2013 год прошел для ультраправых достаточно удачно, многие помнят его по сопровождавшимся антимигрантской риторикой ксенофобским кампаниям выборов в мэры Москвы и по событиям в городе и московском районе . Националисты расценивали все это как позитивные знаки для своего движения и возлагали большие надежды на 2014-й. Но когда в феврале прошлого года российская политика стала формироваться вокруг украинского вопроса, ситуация резко изменилась. Внутри движения образовался раскол. Националисты разделились на сторонников и противников «Русской весны», каждая из сторон начала обвинять противоположную в бандеровщине или «ватничестве» и в предательстве идей русского национализма.
Идея о защите русского населения, которая транслируется в российской официальной политике, привела к росту проправительственных националистических движений. К числу таких националистов можно отнести партию «Родина» и Национально-освободительное движение — НОД, которым руководит депутат от «Единой России» Евгений Федоров. Они используют риторику ультраправого движения, которое не обладает серьезными политическими ресурсами, и перетягивают на себя значительную часть россиян с ксенофобскими и антимигрантскими настроениями.
В российском обществе происходит общая милитаризация. Среди националистов всегда были агрессивные группы, но с конца 2014 года вооружаться они стали намного активнее: самые боевые уже отправились на Украину воевать за ту или иную сторону. Остальные проходят подготовку и овладевают навыками ведения боя. Это крайне опасно: несложно догадаться, на ком будут отрабатывать свою подготовку ультраправые, ориентированные на насилие.
Новые цели ультраправых активистов и уголовное преследование участников движения
Наталия Юдина, эксперт центра «Сова»:
Внимание ультраправого движения переключилось на события в соседней стране, что стало одной из причин спада расистского и неонацистски мотивированного насилия. На фоне этого спада увеличилось число нападений на политических противников — на тех, кого праворадикалы считают «национал-предателями» и «пятой колонной». В первую очередь речь идет об активистах НОД: в августе 2014 года Сергей Смирнов, участник Национально-освободительного движения, избил журналиста «Эха Москвы» Арсения Веснина во время освещения акции в поддержку Украины в Санкт-Петербурге; в декабре активисты НОД напали на пикет движения «Солидарность» в Москве. Помимо НОДа активизировалась «Другая Россия»: самой известной стала на концерте .
На фоне спада уголовного преследования за насилие произошел рост количества уголовных дел за националистическую пропаганду. Это не совсем то, чем с особым упорством следовало бы заниматься правоохранительным органам. Нельзя сказать, что государство преуспело в противодействии радикальным формам национализма и ксенофобии.
В 2014 году количество обвинительных приговоров за насильственные преступления на почве национальной ненависти по всей стране сократилось на треть: центру «Сова» известно о 21 приговоре.Тревогу вызывает тот факт, что 16% признанных судом виновными получили условные сроки. Как показывает практика, такое наказание в большинстве случаев оставляет у осужденного чувство безнаказанности, что приводит к повторению преступления.
Правоохранительные органы активно преследуют представителей наиболее одиозных и радикальных националистических организаций, движения «Русские» и «Реструкт!». В августе 2014 года лидер неонацистского движения «Реструкт!» Максим (Тесак) Марцинкевич был к пяти годам лишения свободы, но после кассационной жалобы приговор был до двух лет и десяти месяцев. Всего по делу против движения «Реструкт!» проходят около 20 человек, которых обвиняют в нападении на продавцов запрещенных курительных смесей, хулиганстве, разбое или грабежах.
В октябре прошлого года был один из самых известных националистов, лидер объединения «Русские» Александр Белов (Поткин). Суд рассматривает дело в отношении другого известного петербургского националиста Николая Бондарика — за подготовку провокации на Курбан-байрам в октябре 2013 года.
Антиэкстремистское законодательство в борьбе с инакомыслием
Мария Кравченко, эксперт центра «Сова»:
В злоупотреблении антиэкстремистским законодательством наметилось две тенденции. Первая — неправомерное или заведомо непропорциональное использование законов, причина чего — низкое качество подготовки сотрудников правоохранительных органов и их стремление к пополнению отчетности. Вторая тенденция — сознательное формирование механизмов подавления оппозиционных и просто независимых форм активности. То есть антиэкстремистское законодательство теперь применяется не только в отношении радикалов, но и против обычных граждан.
Одной из основных форм давления властей на российское общество стала блокировка сетевого контента по «закону Лугового» . В прошедшем году произошло несколько массовых блокировок «за распространение призывов к участию в публичных массовых мероприятиях, проводимых с нарушением установленного порядка»: во время первого приговора по «Болотному делу», шуточной акции «Марш за федерализацию Сибири» и в день приговора Алексею и Олегу Навальным.
