– …или же мы дерзаем «по воле Божьей». Вот тут точка проявления гордыни. А вообще гордыня – это очень не простой грех. Нам ведь кажется, что признаки ее – это высокомерие, заносчивость, нетерпимость, тщеславие и т. д. Но есть, например, такая очень тонкая разновидность гордыни, как прелесть. Человек прельщен собой, прельщение – это такой самообман, духовная болезнь, что ее очень трудно обнаружить. Это состояние, когда человек потерял меру, но это случилось не в результате какого-то его греховного действия, а из-за непомерного усердия в духовных делах, когда он никем духовно не наблюдался. Например, человек вдруг поверил в свою безгрешность: действительно, он не курит, не пьет, не блудит, соблюдает все посты и с формальной точки зрения чист. Но вот эти действия (не курит, не пьет, постится) обнаруживают в нем скрытую гордыню, он начинает чувствовать себя мерилом всех и вся. Это очень тонкое искушение: в человека вкрадывается мысль, что он все может, что он уже праведен, да что там, почти свят! Что ему другие! Это, повторюсь, достаточно тонкое искушение свойственно людям, уже достигшим каких-то высот.
Смирение и искушения
– Владыка, а почему говорят, что чем выше человек духовно поднимается, тем сильнее искушения?
– А что сделал сатана? Есть мир, сотворенный Богом, и сатана создал зеркальный мир, ведущий вниз. И если Господь призывает нас идти вверх и мы идем, то надо помнить, что чем выше мы взбираемся, духовно совершенствуясь и восходя к высотам Духа, тем круче бездна, которая под нами разверзается. Поэтому чем выше человек взошел, тем глубже пропасть, в которую он может упасть. Это объективно существующая закономерность духовного мира, но ведь это не значит, что надо, испугавшись искушений, стоять на месте или колебаться вокруг нуля. Просто человек, вступивший на духовный путь, должен понимать, что это особый мир и чем дальше ты идешь, тем тоньше могут быть искушения. И если ты начал духовное движение, то в первую очередь надо себе сказать: «Я не исключение, мой приход в храм сам по себе – это еще не какой-то подарок Богу», надо суметь правильно расставить акценты. Потому что у людей, делающих первые шаги в вере, особенно у тех, кто занимается интеллектуальным трудом, сразу возникает чувство, что они одарили Бога своим обращением к Нему – это первая стадия искушения. А по мере познания основ человек начинает активно учить других, он надевает одежды праведника, не понимая, что можно, к примеру, соблюдать все посты, но быть при этом совершенно нетерпимым к ближнему. Причем внешне это не обязательно будет выражаться в бурных действиях – осуждении, поучении и т. д. Внешне он может выглядеть и смиренным, он смиренно удалится в свою келью с мыслью о том, «да что ему другие, он уже небожитель».
навредить.
– То есть, научившись поститься, человек не научился любви, состраданию, милосердию?
– Да, и все это происходит от духовного беспризорства, а сам в себе увидеть гордыню человек не может, и она же мешает ему покаяться.
– Значит, внешнее смирение обманчиво?
– Конечно. Смирение, как и гордыня, – это категории внутреннего мира человека, которые могут давать различные внешние проявления, связанные с темпераментом, характером, воспитанием. Для того чтобы быть смиренным, совершенно не обязательно ходить с постным видом, потупив очи долу. Человек может быть смиренным, несмотря на порывистый характер. Рассказывают, что когда Серафиму Саровскому говорили: «Батюшка, какой же вы смиренный, с какой любовью вы обращаетесь ко всем…», то он отвечал: «Да какой же я смиренный, вон тот солдат, который встречает приходящих в монастырь, вот он смиренный». «Да как же это? – удивлялись люди. – Этот солдат буквально набрасывается на всех». Но дело в том, что этот солдат в силу контузии, ранений, болезней, может быть, и был раздражителен или невоздержан, но в том, как он сам страдал от этого, как он каялся и как он пытался держаться, было величие его смирения.
– Владыка, а перед кем мы смиряемся?
