Как следует из документов, энциклопедий и монографий, полное имя Екатерины Первой до принятия Православия было Марта Самуиловна Скавронская. Много ли Вы, высокочтимый читатель, знаете литовцев, латышей, эстонцев и белорусов, имя которого Самуил? Уверен, что ни одного. И в истории этих стран таковых не было. Зато Самуилами очень часто называли евреев. Так же как Хаимами и Абрамами. Ну а само имя Марта (в еврейском оригинале Марфа на иврите, в переводе означающее «хозяйка», «госпожа») — имя, упоминаемое в Евангелиях: в доме сестер Марии и Марфы останавливался Иисус, и потому имя Марфа (буква «ф» в немецком перешла в «т», а в русском осталась) попало в святцы.
Но в таком случае спрашивается: зачем было переименовывать Марту при «перекрещивании» в православие из лютеранства? Оставили бы за царицей прекрасное русское имя Марфа, данное при рождении, и дело с концом. Тем более что словосочетание «Императрица Марфа Первая», бесспорно, услаждало бы русское ухо и было бы «царю антихристу» на руку! Ответ: потому и имя и отчество заменили, что от своего отца Самуила Императрица Российская не отреклась! Прекрасно помня родителей (вопреки вошедшей в учебники выдумке, что супруга Петра Великого не помнила ни мать, ни отца). Не просто помнила, а чтила и уважала! Ну а императрица Марфа Самуиловна Романова в самом деле звучало бы раздражающе. Не для Петра — потому и Велик Петр, что перевернуть мог всё, если бы захотел. Раздражающе для образованных и необразованных классов России. Включая и современные: не Петру Великому — нам. Изменение отчества Первой Русской Императрицы с Самуиловны на Алексеевну было первым в русской истории прецедентом присвоения нового отчества. Противоречащим не только русской традиции, но и основополагающим принципам христианства.
В эпоху местничества царь мог жаловать всем чем угодно за исключением отчества — и, стало быть, изменения родословной. Даже Господь не может менять прошлое! А тут вдруг впервые в Государстве Российском, в нарушение всех русских традиций происходит замена отчества. И не кому нибудь, а Государыне! Причем с благословения Церкви (послушной, разумеется, Государю). Это не какое нибудь маленькое нарушение, которое исправляется покаянием и за которое налагается эпитимья — это нарушение одного из Освовополагающих Принципов! Зачем это было сделано (а дальше по прецеденту так и пошло)? Ответ может быть только один: для того, чтобы отчество «Самуиловна» исчезло. Не сделай этого церковь, было бы еще «хуже». Отчество «Самуиловна» слишком явно обнаруживало еврейские корни жены царя. И уж во всяком случае, ставило очень неприятный вопрос. На который приходилось бы отвечать раз за разом. Включая и наше с Вами достославное время.
Перед коронацией новой Императрицы повелением Императора для изучения ее происхождения (!!) была создана комиссия во главе с Репниным. И о чудо! несмотря на продолжительные «усилия», не удалось установить не только кто родители коронуемой, но даже из какой страны царица родом. И это при том, что Императрица была вовсе не слабоумной, как с неопровержимостью следует из того, что откуда родом «не помнит». А тут - словно память отшибло! И разум!! То ли она из Лифляндии, то ли наоборот из Эстонии. Позднее появилась еще одна, совершенно иная гипотеза о происхождении Екатерины Первой. А именно: что Марта Скавронская родом из Белорусии и ее отец работал в доме Казимира Сапеги, в Минске (рода, члены которого в Речи Посполитой бывали и канцлерами), а уже оттуда переехал Лифляндию. А сама царица Российского Государства - в здравии, памяти и ясном уме - не помнит откуда родом. Такая вот амнезия у во всем прочем абсолютно здоровой женщины при ответе на самый элементарный вопрос: в какой стране родилась. Имя своего отца Самуила чтит, помнит и не отрекается от батюшки до-смерти, а где жили с точностью до страны — память отшибло начисто. А значит одновременно с этим — какой язык для нее родной. Ну просто не императрица, а какая то полоумная. Что с ней происходило до 12 лет начисто позабыла. Такое вот странное для во всем прочем абсолютно здоровой женщины «заболевание».
Ведь в дом пастора Глюка Марфу отдали не младенцем, а двенадцатилетней девушкой. Не сумасшествие ли — не Первой Императрицы России, а тех, кто ее биографию, скорректированную под Историю, составлял?! Не была ли создана Комиссия по изучению происхождения Государыни не с целью выяснения истины, а с целью скрыть истину (как в истории России бывало не раз)?? Ответ очевиден: ну разумеется, для того и создали Правительственную Комиссию, чтоб скрыть правду! Марфа Скавронская выросла в доме пастора Глюка, из которого ее и взял к себе сначала муж, потом Шереметьев. Так почему бы самого пастора, его жену, у которой в Мариенбурге работала Марфа и в доме которой росла, и детей пастора, говоривших по русски елико проживали в Москве, не спросить?
Читая учебники можно подумать, что пастор Глюк куда-то бесследно сгинул. Но это вранье. Пастор Глюк, попав под разграбление Мариенбурга после взятия крепости русскими войсками (о котором Фельдмаршал Шереметьев с гордостью докладывает Петру: «Послал я во все стороны пленить и жечь, не осталось целого ничего, все разорено и сожжено, и взяли твои ратные государевы люди в полон мужеска и женска пола и робят несколько тысяч, также и работных лошадей, а скота с 20000 или больше… и чего не могли поднять покололи и порубили») выжил, как и его воспитанница Марфа в числе «не порубленых», а взятых «в полон мужеска и женска пола и робят несколько тысяч, также и работных лошадей, а скота с 20000 или больше», но несколько по другому. Не переходя все выше и выше от Шереметьева к Меншикову, а от Меншикова к Государю, а вызвав к себе уважение как просветитель. Будучи перевезенным в Россию в качестве пленника, пастор основал в Москве первую в России гимназию. Став «птенцом гнезда Петрова», внесшим громадный вклад в образование россиян.
Ну и чем же, спрашивается, занималась комиссия, если допрашивала кого угодно, кроме находившихся в Москве домочадцев дома, в котором Марфа Самуиловна воспитывалась, и саму без пяти минут Государыню? И вот еще что подозрительно. Для выяснения происхождения Марфы Самуиловны, в Петербург были доставлены ее родственники, которым тотчас присвоили графские титулы. Однако сразу после представления Государю оба (Карл и Фридрих) приказом комиссии Репнина были выдворены из столицы в отдаленные части необъятной страны, потому как о происхождении Государыни цитирую «врут» конец цитаты. И что же они врали? Почему их вранье о происхождении Государыни засекретили? И почему, этих Графов, как только присвоили титулы и подарили дворцы, тотчас же и сослали куда подалее? Не декабристы ведь! Ответ очевиден: потому, что им были известны тайны происхождения Государыни, разглашению не подлежавшие. Ну а какие тайны могли разглашению не подлежать, если официальная версия «опускает» Государыню так низко, что, казалось бы, ниже некуда? Ответ однозначен: потому что правда о происхождении Императрицы была еще неприемлемей, чем прачка и сирота!
На самом деле комиссия по расследованию происхождения императрицы все знала-прознала. И то, что сестры Екатерины были замужем за членами еврейской семьи Веселовских (от польского города Веселов, в котором в то время большая еврейская община была). И кто был матерью — кто отцом Государыни. И то, что над еврейскими родственниками Екатерины втайне от Государя хихикал весь Петербург. Из уст в уста по «новорожденной столице» передавалось, как Государю и Государыне в доме генерала-аншефа и обер-гофмаршала Дмитрия Андреевича Шепелева представили брата императрицы Карла Самуиловича. Государыня чуть со стыда не сгорела. А Петр, для которого деловые и профессиональные качества были важнее происхождения и вероисповедания, произнёс: «Нечего краснеть, я признаю его своим шурином, и если в нем окажется прок, сделаю из него человека».
Документально известно, что родные сестры матери Императрицы были замужем за Веселовскими, принадлежавшими к влиятельному еврейскому роду, один из членов которого Абрам Веселовский, дослужился до адьютанта Петра и был с Царём во время Полтавской Битвы (Белозозерская Н.А. Происхождение Екатерины Первой, Исторический Вестник. №1. 1902; В.Анохин Императрица Марта. 2009). Коль сестры царицы еврейки, еврейкой без сомнения была также и мать Марфы-Екатерины. А также — по рожденью — она сама, а как же иначе?!
Лишь комиссия, цель которой ликвидация документов а не их исследование, могла не «прознать», за кого вышла замуж третья сестра, тогда как о двух родных тетках царицы Марфы это известно. Императрица Марфа Самуиловна (переименованная в Екатерину Алексеевну при принятии православия) по рожденью была еврейкой. Это совершенно бесспорно.
История Марфы Скавронской, реальная а не выдуманная, воистину поражает. Причем в каждой отдельной точке ее бытия — словно над ней Ангел крыло простер. Девочку из еврейской семьи, родители которой то ли умерли от эпидемии, то ли семья под погром попала (если жила в Минске или на Украине запросто — да и в Польшу казаки захаживали с погромчиками: вспомним Тараса Бульбу) родственники привезли в Мариенбург, где она была отдана в дом пастора Глюка, самого просвещенного в городе человека. И приняла лютеранство. В семнадцать лет девушку выдали замуж за драгуна по имени Иоганн Крузе. Который на следующий же день после Первой Брачной Ночи (с такой женщиной!!) ушел со своим полком на войну с русскими и погиб (что ни эпизод жизни — то кадр для фильма). После взятия Мариенбурга, при котором русские войска сжигали, убивали и грабили, а жителей выстраивали для взятия в полон или преданию смерти, на красавицу обратил внимание решавший судьбу каждого офицер. Наподобие офицеров СС два с половиной века спустя в тех же краях: с той только разницей, что выстроенны были не только евреи, а люди всех вероисповеданий. После чего выведенная из строя обреченных на смерть или рабство красавица попадает к Шереметьеву, затем к Меншикову, а от него к Государю. Девушка была не только невероятно очаровательна и сексопильна. Она обладала даром целительства, и во время эпилептических припадков Петра прикосновением могла успокаивать и исцелять государя: редчайший дар! Во время многочисленных походов — ни в палатке, ни у костра, ни на полном скаку — никогда не покидала любимого Петеньку и от него не отставала ни в чем. Став солдатской любимицей и походно-полевой женушкой. А после смерти мужа избрана Императрицей как самая верная Петрову Делу Спутница и Соратница.
Почему же эту необыкновенную женщину, любимицу солдат, гвардии и простого народа, не жалует история Государства Российского? За что же ещё, кроме как за еврейское происхождение!
Ну а теперь обратимся к портретам государыни Екатерины Первой. Господа Проханов и Мокашов, националисты и люди без национальных пристрастий: вглядитесь ка в это лицо. В эти глаза. В эти губы. В этот нос (на официальных портретах спрямлявшийся, как только возможно — и все же). На кого похожа Российская Государыня: на прибалтийку (как учат выводы комиссии по определению ее происхождения)? На польку? На белоруску? Или на еврейку? Видели ли Вы прибалтиек, полек или же белорусок с такими формами? С таким пышными грудями? С таким носом, глазами и волосами? А среди евреек — типичнее не бывает. И это при том, что на официальных портретах лицо и тело изображаемого меняют так, чтобы оно а) выглядело как можно более Августейшим и б) соответствовало представлениям подданных о монархе. Знаете на кого похожи портреты Марфы Самуиловны Романовой больше всего? На Элину Авраамовну Быстрицкую. Лицо которой оказалось самым русским из русских, потому что режисер Герасимов именно ее, красавицу из красавиц кино и театра, выбрал, чтобы играть Аксинью в экранизации «Тихого Дона». Самую русскую из всех героинь Шолохова!
Символ русской женщины и воплощение идеала казачки (как о героине удостоенного Нобелевской Премии романа писали учебники) воплотился в еврейке! Еврейские красавицы, оказывается, могут быть символами русской красоты!! В созданные еврейкой Элиной Авраамовной русские образы влюблялся весь Советский Союз. Так же, как в чарующую красавицу и кавалерист-государыню Марфу влюбился Петр Великий. Обладавшую, помимо прочих достоинств, даром прикосновением облегчать страдания мучающегося в конвульсиях эпилепсии государя. Еврейку, которая, несмотря на чудовищное давление, отказл.ась предать память отца и не упоминать имя его Самуил в качестве своего отчества.
И это не является чем то из ряда вон выходящим. В многонациональном государстве и цивилизованном обществе это совершенно нормально. И сообщенье о том, что царица еврейка, должно звучать примерно так же нейтрально, как царица играет на фортепиано, или что царь женился на немке. Но так ли нейтрально звучит заголовок статьи, как в цивилизованном обществе и многонациональном государстве обязан и должен?
Резюмируем сказанное. Первая русская императрица Екатерина Первая была еврейкой. Императрица Елизавета, дочь Петра Алексеевича Романова и Марфы Самуиловны Скавронской, наполовину русская наполовину еврейка, была еврейкой по галахе, имея еврейкой мать. А поскольку Марфа Самуиловная является праматерью всех русских царей потомков Петра Великого, в каждом них русской крови столько же, сколько еврейской. В Павле Первом, правнуке Петра Первого и “Екатерины” Самуиловны, по одной восьмой (а немецкой не 7/8, как считается, а ¾, оставшихся от русской и еврейской «восьмушек»). В внуке Павла Александре Втором 1/32 русской и 1/32 еврейской крови. В внуке Александра Второго Николае Втором 1/128 русской и столько же 1/128 еврейской.
ПОСКОЛЬКУ ЖЕНЫ ВСЕХ АВГУСТЕЙШИХ ПОТОМКОВ ПЕТРА ВЕЛИКОГО БЫЛИ НЕМКАМИ, РУССКИХ И ЕВРЕЙСКИХ ГЕНОВ У ИМПЕРАТОРОВ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО ЕЛИЗАВЕТЫ, ПАВЛА, ПЕРВОГО И ВТОРОГО НИКОЛАЕВ И АЛЕКСАНДРОВ ПЕРВОГО, ВТОРОГО И ТРЕТЬЕГО БЫЛО ПОРОВНУ.
А если припомнить, что отчество Алексея Михайловича (на сына Петра, ставшего Великим Царем, в самом деле не похожего ни внешне, ни поведением) оспаривают серьезнейшие историки, приписывая отцовство человеку нерусского происхождения (не будем поминать его имя всуе), то получится, что еврейской крови в крови всех русских царей начиная с Петра Первого больше, чем русской. Осознание этого факта (казалось бы не более чем занятного и третьестепенного) граждан переименованной в Федерацию Сверхдержавы, мне кажется, немножечко ошарашит. И заставит погрузиться в задумчивость.
Исследователи, изучая документы, энциклопедии и монографии, выяснили, что на самом деле Екатерина Первая до того, как приняла Православие, была Мартой Самуиловной Скавронской. Само имя Марта в еврейском оригинале Марфа на иврите מרתה, в переводе означающее "хозяйка", "госпожа". Упоминание этого имени, равно как и Самуил, очень часто в Библии. Просто со временем буква "ф" трансформировалась в более частую для славянского языка букву "т", и никакого отношения имя Марта к весеннему месяцу не имеет, пишут исследователи.
Но при крещении в православие имя императрицы изменили, поскольку Марфа Самуиловна Романова звучало раздражающе. А вскоре российские а после и советские историки и вовсе вычеркнули еврейскую биографию первой российской императрицы.
Факт изменения отчества Первой Русской Императрицей с Самуиловны на Алексеевну было первым в истории России прецедентом, когда присваивалось чужое отчество. Ведь по русским традициям и согласно принципов российского православия царям позволялось почти все, за исключением смены отчества — поскольку это меняло родословную. Но первая российская императрица сменила отчество с благословения Церкви. Это было сделано для того, чтобы отчество "Самуиловна" исчезло и не обнаруживало еврейские корни жены царя.
Перед коронацией Екатерины повелением Императора для изучения ее происхождения была создана комиссия во главе с Репниным. Эта комиссия каким-то чудом не смогла установить не только, кто родители коронуемой, но даже из какой страны царица родом. То ли она из Лифляндии, то ли наоборот из Эстонии. Позже появилась еще гипотеза о происхождении Екатерины Первой. А именно: что Марта Скавронская родом из Белорусии и ее отец работал в доме Казимира Сапеги, в Минске (рода, члены которого в Речи Посполитой бывали и канцлерами), а уже оттуда переехал в Лифляндию.
Тем не менее, исследователям родов российских императоров удалось выяснить, что в дом пастора Глюка, где она воспитывалась, Марфу отдали не младенцем, а двенадцатилетней девушкой.
Для выяснения происхождения Марфы Самуиловны, в Петербург были доставлены ее родственники, которым тотчас присвоили графские титулы. Однако сразу после представления Государю оба (Карл и Фридрих) приказом комиссии Репнина были выдворены из столицы в отдаленные части необъятной страны, потому как о происхождении Государыни "врут". Но они не врали, а им были известны тайны происхождения Государыни, разглашению не подлежавшие.
На самом деле комиссия по расследованию происхождения императрицы все знала-прознала. И то, что сестры Екатерины были замужем за членами еврейской семьи Веселовских (от польского города Веселов, в котором в то время большая еврейская община была). И кто был матерью — кто отцом Государыни. И то, что над еврейскими родственниками Екатерины втайне от Государя хихикал весь Петербург. Из уст в уста по "новорожденной столице" передавалось, как Государю и Государыне в доме генерала-аншефа и обер-гофмаршала Дмитрия Андреевича Шепелева представили брата императрицы Карла Самуиловича. Государыня чуть со стыда не сгорела. А Петр, для которого деловые и профессиональные качества были важнее происхождения и вероисповедания, произнёс: "Нечего краснеть, я признаю его своим шурином, и если в нем окажется прок, сделаю из него человека".
История Марфы Скавронской, реальная а не выдуманная, воистину поражает. Причем в каждой отдельной точке ее бытия — словно над ней Ангел крыло простер. Девочку из еврейской семьи, родители которой то ли умерли от эпидемии, то ли семья под погром попала родственники привезли в Мариенбург, где она была отдана в дом пастора Глюка, самого просвещенного в городе человека. И приняла лютеранство. В семнадцать лет девушку выдали замуж за драгуна по имени Иоганн Крузе. Который на следующий же день после Первой Брачной Ночи ушел со своим полком на войну с русскими и погиб. После взятия Мариенбурга, при котором русские войска сжигали, убивали и грабили, а жителей выстраивали для взятия в полон или преданию смерти, на красавицу обратил внимание решавший судьбу каждого офицер. После чего выведенная из строя обреченных на смерть или рабство красавица попадает к Шереметьеву, затем к Меншикову, а от него к Государю.
А поскольку Марфа Самуиловная Скавронская является праматерью всех русских царей потомков Петра Великого, в каждом них русской крови столько же, сколько еврейской. В Павле Первом, правнуке Петра Первого и "Екатерины" Самуиловны, по одной восьмой (а немецкой не 7/8, как считается, а 3/4, оставшихся от русской и еврейской "восьмушек"). В внуке Павла Александре Втором 1/32 русской и 1/32 еврейской крови. В внуке Александра Второго Николае Втором 1/128 русской и столько же 1/128 еврейской.
Осознание этого факта граждан переименованной в Федерацию Сверхдержавы, мне кажется, немножечко ошарашит. И заставит погрузиться в задумчивость.
Петр I и Марта Скавронская
Несомненно, Петр I был и остается самым незаурядным и харизматичным монархом в истории государства Российского. Недаром его называют Великий. Великими были его заслуги в истории страны – именно он «прорубил окно в Европу», выиграл великие битвы и заложил прекрасный город, названный его именем, – Санкт-Петербург.
Портрет Петра I. Жан-Марк Натье
Царь-реформатор собственными руками строил корабли, ковал железо, да и судьбу свою он выковал и нашел сам. И, несмотря на злые, а временами и скабрезные сплетни за спиной, Петр сам выбрал женщину, с которой не просто сожительствовал, как многие современники, что было бы понятно многим, но возвел простую девушку, даже не имевшую дворянского звания, на престол Российской империи.
Марта Скавронская, будущая императрица Екатерина I, о жизни которой до появления в ней Петра мы знаем не так уж много, родилась на территории современной Эстонии. В те времена область называлась Ливония и входила в состав Швеции. Марта была сиротой, рано потерявшей родителей, и росла в семье тетки. В пятнадцать лет девушка поступила в услужение к пастору Эрнсту Глюку, а в семнадцать – вышла замуж.
Она сделала хорошую партию – ее мужем стал драгун Иоганн Краузе. Однако супружеское счастье длилось недолго: началась война, и при осаде крепости Мариенбург муж Марты попал без вести.
Жизнь бывшей служанки начала меняться с потрясающей быстротой. После взятия Мариенбурга русскими войсками ее заметил фельдмаршал Борис Петрович Шереметьев. Красивая девушка так приглянулась стареющему русскому князю, что тот, недолго думая, сделал ее своей любовницей. По законам военного времени в этом не было ничего удивительного – пленных частенько продавали, записывали в крепостные, но Марте в этом смысле повезло: ей присвоили вполне приличное имя «домоправительница», и в этом звании она и жила при Шереметьеве.
Через несколько месяцев черноглазый и чернобровый «военный трофей» был отнят у князя Шереметьева гораздо более сильным соперником – самим Александром Меньшиковым, любимцем и сподвижником Петра, всесильным фаворитом, которому Шереметьев не смог отказать. Так Марта перешла еще в одни руки и оказалась совсем близко к императору. Так близко, что встреча их неминуемо должна была состояться – рано или поздно.
Сердце Петра к тому времени было свободно, и не просто свободно. В нем зияла пустота, оставленная вырванным с кровью и мукой образом его первой многолетней любви – Анны Монс. Красавица из Немецкой слободы предпочла другого – саксонского посланника Кёнигсегга. Узнав об измене, Петр впал в настоящую ярость – Анна была для него больше чем любовница. Она олицетворяла собой все, что так нравилось царю в Европе: порядок и чистоту, аккуратность и просвещение. К тому же Анна была так хороша собой, что один из дипломатов, принятый при дворе, написал: «Она влюбляет в себя всех мужчин, сама того не желая!»