– Перед Богом. Потому что если смиряться перед человеком, то как мы найдем ту грань между смирением и человекоугодничеством, которое, как известно, является грехом? А если затронуто человеческое достоинство, если происходит посягательство на личность, как тут не противостоять? Смиряемся мы перед Богом, перед Его волей, но каждый раз Его воля бывает нам явлена в конкретных обстоятельствах, поэтому и наше смирение, оно, если можно так выразиться, конкретно. Поэтому я всегда против жестких обобщений: вот так будет смиренно, а так нет… Нет общего рецепта «как». А если и есть, то он будет звучать не так, как мы ожидаем: «Человек должен правильно соизмерять себя по отношению к Творцу и к окружающим (то есть иметь меру), искать волю Божью о себе, понимая, что он сам может быть соработником Богу, неся свет и добро в этот совсем не идеальный мир». Смирение ведь не означает, что ты не боец, смирение – это способность остановить зло, но по-другому. Сделать это не привычным способом, когда человек отвечает на зло, пусть даже и защищаясь. Ведь в этом случае, строго говоря, ты его не останавливаешь, ты его передаешь дальше, и оно, уже умноженное, может к тебе вернуться. А можно поступить по-другому: зло ополчилось на тебя, но ты прекратил его развитие тем, что принял его в себя и погасил.
– То есть тебя обидели, а ты не ответил, но не в том смысле, что промолчал и затаил обиду в себе, а в том, что простил, понял, оправдал.
– Да. При этом не значит, что смиренный человек незащищен. «Смиренный» говорят и про воинов, и про бойцов – это духовное качество, ведь личность не растворяется, мы все разные.
То есть мы имеем дело с двумя системами мер. Одна – гордыня – объявляет себя мерилом всех вещей, она может проявляться различно, но суть будет одна: я центр всего, я достиг чего-то и потому имею право на исключительность. Другая система мер – это смирение. В богословии говорят о смиренномудрии и смиреннодействии. Это такая мера отношения к Богу и человеку, которую можно еще назвать мерой благодарения, когда человек благодарен Богу и за то, что Он дал ему талант, способности, и за то, что Он вовремя послал ему людей и у него что-то получилось, и за то, что он жив, здоров и может благодарить. И вот если мы сможем достичь таких уровней в отношениях к Богу, то мы станем смиренными; мы все будем воспринимать «с миром внутри себя», в душе.
– Значит, смирение, когда ты не ропщешь над тем, что с тобой происходит?
– Может, ты и ропщешь в силу своего характера, но все равно принимаешь волю Божью. Знаете, это как в Евангельской притче, рассказанной Иисусом: «У одного человека было два сына; и он, подойдя к первому, сказал: сын! пойди сегодня работай в винограднике моем . Но он сказал в ответ: не хочу, а после, раскаявшись, пошел. И подойдя к другому, он сказал то же. Этот сказал в ответ: иду, государь, и не пошел. Который из двух, – спрашивает потом Иисус, – исполнил волю отца?» (Мф. 21. 28–31).
Путаница бывает из-за того, что люди, заблуждаясь, считают смирением уход от проблем, а значит, слабость. Но смирение – это сила. Какая внутренняя сила должна быть для того, чтобы среди множества голосов, зовущих нас, услышать голос Христа, принять Его волю и явить ее, соединив волю Божью со своей.
– Значит, вопреки расхожему мнению, смирение заключается не в том, что ты опустил руки перед обстоятельствами, не утверждаешься на рабочем месте и т. д.
– Знаете, суть в том, что если человек не утверждается на камне, который есть Христос, то любое другое его утверждение ничего не стоит – все равно разрушишься.
Как научиться смирению
– Владыка, есть такое выражение: «работа смиряет», наверное, смиряет усталость, болезни, понимание своей немощи. А что еще? И вообще, как научиться смирению?
– У несмиренного человека понимание своей слабости может привести к агрессии и в конце концов к разрушению личности, а у смиренного – нет. Стать смиренным – это прежде всего победить в себе гордыню и лень духовную. Ведь почему гордыня – это грех? Потому что это то, что отделяет человека от Бога, это камень преткновения между человеком и Богом. Но если человек сделал шаг к Богу, покаялся, то он уже сумел преодолеть гордыню, а дальше идет та духовная брань, о которой мы уже писали.
– Владыка, по словам Ефрема Сирина, «если грешник приобретает смирение, то он сделается праведником». Почему смирение имеет такую силу перечеркнуть все?