Петр приметил среди «дворовых девок» во дворце Меньшикова одну пригожую черноглазую красавицу. Марта теперь уже носила имя Катерина Алексеевна Михайлова, была крещена в православную веру и бойко, хотя и с акцентом, говорила по-русски.
Будущая русская царица обладала не только веселым нравом и приятной внешностью – было в ней что-то большее, чем просто хороший характер и красота. Говорят, что только она одна могла справиться с неконтролируемыми приступами ярости, частенько овладевавшими Петром. Катерина клала голову любимого себе на грудь и гладила его волосы. Петр, склонный к эпилептическим припадкам и сильным головным болям, изводившим его, успокаивался и засыпал как ребенок. А Катерина сидела неподвижно в течение двух-трех часов, боясь потревожить дорогого ей человека. После живительного сна Петр обычно просыпался здоровым, в ясном уме и прекрасном настроении.
Катерина стала не просто любовницей, как Анна Монс, у которой были и дворцы, и крепостные, и стоившие огромных денег драгоценности, пожалованные царем. Она не брала взяток за назначение на должности, как корыстолюбивая Анна, напротив – находясь вместе с возлюбленным в военном Прутском походе, Катерина сняла с себя все украшения, подаренные ей Петром, и передала их туркам, окружившим армию, в качестве выкупа. Этот шаг так тронул императора, что тот дал себе слово жениться на великодушной женщине.
Петр и Екатерина обвенчались 19 февраля 1712 года в церкви Исаакия Далматского в Петербурге. А в 1713-м Петр, не забывший так тронувшего его поступка тогда еще просто любовницы, учредил орден Святой Екатерины. Первым кавалером ордена стала, конечно же, она, любимая супруга, подруга и единомышленница царя. В 1724 году Екатерина была коронована и провозглашена императрицей.
Несомненно, венценосная пара питала друг к другу самые искренние чувства – но история Золушки не закончилась тем, что принц надел на ее ногу хрустальную туфельку и увез к себе во дворец. Именно после женитьбы обычно начинаются размолвки и трения между супругами. Не обошли они стороной Петра и Екатерину.
Петр, не отличавшийся разборчивостью, зато выделявшийся неуемным сексуальным аппетитом, за свою жизнь имел множество любовниц. Как правило, это были совсем простые женщины: дворовые девки, солдатки, жены матросов и ремесленников. Говорят, только незаконнорожденных детей царь имел около четырехсот! И после женитьбы на Екатерине Петр то и дело заводил связи на стороне. Екатерина также завела себе «милого дружка». Им стал родной брат Анны Монс – Виллим, который, как и сестра, отличался редкой красотой.
Муж всегда узнает о похождениях жены на стороне последним, не стал исключением из этого правила и Петр. Еще до коронации Екатерины в Тайный приказ попал донос о ее связи с Виллимом Монсом, но до царя он дошел лишь спустя полгода. К тому времени о неверности императрицы говорил уже весь двор, слухи расползались и по Петербургу, и по Москве.
По приказу Петра Монса схватили и заключили под стражу. Однако копаться в грязном белье царицы прилюдно Петр не стал: следствие продолжалось лишь несколько дней, и Виллима обвинили в… казнокрадстве! Нужно отдать должное этому человеку – на допросах, которые в то время непременно сопровождались жуткими пытками, о своей связи с императрицей он промолчал. Петр, по всей видимости, был благодарен ему за это, но помиловать любовника жены все же не счел возможным, да и не захотел.
Виллим Монс умер тяжелой смертью – его колесовали при большом стечении народа, а затем отрубили голову. На казнь Петр привез и жену, но, говорят, у царицы от зрелища и мускул не дрогнул… Вечером Екатерина была весела, пила и танцевала на обручении старшей дочери с немецким герцогом. Что ж – она видывала в своей жизни и не такое. Она прошла и через военные походы, и через осаду крепостей, и через смерть собственных детей… Из одиннадцати наследников короны, которых царица родила от Петра, остались живы лишь двое, Анна и Елизавета – будущая императрица Елизавета I.
Голову любовника жены Петр приказал заспиртовать в банке и принес Екатерине в спальню – в качестве назидания. Царица стерпела и это, но, говорят, с той поры супруги прекратили общение между собой. Вскоре царь умер – не потому ли, что его припадки теперь некому было предотвращать? Хотя официальная версия гласит, что государь скончался от последствий многолетнего сифилиса – болезни, чрезвычайно распространенной в те времена. На смертном одре супруги помирились, и Екатерина буквально держала мужа на руках до самой его кончины 28 января 1725 года.
Поскольку Петр не оставил завещания, престол наследовала Екатерина. Однако настоящей правительницы из нее не получилось: в отличие от талантливого мужа, который вникал буквально во все, новая императрица подписывала государственные бумаги не читая. Она была хорошей женой и любящей матерью, но управлять огромной страной не могла. К тому же Екатерина очень много пила – к вину пристрастил ее сам царь, любивший неуемное веселье и требовавший от придворных того же. Пьяная, растрепанная, бродила Екатерина по дворцу, который некогда слышал шаги ее любимого мужа…
Умерла императрица Екатерина I от воспаления легких в мае 1727 года, пережив свою большую любовь немногим более чем на два года. Ей было на тот момент всего сорок три…
Из книги Ледяной поход (Воспоминания 1918 года) автора Богаевский Африкан ПетровичГлава XI. Решение Корнилова атаковать Екатеринодар. Бои 29, 30 марта. Смерть полковника Неженцева. Последний военный совет в жизни Корнилова. Его смерть утром 31 марта Сравнительная легкость, с какой моей бригаде удалось разбить и отбросить большевиков, наступавших 27 марта
Из книги 100 великих военачальников автора Шишов Алексей ВасильевичПЁТР I ВЕЛИКИЙ (ПЁТР I АЛЕКСЕЕВИЧ РОМАНОВ) 1672-1725 Последний русский царь и первый российский император. Полководец, основатель русской регулярной армии и флота.Младший сын царя Алексея Михайловича от второго брака с Н.К. Нарышкиной получил домашнее образование. Особую роль
Из книги Великие романы автора Бурда Борис ОскаровичПЕТР РОМАНОВ И МАРТА СКАВРОНСКАЯ Бомбардир и портомоя Чуть ли не самое популярное название для массовой макулатуры – «Как выйти замуж за миллионера». Слова порой варьируются, смысл же не меняется. Огромное количество выпускниц средней школы, обдумывая дальнейшую
Из книги Трудные дороги автора Андреев Геннадий АндреевичПетр Твердохлеб В Управлении мы больше не нужны - нас перевели в другой изолятор, на лагпункт Пионерный. Тот самый лагпункт, который два года назад встал перед нами, как символ конца человеческой жизни в экспедиции. Экспедицию он давно доконал, - теперь он символ нашего
Из книги Как уходили кумиры. Последние дни и часы народных любимцев автора Раззаков ФедорГЛЕБОВ ПЕТР ГЛЕБОВ ПЕТР (актер театра, кино: «Тихий Дон» (1957), «Поднятая целина» (1960), «Балтийское небо» (1961), «Морской характер» (1971), «Пламя» (1974), «Емельян Пугачев» (1979), «Мужики!» (1982) и др.; скончался 17 апреля 2000 года на 86-м году жизни).В последние год-два жизни о Глебове снова
Из книги Морозные узоры: Стихотворения и письма автора Садовской Борис Александрович1. ПЕТР ПЕРВЫЙ Державный взмах двуглавого орла На Запад мчит, и Русь затрепетала. Кто твой отец, родная мать не знала, И родина тебя не приняла. Недаром кровь стрелецкая текла И к праведному небу вопияла; Какой Москва была, какою стала, Куда твоя рука нас привела? Дыша на
Из книги Памятное. Книга вторая автора Громыко Андрей АндреевичПетр I в Париже Хозяева-французы спросили:- Не хотели бы вы ознакомиться с тем, что оставил потомкам после своего визита в Париж Петр I? Я сказал:- Постараюсь, если смогу найти для этого время.С интересом я узнал и по рассказам хозяев, и после осмотра ряда
Из книги А. С. Тер-Оганян: Жизнь, Судьба и контемпорари-арт автора Немиров Мирослав МаратовичПетр I Решительно осуждаем А.С.Тер-Оганяном - за недостаток упорства.Ведь он же сначала - юг начал воевать, Азов, Таганрог. И столицу - сначала именно туда хотел перенести!- Так и нужно было стоять на этом до конца! - считает Оганян. - И насколько вся другая была бы
Из книги Страсть автора Раззаков ФедорПетр ВЕЛЬЯМИНОВ В 1943 году, когда Вельяминову было 16 лет, его арестовали и отправили в сибирские лагеря по обвинению в принадлежности к антисоветской организации «Возрождение России». В 1952 году Вельяминов освободился и устроился работать актером в театр в городе Абакане.
Из книги След в океане автора Городницкий Александр МоисеевичПетр ГЛЕБОВ Будущий киношный Гришка Мелехов женился поздно – в 32 года. Да и то лишь благодаря тому, что подсуетилась мама – Мария Александровна. В семье Глебовых было пять братьев, четверо из них давно переженились, и только младший, Петр, ходил в холостяках. Естественно,
Из книги Дарю, что помню автора Весник Евгений Яковлевич Из книги 100 знаменитых тиранов автора Вагман Илья ЯковлевичПетр Алейников Он был человеком, которого в зоопарке лизнул (поцеловал, значит) волк!Он был очень любим народом. Никто другой не пользовался такой популярностью, как он, – никто! Желание людей увидеть его у себя дома за столом (если бы только дома!), широкие русские угощения
Из книги 50 знаменитых убийств автора Фомин Александр ВладимировичПЕТР I ВЕЛИКИЙ (род. в 1672 г. – ум. в 1725 г.) Первый российский император, известный своими реформами государственного управления.27 января 1725 г. Императорский дворец в Петербурге был окружен усиленной стражей. В страшных мучениях заканчивался жизненный путь первого
Из книги Мужчины, изменившие мир автора Арнольд КеллиПЕТР III Немецкий принц Карл-Петр-Ульрих - сын герцога Голштейн-Готторпского Карла Фридриха и Анны Петровны, внук Петра I. Переехал в Россию в 1742 году по настоянию Елизаветы Петровны. Российский император с 1761 года. Свергнут в результате переворота, организованного его
Из книги Любовь в объятиях тирана автора Реутов СергейПётр Великий Пётр I Великий – последний царь всея Руси и первый Император Всероссийский, родился 30 мая (9 июня) 1672 года, а умер 28 января (8 февраля) 1725 года.Петр взошел на престол в 1682 году, когда ему было всего десять лет, а самостоятельное правление, без помощи регента, Петр
Из книги автораМарта Скавронская. Мой любимый - Петр Первый - Ждут тебя дальние дороги и незнакомые страны, опасности и лишения, но также богатство и почести. Многие будут любить тебя и искать твоего расположения. Но будут и завистники, которые будут стремиться оскорбить и унизить
Екатерина I (Марта Самуиловна Скавронская, в браке Крузе; после принятия православия - Екатерина Алексеевна Михайлова). Родилась 5 (15) апреля 1684 года в Дерпте (Ливония) - умерла 6 (17) мая 1727 года в Санкт-Петербурге. Российская императрица с 1721 года, правящая государыня с 1725 года. Вторая жена Петра I. Мать императрицы Елизаветы Петровны.
В честь Екатерины I в 1713 году Петром I учреждён орден Святой Екатерины, а в 1723 году назван город Екатеринбург на Урале. Имя Екатерины I носит также Екатерининский дворец в Царском Селе (построенный при её дочери Елизавете Петровне).
Марта Скавронская, ставшая известной как Екатерина I, родилась 5 (15 по новому стилю) апреля 1684 года в Дерпте (Ливония - ныне Тарту, Эстония).
Место ее рождения некоторыми историками ставится под сомнение. Есть версия, что она родилась на территории современной Латвии - в исторической области Видземе, входившей на рубеже XVII-XVIII веков в состав шведской Ливонии.
Отец - эстонский крестьянин, по другой версии - латышский или литовский крестьянин, родом из окрестностей Кегумса.
Стоит отметить, что фамилия «Skowrońska» характерна и для лиц польского происхождения.
Родители Марты умерли от чумы в 1684 году. Её дядя отдал девочку в дом лютеранского пастора Эрнста Глюка, известного своим переводом Библии на латышский язык. После взятия Мариенбурга русскими войсками Глюк, как учёный человек, был взят на русскую службу, основал первую гимназию в Москве, преподавал языки и писал стихи по-русски.
Марта использовалась в доме Глюка как служанка, грамоте её не учили.
По другой версии, в частности, изложенной в словаре Брокгауза и Ефрона, мать Марты после смерти ее отца, отдала дочь в услужение в семью пастора Глюка, где её будто бы учили грамоте и рукоделиям.
Есть еще одна версия - до 12 лет Марта жила у своей тётки Анны-Марии Веселовской, а лишь затем оказалась в семье Глюка.
У нее было две сестры - Анна и Христина, а также два брата - Карл и Фридрих. Их семьи Екатерина в 1726 году перевезла в Петербург c помощью Яна Казимира Сапеги, который получил высшую государственную награду за личные заслуги перед императрицей. Считается, что он перевез ее семью из своих владений в Минске. Екатерина присвоила Карлу и Фридриху в январе 1727 года графское достоинство, не называя их своими братьями. В завещании Екатерины I Скавронские неопределённо названы «ближними сродственниками ея собственной фамилии». При Елизавете Петровне, дочери Екатерины, сразу после её восшествия на престол в 1741 году в графское достоинство были возведены также дети Кристины (Гендриковы) и дети Анны (Ефимовские). В дальнейшем официальной версией стало, что Анна, Кристина, Карл и Фридрих - родные братья и сёстры Екатерины, дети Самуила Скавронского.
В то же время с конца XIX века ряд историков поставили под сомнение это родство. Они указывали на тот факт, что называл Екатерину не Скавронской, а Веселевской или Василевской, а в 1710 году после взятия Риги в письме тому же Репнину называл совсем иные имена «сродственникам Катерины моей» - «Яган-Ионус Василевски, Анна-Доротея, также их дети». Поэтому предлагались иные версии происхождения Екатерины, согласно которым она двоюродная, а не родная сестра объявившихся в 1726 году Скавронских.
Личная жизнь Екатерины I:
В возрасте 17 лет Марту выдали замуж за шведского драгуна по имени Иоганн Крузе (Johan Cruse) - как раз накануне русского наступления на Мариенбург. Через день или два после свадьбы трубач Иоганн со своим полком отбыл на войну и пропал без вести.
По некоторым данным, супруг носил фамилию Рабе, а не Крузе (эта версия попала в художественную литературу - например, в роман «Пётр Первый»).
25 августа 1702 года во время Северной войны армия русского фельдмаршала Шереметева, ведущая боевые действия против шведов в Ливонии, взяла шведскую крепость Мариенбург (ныне Алуксне, Латвия). Шереметев, пользуясь уходом основной шведской армии в Польшу, подверг край беспощадному разорению.
В Мариенбурге Шереметев захватил 400 жителей. Когда пастор Глюк в сопровождении своей челяди пришёл ходатайствовать о судьбе жителей, Шереметев приметил служанку Марту Крузе и силой взял её к себе в любовницы.
Через короткое время примерно в августе 1703 года её покровителем стал князь , друг и соратник Петра I. Так рассказывает француз Франц Вильбуа, находившийся на русской службе во флоте с 1698 года и женатый на дочери пастора Глюка. Рассказ Вильбуа подтверждается другим источником - записками 1724 года из архива ольденбургского герцога. По этим запискам Шереметев отправил пастора Глюка и всех жителей крепости Мариенбург в Москву, Марту же оставил себе. Меншиков, забрав Марту у пожилого фельдмаршала несколько месяцев спустя, сильно рассорился с Шереметевым.
Шотландец Питер Генри Брюс в «Мемуарах» излагает (со слов других) версию, что Марту забрал полковник драгунского полка Баур (позднее ставший генералом): «Баур немедленно приказал поместить её в свой дом, который препоручил её заботам, дав ей право распоряжаться всей прислугой, причем та вскоре же полюбила новую управительницу за её манеру домохозяйства. Генерал позже часто говорил, что его дом никогда не был так ухожен, как в дни её пребывания там. Князь Меншиков, который был его патроном, однажды увидел её у генерала, тоже отметив нечто необычайное в её облике и манерах. Расспросив, кто она и умеет ли готовить, он услышал в ответ только что поведанную историю, к которой генерал присовокупил несколько слов о достойном её положении в его доме. Князь сказал, что именно в такой женщине он сильно сейчас нуждается, ибо самого его теперь обслуживают очень плохо. На это генерал отвечал, что он слишком многим обязан князю, чтобы сразу же не исполнить то, о чём тот лишь подумал - и немедленно позвав Екатерину, сказал, что перед нею - князь Меншиков, которому нужна именно такая служанка, как она, и что князь сделает всё посильное, дабы стать, как и он сам, ей другом, добавив, что слишком уважает её, чтобы не дать ей возможности получить свою долю чести и хорошей судьбы».
Осенью 1703, в один из своих регулярных приездов к Меншикову в Петербург, Пётр I встретил Марту и вскоре сделал её своей любовницей, называя в письмах Катериной Василевской (возможно, по фамилии её тётки).
Франц Вильбуа передаёт их первую встречу так: «Так обстояли дела, когда царь, проезжая на почтовых из Петербурга, который назывался тогда Ниеншанцем, или Нотебургом, в Ливонию, чтобы ехать дальше, остановился у своего фаворита Меншикова, где и заметил Екатерину в числе слуг, которые прислуживали за столом. Он спросил, откуда она и как тот её приобрел. И, поговорив тихо на ухо с этим фаворитом, который ответил ему лишь кивком головы, он долго смотрел на Екатерину и, поддразнивая её, сказал, что она умная, а закончил свою шутливую речь тем, что велел ей, когда она пойдет спать, отнести свечу в его комнату. Это был приказ, сказанный в шутливом тоне, но не терпящий никаких возражений. Меншиков принял это как должное, и красавица, преданная своему хозяину, провела ночь в комнате царя... На следующий день царь уезжал утром, чтобы продолжить свой путь. Он возвратил своему фавориту то, что тот ему одолжил. Об удовлетворении царя, которое он получил от своей ночной беседы с Екатериной, нельзя судить по той щедрости, которую он проявил. Она ограничилась лишь одним дукатом, что равно по стоимости половине одного луидора (10 франков), который он сунул по-военному ей в руку при расставании».
В 1704 Катерина родит первенца, названного Петром. В следующем году - Павла (вскоре оба умерли).
В 1705 Пётр отправил Катерину в подмосковное село Преображенское, в дом своей сестры царевны Натальи Алексеевны, где Катерина Василевская выучилась русской грамоте, а, кроме того, сдружилась с семьёй Меншикова.
Когда Катерина крестилась в православие (1707 или 1708), то сменила имя на Екатерину Алексеевну Михайлову, поскольку крёстным отцом её был царевич Алексей Петрович, а фамилию Михайлов использовал сам Пётр I, если желал остаться инкогнито.
В январе 1710 года Пётр устроил триумфальное шествие в Москву по случаю Полтавской победы, на параде провели тысячи шведских пленных, среди которых по рассказу Франца Вильбуа был и Иоганн Крузе. Иоганн признался о своей жене, рожавшей одного за другим детей русскому царю, и был немедленно сослан в отдалённый уголок Сибири, где скончался в 1721 году.
Со слов Франца Вильбуа существование живого законного мужа Екатерины в годы рождения Анны (1708) и Елизаветы (1709) позднее использовалось противоборствующими фракциями в спорах о праве на престол после смерти Екатерины I. По запискам из ольденбургского герцогства шведский драгун Крузе погиб в 1705 году, однако надо иметь в виду заинтересованность немецких герцогов в легитимности рождения дочерей Петра, Анны и Елизаветы, которым подыскивали женихов среди немецких удельных правителей.
Ещё до законного замужества за Петром Екатерина родила дочерей Анну и Елизавету. Катерина одна могла совладать с царём в его припадках гнева, умела лаской и терпеливым вниманием успокоить приступы судорожной головной боли Петра. По мемуарам Бассевича: «Звук голоса Катерины успокаивал Петра; потом она сажала его и брала, лаская, за голову, которую слегка почёсывала. Это производило на него магическое действие, он засыпал в несколько минут. Чтоб не нарушать его сна, она держала его голову на своей груди, сидя неподвижно в продолжение двух или трёх часов. После того он просыпался совершенно свежим и бодрым».
Весной 1711 года Пётр, привязавшись к обаятельной и лёгкой нравом бывшей служанке, повелел считать Екатерину своей женой и взял её в несчастливый для русской армии Прутский поход. Датский посланник Юст Юль со слов царевен (племянниц Петра I) так записал эту историю: «Вечером незадолго перед своим отъездом царь позвал их, сестру свою Наталью Алексеевну в один дом в Преображенскую слободу. Там он взял за руку и поставил перед ними свою любовницу Екатерину Алексеевну. На будущее, сказал царь, они должны считать её законною его женой и русскою царицей. Так как сейчас ввиду безотлагательной необходимости ехать в армию он обвенчаться с нею не может, то увозит её с собою, чтобы совершить это при случае в более свободное время. При этом царь дал понять, что если он умрёт прежде, чем успеет жениться, то всё же после его смерти они должны будут смотреть на неё как на законную его супругу. После этого все они поздравили (Екатерину Алексеевну) и поцеловали у неё руку».
В Молдавии в июле 1711 года 190 тысяч турок и крымских татар прижали 38-тысячную русскую армию к реке, полностью окружив многочисленной конницей. Екатерина отправилась в дальний поход, будучи на 7-м месяце беременности. По широко известной легенде она сняла все свои украшения, чтобы отдать их на подкуп турецкому командующему.