– Да потому что быть смиренным – это прежде всего быть победителем. Победить в себе гордыню. А потом ведь смирение и в том, что мы понимаем, что без Божьей помощи нам свои грехи не преодолеть. Вспомните, как мы молимся: «Господи, даруй мне зрети мои прегрешения».
Нельзя думать, что какие-то духовные упражнения сразу помогут нам приобрести смирение. Многие научились ему через подражание духовным отцам, людям, которые духовно выстояли в этом мире. Бывает, что болезни, жизненные обстоятельства научают нас. Апостол Павел сказал: «И чтобы я не превозносился… дано мне жало в плоть». И дальше: «…ангел сатаны удручает меня, чтобы я не превозносился. Трижды молил я Господа о том, чтобы удалил его от меня. Но Господь сказал мне: «довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи» (2 Кор. 12. 7–9).
У нас в Старом Осколе есть старец Алексей, люди называют его просто: Алеша из Старого Оскола. Это физически очень больной, немощный человек, он даже не разговаривает, и если ему надо ответить на вопрос, то он просто водит пальцем по таблице с буквами, и получаются слова. Или он водит пальцем по буквам, и получаются стихи. И что бы ни происходило вокруг, с ним, в любых ситуациях, он всегда удивительно светел, в нем столько любви и тепла к людям. Для меня этот Алеша из Старого Оскола и есть воплощение смирения.
А. А. Голенищев-Кутузов
В годину смут, унынья и разврата
Не осуждай заблудшагося брата;
Но, ополчась молитвой и крестом,
Пред гордостью – свою смиряй гордыню,
Пред злобою – любви познай святыню
И духа тьмы казни в себе самом.
Не говори: «Я капля в этом море!
Моя печаль безсильна в общем горе,
Моя любовь безследно пропадет…»
Смирись душой – и мощь свою постигнешь:
Поверь любви – и горы ты подвигнешь;
И укротишь пучину бурных вод!
Вопль к Богоматери
О чем молить Тебя, чего просить у Тебя? Ты ведь все видишь, знаешь Сама, посмотри мне в душу и дай ей то, что ей нужно. Ты, все претерпевшая, все премогшая, – все поймешь. Ты, повившая младенца в яслях и принявшая Его Своими руками со Креста, Ты одна знаешь всю высоту радости, весь гнет горя. Ты, получившая в усыновление весь род человеческий, взгляни и на меня с материнской заботой. Из тенет греха приведи меня к Своему Сыну. Я вижу слезу, оросившую Твой лик. Это надо мной Ты пролила ее и пусть смоет она следы моих прегрешений. Вот я пришел, я стою, я жду Твоего отклика, о Богоматерь, о, Всепетая, о, Владычице! Ничего не прошу, только стою пред Тобой. Только сердце мое, бедное человеческое сердце, изнемогшее в тоске по правде, бросаю к Пречистым ногам Твоим, Владычице! Дай всем, кто зовет Тебя, достигнуть Тобою вечного дня и лицем к лицу поклониться Тебе.
А. А. Коринфский
Кто духом нищ – блажен… Но, Боже,
Ты – мыслью дух мой окрылил,
Ты – дал постигнуть: чтó дороже,
Чтó выше тленных наших сил!..
Ты дал мечте моей свободу
И дар прозрения – уму,
Проникновение в природу
Послал незнанью моему…
О, повели ниспасть оковам
Обуревающих страстей!
Одень смирения покровом
Всю наготу души моей!..
Добрый день, дорогие посетители православного сайта «Семья и Вера»!
В чем заключается настоящее смирение и как его обрести в нашей повседневной жизни, в чем оно должно проявляться? «Научитесь от Меня, ибо я кроток и смирен сердцем» — сказал Господь, но, тем не менее, когда увидел менял в храме, взял кнут и прогнал их. Значит, кротость и смирение сердца не означают безропотность и не возбраняют решительных действий? Пишут: «Смиренный человек не творит своей воли, всегда творит Божию волю. Он смиряется перед другими людьми, потому что это образы Божии, и мы должны перед ними смириться». Но можно ли, например, смириться перед сектантами, которые стараются завлечь людей в свои сети? Или, чисто житейский случай — надо ли смиряться перед продавщицей, пытающейся продать испорченный товар? Как понять, где божий промысел, а где нет? Пишут: «Сердце смиренного человека уже молчит пред Богом, оно считает себя недостойным просить чего-то», Получается, нельзя просить у Господа милости? Но мы же просим её в молитвах. «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдёте; стучите, и отворят вам»?