Пётр I смог заключить Прутский мир и, пожертвовав русскими завоеваниями на юге, вывести армию из окружения. Датский посланник Юст Юль, бывший при русской армии после выхода её из окружения, не сообщает о таком деянии Екатерины, но говорит о том, что царица (так теперь все называли Екатерину) раздала свои драгоценности на сохранение офицерам и потом собрала их. В записках бригадира Моро-де-Бразе также не упоминается о подкупе визиря драгоценностями Екатерины, хотя автор (бригадир Моро-де-Бразе) знал со слов турецких пашей о точном размере казённых сумм, направленных на взятки туркам.
Официальное венчание Петра I с Екатериной Алексеевной состоялось 19 февраля 1712 в церкви Исаакия Далматского в Петербурге.
В 1713 году Пётр I в честь достойного поведения своей супруги во время неудачного для него Прутского похода учредил орден Святой Екатерины и лично возложил знаки ордена на жену 24 ноября 1714 года. Первоначально он назывался орденом Освобождения и предназначался только Екатерине.
О заслугах Екатерины во время Прутского похода вспомнил Пётр I в своем манифесте о коронации супруги от 15 ноября 1723 года: «Наша любезнейшая супруга государыня императрица Екатерина великою помощницею была, и не точию в сем, но и во многих воинских действах, отложа немочь женскую, волею с нами присутствовала и елико возможно вспомогала, а наипаче в Прутской кампании с турки, почитай отчаянном времени, как мужески, а не женски поступала, о том ведомо всей нашей армии».
В личных письмах царь проявлял необычную для него нежность к супруге: «Катеринушка, друг мой, здравствуй! Я слышу, что ты скучаешь, а и мне не безскучно». Екатерина Алексеевна родила мужу 11 детей, но почти все они умерли в детстве, кроме Анны и Елизаветы. Елизавета позже стала императрицей (правила в 1741-1762), а прямые потомки Анны правили Россией после смерти Елизаветы, с 1762 по 1917. Один из умерших в детстве сыновей, Пётр Петрович, после отречения Алексея Петровича (старшего сына Петра от Евдокии Лопухиной) считался с февраля 1718 года до своей смерти в 1719 году официальным наследником российского престола.
Дети Петра I и Екатерины I:
Анна Петровна (7 февраля 1708 - 15 мая 1728). В 1725 вышла замуж за германского герцога Карла-Фридриха; уехала в Киль, где родила сына Карла Петера Ульриха (впоследствии российский император Пётр III).
Пётр Петрович (19 ноября 1715 - 19 апреля 1719) Считался официальным наследником короны с 1718 до смерти.
Иностранцы, с вниманием следившие за русским двором, отмечают привязанность царя к супруге. Бассевич пишет про их отношения в 1721 году: «Он любил видеть её всюду. Не было военного смотра, спуска корабля, церемонии или праздника, при которых бы она не являлась... Екатерина, уверенная в сердце своего супруга, смеялась над его частыми любовными приключениями, как Ливия над интрижками Августа; но зато и он, рассказывая ей об них, всегда оканчивал словами: ничто не может сравниться с тобою».
Осенью 1724 Пётр I заподозрил императрицу в супружеской неверности с её камергером Монсом, которого казнил по другому поводу. Голову казнённого царь принес Екатерине на подносе. Он перестал с ней говорить, доступ к нему был ей запрещён. Только раз, по просьбе его дочери Елизаветы, Пётр согласился отобедать с Екатериной, бывшей его неразлучной подругой в течение 20 лет.
Только при смерти Пётр примирился с женой. Правами на престол владели: Екатерина, сын царевича Алексея Пётр и дочери Анна и Елизавета. Но Екатерина была коронована Петром I в 1724. В январе 1725 Екатерина проводила всё время у постели умирающего государя, он скончался на её руках.
Внешность Екатерины I:
Мнения о внешности Екатерины противоречивы. Если ориентироваться на очевидцев-мужчин, то, в целом, они более чем положительны, и, напротив, женщины порою относились к ней предвзято: «Она была мала ростом, толста и черна; вся её внешность не производила выгодного впечатления. Стоило на неё взглянуть, чтобы тотчас заметить, что она была низкого происхождения. Платье, которое было на ней, по всей вероятности, было куплено в лавке на рынке; оно было старомодного фасона и всё обшито серебром и блёстками. По её наряду можно было принять её за немецкую странствующую артистку. На ней был пояс, украшенный спереди вышивкой из драгоценных камней, очень оригинального рисунка в виде двуглавого орла, крылья которого были усеяны маленькими драгоценными камнями в скверной оправе. На царице было навешано около дюжины орденов и столько же образков и амулетов, и, когда она шла, всё звенело, словно прошёл наряженный мул» (Вильгельмина Байретская).
Правление Екатерины I (1725-1727 годы)
Манифестом от 15 ноября 1723 года Пётр объявил о будущей коронации Екатерины в знак особых её заслуг. Церемония прошла в Успенском соборе 7 (18) мая 1724 года. Специально для этого случая была изготовлена первая в истории Российской империи корона. Это была вторая на Руси коронация женщины-супруги государя (после коронации Марины Мнишек Лжедмитрием I в 1606 г.).
Своим законом от 5 февраля 1722 Пётр отменил прежний порядок наследования престола прямым потомком по мужской линии, заменив его личным назначением царствующего государя.
Стать преемником по Указу 1722 года мог любой человек, достойный, по мнению государя, возглавить государство. Пётр умер ранним утром 28 января (8 февраля) 1725, не успев назвать преемника и не оставив сыновей. Отсутствием строго определённого порядка престолонаследия трон России был отдан на волю случая, и последующее время вошло в историю эпохой дворцовых переворотов.
Народное большинство было за единственного мужского представителя династии - великого князя Петра Алексеевича, внука Петра I от погибшего при допросах старшего сына Алексея. За Петра Алексеевича была родовитая знать (Долгорукие, Голицыны), считавшая его единственно законным наследником, рождённым от достойного царской крови брака.
Граф Толстой, генерал-прокурор Ягужинский, канцлер граф Головкин и Меншиков во главе служивой знати не могли надеяться на сохранение полученной от Петра I власти при Петре Алексеевиче. С другой стороны, коронация императрицы могла быть истолкована как косвенное указание Петра на наследницу. Когда Екатерина увидела, что больше нет надежды на выздоровление мужа, то поручила Меншикову и Толстому действовать в пользу своих прав. Гвардия была предана до обожания умирающему императору, эту привязанность она переносила и на Екатерину.
На заседание Сената явились офицеры гвардии из Преображенского полка, вышибив дверь в комнату. Они откровенно заявили, что разобьют головы старым боярам, если те пойдут против их матери Екатерины. Вдруг раздался с площади барабанный бой: оказалось, что перед дворцом выстроены под ружьем оба гвардейских полка. Князь фельдмаршал Репнин, президент военной коллегии, сердито спросил: «Кто смел без моего ведома привести сюда полки? Разве я не фельдмаршал?». Бутурлин, командир Преображенского полка, отвечал Репнину, что полки призвал он по воле императрицы, которой все подданные обязаны повиноваться, «не исключая и тебя», добавил он внушительно.
Благодаря поддержке гвардейских полков удалось убедить всех противников Екатерины отдать ей свой голос. Сенат «единодушно» возвел её на престол, назвав «всепресветлейшей, державнейшей великой государыней императрицей Екатериной Алексеевной, самодержицей всероссийской» и в оправдание объявив об истолкованной Сенатом воле покойного государя. Народ был очень удивлен восшествием в первый раз в российской истории на престол женщины, однако волнений не было.
28 января (8 февраля) 1725 года Екатерина I взошла на престол Российской империи благодаря поддержке гвардии и вельмож, возвысившихся при Петре. В России началась эпоха правления императриц, когда до конца XVIII века правили, за исключением нескольких лет, одни женщины.
Фактическую власть в царствовании Екатерины сосредоточил князь и фельдмаршал Меншиков, а также Верховный Тайный Совет. Екатерина же была полностью удовлетворена ролью первой хозяйки Царского села, полагаясь в вопросах управления государством на своих советников. Её интересовали лишь дела флота - любовь Петра к морю коснулась и её.
По инициативе графа П. А. Толстого в феврале 1726 года был создан новый орган государственной власти, Верховный Тайный Совет, где узкий круг главных сановников мог управлять Российской империей под формальным председательством полуграмотной императрицы. В Совет вошли генерал-фельдмаршал князь Меншиков, генерал-адмирал граф Апраксин, канцлер граф Головкин, граф Толстой, князь Голицын, вице-канцлер барон Остерман. Из шести членов нового учреждения только князь Д. М. Голицын был выходец из родовитых вельмож. Через месяц в число членов Верховного Тайного Совета был включен зять императрицы, герцог Голштинский Карл-Фридрих (1700-1739).
В результате роль Сената резко упала, хотя его и переименовали в «Высокий Сенат». Верховники сообща решали все важные дела, а Екатерина только подписывала присылаемые ими бумаги. Верховный совет ликвидировал органы местной власти, созданные Петром, и восстановил власть воевод.
Длительные войны, которые вела Россия, сказались на финансах страны. Из-за неурожаев поднялись цены на хлеб, в стране нарастало недовольство. Чтобы предотвратить восстания, был снижен подушный налог (с 74 до 70 копеек).
Деятельность екатерининского правительства ограничивалась в основном мелкими вопросами, в то время как процветали казнокрадство, произвол и злоупотребления. Ни о каких реформах и преобразованиях речи не было, внутри Совета шла борьба за власть.
Несмотря на это, простой народ любил императрицу за то, что она сострадала несчастным и охотно помогала им. В её передних постоянно толпились солдаты, матросы и ремесленники: одни искали помощи, другие просили царицу быть у них кумой. Она никому не отказывала и обыкновенно дарила каждому своему крестнику несколько червонцев.
В годы правления Екатерины I была организована экспедиция В. Беринга, учреждён орден Святого Александра Невского.
За 2 года правления Екатерины I Россия не вела больших войн, только на Кавказе действовал отдельный корпус под началом князя Долгорукова, стараясь отбить персидские территории, пока Персия находилась в состоянии смуты, а Турция неудачно воевала с персидскими мятежниками. В Европе Россия проявляла дипломатическую активность в отстаивании интересов голштинского герцога (мужа Анны Петровны, дочери Екатерины I) против Дании. Подготовка Россией экспедиции для возврата герцогу Голштинскому отнятого датчанами Шлезвига привела к военной демонстрации на Балтике со стороны Дании и Англии.
Другим направлением русской политики при Екатерине было обеспечение гарантий Ништадтского мира и создание антитурецкого блока. В 1726 году правительство Екатерины I заключило Венский союзный договор с правительством Карла VI, ставший основой русско-австрийского военно-политического альянса второй четверти XVIII века.
Екатерина I правила недолго. Балы, празднества, застолья и кутежи, следовавшие непрерывной чередой, подорвали её здоровье, и с 10 апреля 1727 императрица слегла. Кашель, прежде слабый, стал усиливаться, обнаружилась лихорадка, больная стала ослабевать день ото дня, явились признаки повреждения лёгкого.
Царица скончалась в мае 1727 года от осложнений абсцесса лёгкого. По другой маловероятной версии, смерть наступила от жесточайшего приступа ревматизма.
Екатерина I
Правительству пришлось срочно решать вопрос о престолонаследии.
Екатерину удалось легко возвести на престол вследствие малолетства Петра Алексеевича, однако в русском обществе были сильные настроения в пользу взрослевшего Петра, прямого наследника династии Романовых по мужской линии. Императрица, встревоженная подметными письмами, направленными против указа Петра I от 1722 года (по которому царствующий государь имел право назначать себе любого преемника), обратилась за помощью к своим советникам.
Вице-канцлер Остерман предлагал для примирения интересов родовитой и новой служивой знати женить великого князя Петра Алексеевича на царевне Елизавете Петровне, дочери Екатерины. Препятствием служило их близкое родство, Елизавета была родной теткой Петра. Во избежание возможного в будущем развода Остерман предлагал при заключении брака строже определить порядок престолонаследия.
Екатерина, желая назначить наследницей дочь Елизавету (по другим источникам - Анну), не решилась принять проект Остермана и продолжала настаивать на своём праве назначить себе преемника, надеясь, что со временем вопрос разрешится. Тем временем главный сторонник Екатерины Меншиков, оценив перспективу Петра стать российским императором, перешёл в стан его приверженцев. Более того, Меншикову удалось добиться согласия Екатерины на брак Марии, дочери Меншикова, с Петром Алексеевичем.
Партия во главе с Толстым, всего более содействовавшая возведению на престол Екатерины, могла надеяться, что Екатерина проживет ещё долго и обстоятельства могут измениться в их пользу. Остерман грозил восстаниями народа за Петра как единственного законного наследника; ему могли отвечать, что войско на стороне Екатерины, что оно будет и на стороне её дочерей. Екатерина, со своей стороны, старалась вниманием завоевать привязанность войска.
Меншикову удалось воспользоваться болезнью Екатерины, которая подписала 6 мая 1727, за несколько часов до кончины, обвинительный указ против врагов Меншикова, и в тот же день граф Толстой и другие высокопоставленные враги Меншикова были отправлены в ссылку.
Когда императрица опасно занемогла, для решения вопроса о преемнике во дворце собрались члены высших правительственных учреждений: Верховного Тайного Совета, Сената и Синода. Приглашены были и гвардейские офицеры. Верховное совещание решительно настояло на назначении наследником малолетнего внука Петра I - Петра Алексеевича. Перед самой смертью спешно было составлено Бассевичем завещание, подписанное Елизаветой вместо немощной матери-императрицы. Согласно завещанию престол наследовал внук Петра I, Петр Алексеевич.
Последующие статьи относились к опеке над несовершеннолетним императором; определяли власть Верховного Совета, порядок наследия престола в случае кончины Петра Алексеевича. Согласно завещанию, в случае бездетной кончины Петра его преемницей становилась Анна Петровна и её потомки («десценденты»), затем её младшая сестра Елизавета Петровна и её потомки, и лишь затем родная сестра Петра II Наталья Алексеевна. При этом те претенденты на престол, которые были бы не православного вероисповедания или уже царствовали за рубежом, из порядка наследования исключались. Именно на завещание Екатерины I 14 лет спустя ссылалась Елизавета Петровна в манифесте, излагавшем её права на престол после дворцового переворота 1741 г.
11-я статья завещания изумила присутствовавших. В ней повелевалось всем вельможам содействовать к обручению Петра Алексеевича с одной из дочерей князя Меншикова, а затем по достижении совершеннолетия содействовать их браку. Буквально: «тако же имеют наши цесаревны и правительство администрации стараться между его любовью (великим князем Петром) и одною княжною князя Меншикова супружество учинить». Такая статья явно свидетельствовала о персоне, участвовавшей в составлении завещания, однако для русского общества право Петра Алексеевича на престол - главная статья завещания - было бесспорно, и волнений не возникло.
Позже императрица Анна Иоанновна приказала канцлеру Головкину сжечь духовную Екатерины I. Он исполнил, тем не менее сохранив копию завещания.
Образ Екатерины I в кино:
1938 - Петр Первый (роль исполнила )
Существует две основные версии происхождения первой российской императрицы, супруги Петра I – Екатерины Алексеевны. Наиболее распространенной сегодня является версия о том, что раньше ее звали Мартой Скавронской, что она была дочерью ливонского крестьянина или мещанина и неграмотной служанкой в доме немца-пастора. Однако не менее старой, но менее признанной является версия о том, что девушку всегда звали Екатериной (Катариной), что она была дочерью шведского офицера Иоганна Рабе.Мне показалось интересным проанализировать обе версии и составить более определенное мнение об этой истории.
Все мы (советские школьники) изучали историю Петра I, прежде всего, по известной одноименной книге культового писателя СССР А.Н. Толстого. Алексей Николаевич был человеком гибких убеждений. Потомок графов Толстых, белогвардеец-эмигрант, позднее стал лауреатом трех Сталинских премий. Его «Петр I» (1929-1945 гг) содержит апологию сильной и жестокой реформаторской власти. Очевидно, в соответствии с большевистской концепцией о способности к управлению государством каждой кухарки выведены в ней образы «человека из народа», наиболее близких к царю людей – Александра Меншикова и будущей самодержавной российской императрицы Екатерины Алексеевны I.
Впрочем, у Толстого Екатерина, в целом, положительный образ. Позднее пришлось прочесть книгу Ю.Н Тынянова «Восковая персона» (1930 г.), где супруга великого царя-реформатора показана безграмотной похотливой дурой – урожденной крепостной девкой и пасторской служанкой-«подстилкой» Мартой Скавронской. В связи с указанными ее пороками и фамилия ее по отцу воспринималась мной как производное от обыкновенной клички для свиней – «Хавронья».
И лишь много позднее мне попался на глаза исторический роман И.И. Лажечникова «Последний новик», написанный на сто лет раньше «Восковой персоны».
По словам самого Лажечникова, собирая материалы к своему роману, он прочел все, что было к тому времени написано о той, которая впоследствии стала царицей Екатериной I. Сверх того он ездил в Лифляндию, где еще сохранялись предания о жизни этой неординарной женщины.
Так вот Екатерина у Лажечникова – девушка хорошего происхождения и воспитания, дочь шведского офицера и приемная дочь пастора Глюка, знаменитого лифляндского ученого, филолога и историка.
У нас нет оснований считать Лажечникова царским подхалимом. Если бы по каким-то соображениям он счел невозможным написать того, что полагал правдой по какой-то теме, думается, он просто бы ее оставил. Книга «Последний новик», кстати, была долгое время запрещена цензурой из-за смелых положительных отзывов о царевне Софье, эпиграфов со стихами декабриста Рылеева и других моментов. Важно также, что образ пастора Глюка в книге выведен абсолютно адекватно имеющимся историческим данным. Поэтому у меня возник вопрос, насколько соответствуют истине другие обстоятельства биографии первой русской императрицы по Лажечникову.
«Википедия» дает наиболее распространенную точку зрения на юность российской монархини. Урожденная Марта Скавронская, в замужестве Крузе (или Рабе?) попала в русский плен в городе Мариенбурге. Подвергалась насилию со стороны солдат, потом была секс-рабыней фельдмаршала князя Шереметева, потом перешла к Меньшикову, потом к Петру. Рассматриваются и другие версии, но подчеркивается их недостаточная достоверность. Приоритет, безусловно, за основной традиционной трактовкой.
Большой удачей для меня было наткнуться на сайте «Восточная литература» на статью-исследование дореволюционного историка Надежды Александровны Белозерской (опубликованную в 1902 году к 200-летию взятия Мариенбурга русскими и пленению будущей царицы) «Происхождение Екатерины Первой» . В ее статье подробно рассмотрены почти все версии происхождения Екатерины.
Если кратко излагать содержание этой статьи, следует отметить, что Белозерская выражает аргументированный скепсис, практически, ко всем наиболее расхожим версиям происхождения последней супруги царя Петра.
Впрочем, она должна была признать доказанным некоторую степень родства Екатерины и семейства Скавронских, так как на этой счет имеются документы. Это, прежде всего, донесение генерал-комиссара при дворе герцога Курляндского Петра Бестужева. Еще в 1714 году он получил указ, «дабы в Крышборхе (Кройцбург, ныне Кристпилс, пригород Екабпилса - по-немецки Якубштадта) сыскал фамилию Веселевских и Дуклясов (Дуклисов?)».
Указанный запрос был первой попыткой найти родичей безродной царицы. Поэтому Белозерская делает обоснованный вывод, что Веселевские-Дуклясы были единственными из близких царицы, кого она запомнила по своему малолетству, перед тем как перейти в дом пастора Глюка. Однако Бестужев сделал больше, чем его просили. Он нашел и других родственников Екатерины.
"1) Вильгельм Ган, курляндец, у него четыре сестры: “Первая, Катерина-Лиза, была замужем за Яном Веселевским... Вдова Катерина-Лиза после Веселевского вышла замуж за Лаврина Дукляса и родила с ним 6 сынов, померла в поветрие; один сын ее, Симон Дукляс, и ныне жив в Крейсбурхе.
Вторая сестра Дорота была за Сковородоским, имела два сына и четыре дочери, была Лютерскова закону; один (сын) Карл, другой Фриц в польских Лифляндах, одна дочь Анна, другая Доротея, обе в польских Лифляндах замужем; третья, Катерина, жила в Крейсбурхе у тетки своей Марии-Анны Веселевской, которую в 12 лет возраста ее взял в Лифлянды шведский мариенбургский пастор, четвертая, Анна, в поветрие умерла.
Третья сестра Ганова, Софья, за Гендербергом, у ней два сына в Курляндии в Субоче, живы.
Четвертая сестра Ганова, Мария-Анна, была за другим Веселевским, у них остался сын Андрей Веселевский и ныне живет в Крейсбурху".
"Фамилия вдовы Веселевской и мещанина Дукляса.
Вдова Катерина-Лиза Веселевска жила в Крыжборху вдовою лет с пять, которая была за сыном Веселевским и имела с ним двух сынов, и оба умерли.
Отец ее, Мерхерт Ган, жил в польских Лифляндтах, в Калкуне мызе, у майора Фелькерзама.
Оная Катерина-Лиза девицею жила барона Унгера у его жены в мызе Унгаре и оттоль вышла замуж в Крыжборх за Яна Веселевского... Катерина-Лиза после Веселевского из Крыжборга перешла через реку на Курляндскую сторону в Якубштат и взяла мужа Лаврина Дукляса и родила с ним 6 сынов и дочь; все померли, один Симон Дукляс, сын ее, и ныне жив в Якубштате.
У ней (Катерины-Лизы) было три сестры, да брат Вильгельм Ган, который: и ныне жив в Якубштате на курляндской стороне; сестры:
Одна Дорота была за католиком Сковоротским, имела с ним четыре дочери; одна жила у меньшой Веселевской в Крыжборху и взяли шведы, другие померли.
Вторая сестра (Катерины-Лизы) София, за Гендербергом. У ней два сына в Курляндии в Субоче у Сакина и ныне живы.