Отвечает архимандрит Рафаил:
«Смирение — это состояние человеческого сердца, которое признает достоинство других и видит свои недостатки.
Смирение открывается нам, как глубокий мир и покой души, но описать его человеческим словом трудно – надо самому испытать, чтобы иметь о нем представление.
Смирение это — кротость, соединенное с мужеством, и смирением отличались многие прославленные воины.
Смирение не препятствует борьбе со злом и грехом; это мир – как действие благодати в сердце, а не примирение – как замазывание противоречий. Легче понять гордость, чем смирение, поэтому свойства, противоположные гордости, содержатся в смирении.
Гордость бывает двух видов: перед Богом и перед людьми. И смирение бывает двух видов:
1. Перед Богом. Когда человек знает, что ничего не может совершить без помощи Божией, и все доброе, что он когда-либо сделал, относит содействию благодати.
2. Смирение перед людьми. Это не внешние манеры, ни поклоны, и не бесконечные повторения: «простите», а желание во всех ситуациях оправдать другого человека и обвинить себя, поэтому смирение — это постоянная внутренняя готовность к жертве.
Насчет молитвы. Сердце человека молчит перед Богом в двух случаях: когда человек забыл о Боге, и когда благодать снизошла в его сердце; он не молится словами, а переживает благодати.
В Библии написано: «Воля Моя – ваше спасение» (или приблизительно так), поэтому всегда надо просить у Бога милости и помощи в деле спасения.
Что же касается конкретных жизненных ситуаций, то такие молитвы следует заканчивать словами: «Да будет воля Твоя», поскольку мы не знаем точно, какой выбор лучше для нас.
Итак, молитва о спасении души, о помощи в борьбе с грехом, – это безусловная молитва, где нет исключений. А молитва о совершении земных дел или земном благополучии, в некотором смысле, условна, и должна учитывать нашу ограниченность, которая не знает будущего.
Некоторые не получают просимое потому, что этот дар был бы для них неполезен, или преждевременен. То, что кажется противоречием, в отвлеченном, абстрактном мышлении, на самом деле, в молитве, становится простым и ясным. Человек должен иметь определенный опыт в молитве, чтобы спрашивать о молитве и правильно воспринимать ответ. Помоги вам Господи».
Обсуждение: 9 комментариев
Евангелие нам красноречиво показывает жизнь Иисуса Христа, апостолов, окружающего народа, и фарисеев с садукеями и прочими учителями.
Иисус Христос, не смотря на свое Божество, был смиренен и учил смеренному духу своих учеников и весь народ.
Гордые фарисеи, которые жили только земной жизнью и думали только о своем возвеличивании, они не поняли всей великой мудрости и правдивости учения Христа. Действительно, они впали в большой азарт, преследуя только земные цели.
Да, только смиренное сердце может вместить в себя истину христианского учения.Ответить
Знаете ли, Михаил — не только лишь истину христианскую, но и в науке, в познании, изобретательстве, в войне даже — тоже так же. Как бы ни был охвачен горячкой вдруг пришедшего откровения, если не остудишься, не приведёшь себя в состояние, не более самодовольное, чем перед этим (то есть не задавишь себя СМИРЕНИЕМ), то непременно «напашешь», отклонившись от истинного, нередко даже более, чем если бы тебя вообще не осенило. Отчасти и поэтому часто говорят ретивым «Не горячись!». Верно, Истина любит ретивых, но способных, привлекая Высшее, эффективно управлять азартом. Здесь, несомненно, нужна неоднократная тренировка.
Ответить
Конечно, смирение не означает какую-либо пассивность. Смирение должно быть в сердце. А в поступках смиренный человек, который защищает свое Отечество, должен быть активным и отважным. Также и с теми, кто защищает истину. Одним смирением её не защитишь. Господь хоть и был смиренным, но когда выгонял продающих и покупающих из храма, он был в праведном гневе. К каждой отдельной ситуации нужен особый подход. А в сердце должен жить смиренный дух. Общий такой фон жизни христианина.