Третья сестра была за сыном мужа ее (Катерины-Лизы), за Яном же Веселевским. У них остался сын Андрей Веселевский и ныне живет в Якубштате".
Именно из этого донесения, очевидно, и был сделан вывод, что Екатерина была одной из «Сковоротских» (впоследствии Скавронских). Из этого же документа следует, что Екатерина носила свое имя с детства и не звалась Мартой.
Впрочем, возможно, что это было ее второе, не основное имя. В европейских странах до сих пор существует обычай давать детям при крещении несколько имен. Этот обычай более распространен среди католиков (Сковоротские были католиками), которые надеялись на покровительство всех соответствующих святых-тёзок. Однако и у протестантов принято давать детям не менее двух имен, из которых обычно употреблялось одно.
В донесении Бестужева имеются некоторые расхождения, на которые Белозерская указывала, как на причину не доверять им полностью. Однако, на наш взгляд, нестыковки были незначительными, и документ можно признать (да он и в самом деле признается историками) неопровержимым доказательством происхождения Екатерины из семейства Скавронских.
Важно и то, что эти доказательства истинными признала и сама царица и ее дочь Елизавета, возведя всех Скавронских в графское достоинство.
Но, несмотря на ясные документальные подтверждения происхождения Екатерины из семьи Скавронских, Белозерская, как и до нее Лажечников, отдает предпочтение другой версии. Эта версия ведет происхождение из шведских источников:
«Историк Карла, XII, шведский придворный проповедник Нордберг, взятый в плен под Полтавой в 1709 году и живший около шести лет в России, то в Петербурге, то в Москве, приводит свидетельство одного лифляндца, знавшего отца и мать Катерины, подтверждаемое церковного книгою: “Отец ее был шведский квартирмейстер Эльфсборгского полка Иоганн Рабе. Находясь с полком в Риге, он женился на местной уроженке [вдове рижского секретаря] Елизабете [по первому мужу] Мориц. По прибытии в Швецию со вторым мужем, Елизабета родила в 1682 году, в бастели Гермундерид, в приходе Тоарпа, дочь Катерину. Через два года Иоган Рабе умер, а жена его с дочерью и новорожденным сыном вернулась в Ригу, где, некоторое время спустя, Катерина поступила в сиротский дом, затем на Ревельское подворье и, наконец, к мариенбургскому пробсту Глюку».
Основная причина, по которой Белозерская поверила больше шведам, заключалась в том, что, незадолго до 200-летия пленения Екатерины, в Упсальской библиотеке было найдено несколько дополнительных документов, подтверждающих версию Нордберга. Они представляют собой ответы на запросы из России относительно семейства Рабе, сделанные в 1725 году (уже во время единоличного царствования Екатерины I).
Вот выдержка из свидетельского показания приходского пастора Гельстадиуса, в которой наиболее концентрированно излагается история семейства Рабе:
«Что касается до фамилии Рабе, то имя Рейнгольда Рабе [предполагаемый дед Екатерины I] носил некий полковой квартирмейстер при пехотном полку Эльфсборгского лена; он был по происхождению немец и прибыл на житье в Гермюннавед, всегда, как и теперь, служивший бостелью полкового квартирмейстера. Означенный Рабе женился в Ронгндальскот пасторском имении на дочери покойного главного пастора Педера. Карши или Екатерине, прижил с ней сына, Иоанна Рабе, и двух дочерей, из которых одна вышла впоследствии замуж в Боросе за именитого купца Тера Ларсона Хольма, другая переехала в Скароборгский лен и вышла за солдата, сын которого, Рейнгольд Рабе [любопытно, что внук носил фамилию своего деда по матери, возможно, на самом деле был прижит вне брака], был в последнюю войну лейтенантом при Эльфсборгском полку и убит при Гельсинборге. Относительно Иоанна Рабе [предполагаемый отец Екатерины I], сына Рейнгольда, известно, что он выслужился при полку, так что напоследок, по смерти своего отца, получил ту же должность полкового квартирмейстера и таким образом постоянно проживал в Гермюннаведе. Около 1674 года полк, под начальством полковника Свена Ранка, был послан в Германию, где и оставался некоторое время. Когда вскоре, вследствие враждебного вторжения датчан в Сконе, пришлось вызвать его обратно, то полковой квартирмейстер Иоанн Рабе, женившийся в Лифляндии на одной женщине, взял жену с собою в Швецию, в Вестерготланд; здесь они поселились в Гермюннаведе, несмотря на то, что сам Рабе продолжал свою службу в течение всей войны, которая окончилась в 1679 году. Этот брак Бог благословил рождением дочери, и когда Рабе скончался и был погребен в Тоарпской церкви, то пережившая его супруга нашла, что ей незачем оставаться долее в Швеции, тем более, что она не имела здесь родственников, к помощи которых ей было бы можно прибегнуть. Поэтому она уехала отсюда на свою родину, в Ригу или Ревель, вместе со своей маленькой дочерью, после чего о ней прекращаются всякие известия».
Как можно видеть, пастор Гельстадиус не называет имени матери и дочери Рабе.
Подтверждением того, что маленькая дочь Иоганна Рабе это и есть будущая российская императрица, Белозерская считает найденную там же в Упсальской библиотеке записку другого (анонимного) автора, также датированную 1725 годом:
«Иоанн Рабе, шведского происхождения, женился в Риге на вдове секретаря Елизавете Моритц, родившейся в том же городе и принадлежавшей к мещанскому сословию. Этот Рабе впоследствии прибыл в Швецию и был принят на службу в полк полковника Свена Ранка, в Хальмста, а затем сделан полковым квартирмейстером при Эльфсборгском полку. В 1682 году у означенного квартирмейстера и его супруги родилась дочь, названная Екатериной и появившаяся на свет в Эльфсборгском лене, Ронгндальской общине Тоарпском приходе, в бостели полкового квартирмейстера, Гермюнделунде. По смерти отца, вдова его отправилась в Ригу, где Екатерина сперва была отдана в Weisen-huset (сиротский дом). Отсюда она попала к пастору Глюку в Лифляндии и у него вышла замуж за одного капрала кавалерии, но сразу же затем была взята в плен русскими генералом Вермиковым [?] и привезена ко двору князя Меншикова, который представил ее царю. Последний..., спустя некоторое время, взял ее в царицы, а под конец соизволил короновать императрицей».
Записка анонима подтвердила имевшуюся ранее информацию, полученную от учителя шведского города Фалькенберге Кастена Рабе. Сведения, собранные этим членом рода Рабе, в общих чертах, вполне сходны с данными вышеприведенных шведских источников.
Здесь также отцом Екатерины является шведский квартирмейстер Элфсборгского полка Иоанн (Иоган) Рабе. Говорится также, что “жена его была Елизавета Мориц, прежде бывшая замужем за секретарем в Риге; она с ним не имела детей; но от второго мужа Рабе (Иоанна) родила сына Свена Рейнгольда и дочь Катерину. Иоанн Рабе умер в 1684 году в Гермундереде и похоронен в семейном склепе в церкви Тоарпа за алтарем; вслед затем вдова его, Елизавета, с двумя малолетними детьми уехала в Лифляндию. Впоследствии сын ее, Свен Рейнгольд Рабе, служил в шведской армии и был убит в Польше, а дочь стлалась супругой императора Петра” и пр.
В подтверждение сообщаемых им известий, тот же Кастен Рабе привел, засвидетельствованную выписку из протокола судебной книги Осского округа, селения Вебю, за 15 сентября 1758 г., и приложил к ней родословную таблицу всей фамилии Рабе, добытую им у одного пастора.
Российский академик Я. К. Грот не придавал никакого значения информации Кастена Рабе: “Что это за документ? - спрашивал он относительно выписки из судебной книги Осского округа. - Сохранившаяся под этим заглавием бумага заключает в себе извлечение из описания рода Рабе, составленного самими лицами этой фамилии... Этот, так называемый, документ, писанный в 1758 году, то есть через тридцать слишком лет по смерти Екатерины I и составленный только по слухам, в сущности, не есть даже документ и ничего важного не прибавляет к имеющимся до сих пор сведениям».
Можно видеть, что и в шведских бумагах тоже есть разночтения.
К тому же наиболее недвусмысленные доказательства принадлежности царицы Екатерины к семейству Рабе, являются анонимными или сомнительными по происхождению. Так что противники шведской версии происхождения Екатерины имели полное право их игнорировать.
И, главное, почему именно мужиковатые Скавронские, а не благородные Рабе получили достоинство российских графов?
И все же имеется нечто, заставляющее нас думать, что Лажечников и Белозерская, в конечном итоге, могут оказаться правы. Именно это нечто и заставило меня взяться за написание данной статьи.
Существует несколько версий о том, какой национальности были Скавронские. По мнению разных авторов, они могли быть поляками, украинцами или евреями. Расовый тип Екатерины, брюнетки с вьющимися волосами, допускает любой из этих вариантов. Мы не можем согласиться лишь с тем, что она была латышкой.
Впрочем, немкой она быть могла, так как среди них тоже есть немало брюнетов. Так по окончании Тридцатилетней войны Фридих-Вильгельм, курфюрст Бранденбургский, пригласил на свои запустевшие земли десятки тысяч гугенотов из южной Франции. А квартирмейстер Рейнгольд Рабе был выходцем из Германии.
В пользу еврейского происхождения Скавронских приводят имя предполагаемого отца Екатерины – Самуил. Но в старые времена еще не существовало такого как сегодня разделения библейских имен на славянские и еврейские. Среди русских было полно Абрамов (Авраамов), например, известен церковный православный писатель Авраамий Палицин.
Фамилии Абрамовы, Моисеевы, Самойловы, образованные от личных имен их основателей, обычны среди русских. Славянские произношения имени Самуил – Самойло и Самек. Однако в официальных бумагах их писали чаще в библейском варианте.
Наиболее вероятной является польская версия. Ведь Скавронские были католиками и жили на землях так называемой Польской Лифляндии.
К тому же Доротея-Христина, урожденная Скавронская, по мужу Гендерберг (позднее фамилия была русифицирована в Гендриковы), писала к своей предполагаемой сестре Екатерине именно на польском.
Правда, в одном из документов эту Христину именуют «Скворощанкой», что больше похоже по форме на украинскую фамилию Скворощенко. Но, возможно, что и в данном случае (как и в случае с Гендриковыми-Гендербергами) имела место всего лишь небрежная русификация иностранной фамилии при передаче. Тем более, что ее обладательница считалась крепостной.
Впрочем, мы уверены, что ни Скавронские, ни Гендерберги крепостными не были. Все они были изначально горожанами, без сомнения, лично свободными. Другое дело, что семья Гендерберг могла попасть в зависимость от помещика Вульфеншильда вследствие кабального контракта и долгов. Относительно подобной зависимости других Скавронских ничего не известно. И их чаще всего называют обывателями.
Родственники Екатерины в некоторых документах названы Сковороцкими, в других - Сковородскими, Сковоронскими и даже Икавронскими. По свидетельству некоего Рельбига, фамилия Скавронские была принята, по предложению П. И. Сапеги (фаворита Екатерины I после смерти Петра).
Большая часть вариантов написания фамилии семейства Скавронских имеет в своей основе названия различных птиц на разных языках. Во-первых, это скворец. Правда, на украинском, белорусском и польском языках «скворец» чаще всего звучит как «шпак». Во-вторых, есть польское слово skowronek (жаворонок). Изображение жаворонка было введено в герб графов Скавронских. Но последняя форма написания фамилии родичей Екатерины, как мы знаем, была предложена достаточно поздно.
Мы полагаем, что был еще один «птичий вариант» происхождения той же фамилии. В латышском языке есть слово kovārnis (галка).
«Галки» - так почти сплошь светловолосые латыши могли бы прозывать семейство необычных для своей земли брюнетов из Польши.
В балтских языках бытует предлог iš (из). Так что последний из названных выше вариантов написания интересующей нас фамилии - «Икавронские» (правильно, очевидно, «Из-коварнисы») означал просто «Из галок».
При этом вполне допустимо предположить, что «Изкавронские» получили свое прозвище не только за свой внешний вид, но и за место, откуда прибыли в Лифляндию – из Галиции, в гербе которой геральдическая галка занимает, кстати, почетное место.
Галка – птица семейства вороновых. Размером лишь уступает ворону. Однако ясно, что латышское слово kovārnis явно родственно не только славянскому «гавран» (ворон), но и латинскому «korvus» (ворон).
Интересно, что на украинском языке «ворон» звучит как «гайворон» - почти как «жаворонок». Вполне вероятно, что именно «Гайворон» была изначальная фамилия Скавронских. И теперь мы склонны думать, что они все же были из числа ополячившихся украинцев, скорее всего, бедных шляхтичей. Такое предположение уже высказывалось некоторыми исследователями.
Кстати, Петр, очевидно, знал о польском или польско-украинском происхождении Екатерины. Многие исследователи пишут, что в начале их отношений, он часто именовал ее «матка». В русском (особенно современном) значении это слово звучит довольно грубо, о чем тоже часто пишут (и даже иностранцы). Но в польском языке оно соответствует западному «мадонна». Поляки ведь говорят о Божьей Матери «Матка Бозка».
Итак, есть многие основания считать, что происхождение фамилии Скавронских было изначально связано либо с латышским kovārnis, либо с украинским Гайворон. Если это так, как мы уверены, начинает прослеживаться связь между семьями Скавронских и Рабе. Потому что Rabe в переводе с немецкого - «ворон».
Перевод фамилий с одного языка на другой был довольно распространен в Европе при смене страны проживания. Мало кому из людей невысокого звания хотелось, чтобы на новом месте его считали подозрительным чужаком. Да и фамилии некоторых более значительных лиц в Швеции имели обыкновение натурализовывать.
Карл XII, например, называл своего генерала немца Левенгаупта на шведский манер «Лайонсхувуд». И на шведском и на немецком языке это означало одно и то же – «Львиная голова».
Известен другой подобный случай . Так один из лифляндских аристократических родов был основан выходцем из Польши. Родоначальник его, Георг-Фридрих Вильковский, польский полковник (1594-1642), вследствие несчастной дуэли выехал в Швецию, где и принял фамилию Вульф. Отметим, что польское слово wilk, лежащее в основе фамилии Вильковский, означает то же самое, что и диалектное немецкое Wulf – волк.
Исходя из этого, можно с большой долей уверенности предположить, что когда семейство Гайворонов прибыло из Галиции в польскую Лифляндию, один из членов этого рода не остановился в своем путешествии. Он уехал в Германию, где принял фамилию Рабе, которая означает совершенно то же, что и «Гайворон» по-украински.
Имя он взял себе также немецкое – Рейнгольд. Возможно, изначально у него было двойное польское имя Луций-Аврелий, которое в переводе с латыни значит то же, что и немецкое Рейнгольд – «Светлое золото».
В поисках счастья этот, как мы полагаем, обедневший шляхтич, естественно, поступил на военную службу. И выслужился, как позднее выслужился его сын Иоганн - из солдат в полковые квартирмейстеры (это был важный офицерский чин не ниже капитана). Позднее он перешел на шведскую службу.
Между тем, Гайворон-Рабе, очевидно, не потерял связь и со своими родичами в Лифляндии. Возобновить эту связь мог и его сын Иоганн, квартируя со своим полком в Риге. Вероятнее всего, Самойло Гайворон (Замуэль Исковарнис) приходился Иоганну Рабе родным дядей.
Белозерская также считает, что Рабе и Скавронские были родичами. Но она полагает, что родство это было по женской линии. Она считает Елизавету Мориц одной из сестер Ган.
Одна из сестер Ган была замужем за Яном Веселевским, потом за Лаврином Дуклясом; одна за Гендербергом; одна за Скавронским и еще одна за другим Веселевским. Все их замужества известны из доклада Бестужева. Значит Елизавета, мать Екатерины, по мысли Белозерской, была бы пятой сестрой Ган.
Однако эта версия не находит подтверждения в докладе Бестужева, где дважды ясно говорится только о четырех сестрах. С принятием нашей версии о родстве Скавронских и Рабе по мужской линии, необходимость в этой натяжке отпадает.
Теперь мы можем проследить линию жизни Екатерины Рабе, не входя в противоречия с известными фактами. По совету Шерлока Холмса мы «отбрасываем все невозможное; то, что останется - и будет ответом, каким бы невероятным он ни казался».
После смерти мужа Елизавета Рабе, конечно, обратилась за помощью к его родичам в Швеции. Имение, которым владел ее муж как квартирмейстер полка (бостель), должно было вернуться в казну. Пенсия, на которую могла рассчитывать вдова, вероятно, была мала из-за недостаточного срока выслуги Иоганна в чине офицера (умер он довольно молодым и не на поле битвы). Так что без поддержки родных мать двух малолетних детей обойтись, видимо, не могла. Но совершенно ясно, что сестры Иоганна такой поддержки предоставить ей не смогли. Очевидно, муж-купец старшей из сестер был слишком скуп. А у второй сестры, как мы думаем, вовсе не было мужа, и она в бедности воспитывала Рейнгольда Рабе-младшего – незаконнорожденного.
Именно отказ шведских родичей отца подать помощь Екатерине и ее матери является единственным морально обоснованным поводом не оказать им тех почестей, какими были облагодетельствованы Скавронские, включая сюда их никчемных зятьев Гендерберга и Ефимовского.
По этой же логике следует, что Елизавета Рабе, вынужденная уехать на родину в Лифляндию, нашла поддержку от семьи Скавронских. Вероятнее всего, поддержка была невелика, потому что Скавронские либо изначально были очень бедны, либо обеднели к моменту приезда вдовы Рабе (в том числе из-за множества детей). Во всяком случае, они вполне могли пригреть среди трех своих дочек еще одну маленькую племянницу Катю. Это облегчало бы матери, имевшей на руках еще и малолетнего сына Свена-Рейнгольда, по словам Нордберга, «искать хлеба у дворян и пасторов» [“История царствования Петра Великого” H. Устрялова, т. IV., Спб., 1863 г., стр. 132-134.].
Правда Нордберг пишет, что именно тогда Екатерина и попала к пастору Глюку. Но его сведения расходятся с другими источниками, которые сообщают о различных промежуточных этапах призрения бедной сироты (Елизавета Рабе к тому времени умерла). Анонимный шведский автор пишет, что Катарина после смерти матери попала в сиротский дом. Лажечников пишет, что маленькая Кете была сначала взята пастором Даутом из Роопа и уже от него перешла к Глюку. Бестужев указывает, что Екатерина до 12 лет жила у Веселевских.
Обычно считается, что указанные выше версии призрения Екатерины противоречат друг другу. Мы же полагаем, что все они неплохо согласуются. То, что Скавронские получили от императрицы Елизаветы, дочери Екатерины, титул графов, доказывает, что эта семья имела заслуги перед государынями не только вследствие близости крови. Доклад Бестужева называет Катерину в числе дочерей Скавронских. Теперь мы уверены, что она была их приемной дочерью.
Позднее Екатерина перешла в семью Дукляс. Причиной этого, скорее всего, было желание Катерины-Лизы Дукляс (урожденной Ган, вдовы Веселевской, старшей сестры Дороты Скавронской) иметь среди своих многочисленных сыновей хотя бы одну дочку. Бестужев пишет, что у нее было шесть сыновей и одна дочь. Скорее всего, речь как раз идет о Екатерине Рабе. У Дуклясов девочка жила довольно долго, так что успела войти в сознательный возраст. Именно поэтому царицей Екатериной и поручено было Бестужеву искать следы семей Дуклясов и Веселевских, а отнюдь не Скавронских.
После смерти Катерины-Лизы Дукляс и большинства ее сыновей «от поветрия» выжившая Катя попала в семью Марии-Анны Веселевской. Эта младшая из сестер Ган была замужем за пасынком своей старшей сестры, которого, как и его отца, звали Яном.
У Бестужева нет сведений о том, почему Катерина Рабе вскоре покинула этот дом, но у нас есть предположение, что Мария-Анна тоже вскоре умерла. Возможно, случилось это в поместье Ринген, принадлежавшем господам Розен.
Об этом варианте пишет Лажечников. Правда, он считал, что в Рингене умерла родная мать Екатерины, но это могла быть и вторая приемная ее мать Мария-Анна, нанявшаяся в трудные времена в прислуги рингенского поместья.
Ну, а далее все по Лажечникову: сначала эту трижды сироту берет пастор Даут (но его жена тиранит чужую девочку), а потом добрый бескорыстный Глюк. Что же касается сиротского дома, о котором пишет ряд авторов, он мог функционировать и при поместье Ринген. После морового поветрия в Лифляндии было много сироток.
В биографии лифляндского барона Отто Рейнгольда, хозяина знаменитой в истории Северной войны мызы Эрестфере есть упоминание об осаде русскими Мариенбурга и пленении семейства Глюк. В ней будущая царица названа приемной дочерью пастора (Pflegetochter) и в то же время прачкой (Badendiek).
В Большом немецком словаре слова Badendiek нет. Мы решили, что речь идет о диалектном термине, буквально означающим «купающая (Baden) покровы (Decke)». Это согласуется с последующей информацией о том, что в доме Шереметева пленница исполняла обязанности прачки, да и сама себя впоследствии шутливо называла «портомоей». Впрочем, возможно, что автор биографии барона Рейнгольда считал слово Badendiek фамилией подлинных родителей приемной дочери пастора.
На этой основе в свое время появилась теория о том, что Екатерина I была законной дочерью гражданина Риги Вадендика. Об этом есть примечание к статье Белозерской: «В № 7 “Illustrirte Monatshefte” 1857 г. появилась статья Иверсена, который доказывал, что Екатерина I законная дочь рижского гражданина Петра Вадендика и родилась в 1679 году. Но заявление, это, по свидетельству сына Иверсена, не подтверждается ни церковными книгами, ни другими документами. [См. также ст. Щебальского: “Новое предположение о происхождении Екатерины I”. Чтения, 1860, кн. IІ, стр. 77].
Окончание статьи смотри в общем оглавлении на странице 8 или в оглавлении раздела "Актуальная история" на странице 2.