Ответить
Защиты только ли Отечества требует ретивость, доходящая до гнева и жесткости, глухоты к другим? -Когда мы встречаемся с калечением душ, умов, здоровья наших людей, наших детей, когда мы видим поругание того, на чём, собственно, и держится всё человеческое на Земле — разве можем мы быть хладнокровными, безразличными, лишь «уповающими»?!
Нет — не давать отпора здесь — значит СОУЧАСТВОВАТЬ! И СМИРЕНИЕ здесь — в исполнении той Высокой Целительной Воли, которая идёт вразрез с губительной волею заблудших и осатанелых. И крушить здесь как следует — это и быть ИСТИННО СМИРЕННЫМ — пред Господом (а не пред уродами и их прихвостнями).
Итак — главный вопрос: СМИРЕНИЕ — пред кем и чем? Не поставив этого вопроса, не ответивши на него, чаще всего скатываются к смирению пред собой-любименьким (хоть и знает человек при этом, что гадость делает, но смирился с этим ради СЕБЯ, да ещё и сиюминутного…)Ответить
В данной публикации затрагивался вопрос частного характера. Смирение человека перед его какой-либо ситуацией, в коей затрагиваются лишь его собственные интересы. То есть, в данном случае, смирение действует как некое орудие против своего собственного эгоизма. Например, хочется что-то себе заполучить, и это «что-то» также хочет другой человек. Тут просматриваются два варианта дальнейшего развития, либо урвать себе, либо уступить — смирившись.
Быть может пример и не слишком точный, не слишком удачный, но по этой схеме живут многие и многие люди. Большинство людей. Главное — получить свое, урвать себе, а не подумать о другом, и не смириться перед ситуацией.
Эта тема довольно глубокая и крайне многогранная.
Главная же суть смирения заключается в том, что бы человек пресекал свое эго, свои выгоды, которые ведут не ко спасению души, а к губительству оной.Ответить
Соединяя всё, что говорилось о смирении, включая саму статью, напрашивается вывод, что смирение не есть ни цель, ни универсальное средство. Целью ВСЕГДА является единение со Святым Духом, Духом Истины, со Господом — во всех делах, на всём пути. Смирение же есть лишь хорошее СРЕДСТВО гашения в себе мирских, в т.ч. греховных влияний. Но оно и не всеобще и не единственно, особенно когда явно сталкиваются мелкое, личное, сиюминутное с Высоким, с Долгом, Призванием. Тут ДОЛЖНЫ действовать и другие средства.
Потому и не случайно, что даже Спаситель не раз отставлял смирение и прибегал к иным средствам… И не только Спаситель. И поделом!Смирение ни в коем случае не является конечной целью. Это верно.
Можно и ошибиться, излишне смиряясь в той ситуации, где нужно постоять за веру, за Отечество, за други своя.
Умудри нас Господи!
Забыл ещё один очень важный момент по поводу смирения. Есть простое и такое верное высказывание преподобного Макария Оптинского: «смиренным открываются таинства». Действительно, только если человек не оглушён, не ослеплён азартом — только тогда он и сможет понять, усвоить глубины истины и подметить проявления её на своём жизненном пути, не заблуждаясь в этом.
Но поэтому для пользы смирения человеку нужно решить важную свою проблему — как быть твёрдым и энергичным на своём пути жизни и в то же время не впадать в азарт, не оглушаться, не сатанеть.
В народе опасность такого оглушения давно осмыслена. Об этом, например, говорит ходовое выражение «злоба дня». Здесь явно подчёркивается, что насущное, затмевая всё остальное, есть то же самое, что и злоба. А она-то уж, ой, как известна в своей пагубности и сопричастности губителю…
Ответить
В наши времена, когда так много среди нас разных национальностей, уместно напомнить, что смирение как один из важнейших принципов, присуще и иным конфессиям. Например, само даже слово «Ислам» означает «смирение», «покорность» — перед чем, перед кем? — перед тем, что связано с волею их Божества — Аллаха. А вот в чём и когда конкретно проявляется эта воля, тут как и везде и у всех, нет единых взглядов, а, соответственно, и поступков, дел.
Ответить