, директор центра «Сова»:
Некоторые поправки в закон явно мотивированы украинскими событиями, как Административного кодекса о запрещенной символике, например нацистской, которая также запрещает использовать атрибутику бандеровских организаций. Конституционный суд постановил , что использование нацистской атрибутики «безотносительно ее генезиса может причинить страдания людям, чьи родственники погибли во время Великой Отечественной войны». Что в этой ситуации делать религиозному движению Фалуньгун со свастикой на эмблеме — неясно.
Ответ на вопрос о том, где сегодня власти видят угрозу, остается загадкой. В отдельных случаях уголовное преследование понятно, когда речь идет о каких-то нацистских группировках или мусульманских группах, связанных с террористическим подпольем. Но есть истории, которые не поддаются объяснению. И непонятно: это осознанная политика властей или искаженная практика правоохранительных органов? Многое выглядит как случайность, но если мы посмотрим на ситуацию шире, то обнаружим, что власти немедленно направляют все силы правоохранительных органов туда, где видят угрозу дестабилизации.
Для чего российские власти заигрывают с европейскими ультраправыми?
Россия могла повлиять на решения британцев о Брекзите при помощи медиа. Для этого надо было бы убедить проголосовать как надо примерно сто тысяч человек. Об этом рассказал политолог, исследователь отношений России с европейскими правыми Антон Шеховцов в интервью Тимуру Олевскому, для телеканала “Настоящее время “.
Научный сотрудник Института гуманитарных исследований в Вене Антон Шеховцов – автор нескольких книг и исследований, посвященных ультраправым движениям в Европе. Последняя его книга Tango Noir. Russia and the Western Far-Right (“Черное танго. Россия и западные крайне правые”) – вышла несколько месяцев назад.
Поговорим, наверное, сперва о практически содержании вашей новой книги. Во-первых, что это за книга, в двух словах расскажите нам.
- А как же прогресс левой идеи, вот это все? Он исчерпан?
Я думаю, что его никогда особенно и не существовало, этого прогресса левой идеи. Они остановились все-таки на таких достаточно конформистских позициях, они совершенно не учитывают новые запросы общества. Но и, скажем, многие из электората левых стали переходить непосредственно даже в электорат крайне правых.
Тюремная культура политическая России, она существует совершенно точно. Во-первых, есть люди, которые прошли места заключения в России, они находятся у власти, во-вторых, существует определенные субкультурные элементы, проявления которых присущи даже президенту Владимиру Путину. Как вам кажется, выросшее после ГУЛАГа, его можно классифицировать как левое или правое?
Нет, я думаю, здесь я бы не стал вообще употреблять к обществу как к таковому какие-либо политические идеологии, то есть привязывать к политическим идеологиям. Общество всегда неоднородно.
Я, конечно, неправильно сказал, нельзя обобщать всех россиян, по крайней мере, тот класс власть имущих, чиновников, которые заряжены этим уголовным видением, они кто?
Этому есть определенный термин – это mafia state, государство-мафия.
- У него есть идеология?
У него в определенный период может развиться идеология, если это мафиозное государство собирается играть какую-то роль на мировой арене, и для того, чтобы втиснуться в конкуренцию между большими государствами, между региональными или глобальными игроками, они должны представить какую-либо идеологию.
- То есть без идеологии они встроиться не могут все равно?
Они не могут позиционировать себя как глобальную державу без идеологии.
- А Россия тогда какой идеологии сейчас придерживается?
Я думаю, что сейчас они продвигают тезис, что это является таким консервативным государством, я бы его назвал таким право-авторитарным государством.
- Остались ли ведущие правые государства в Европе вообще?
Вполне. Я думаю, что Евросоюз – это достаточно центристское образование.
- То есть по-прежнему, все еще?
Да, по-прежнему центристское. Есть некоторые отклонения от правого центризма к левому центризму. Например, если брать Скандинавию – это совершенно очевидно, скорее, левоцентристский блок государств. В Центральной Европе сейчас есть сдвиг вправо, это совершенно очевидно. Но это по-прежнему не выходит за рамки правого центризма. В то время как Западная Европа – это, скорее, именно такой центристский блок, особенно при Меркель и Макроне это такой достаточно центристский блок.
Как вам кажется, правые и ультраправые в Европе, я имею в виду, даже не обобщая, в Австрии, в Германии, во Франции, это был фальстарт, они исчерпают свой потенциал перед избирателями или только наберут его к следующим выборам, к следующему электоральному циклу?
Это зависит все-таки от каждого конкретного государства. То, когда “Альтернатива для Германии” стала третьей по значимости партией в Бундестаге, это нечто уникальное, абсолютно уникальное для послевоенной истории Германии.
- Ну все, закончилась история про покаяться, теперь уже надо начинать думать про себя. Возможно, это так?
Отчасти это было причиной, почему они получили так много голосов на выборах. Если мы говорим об Австрии, в и правых традиционно сильна, здесь нет ничего удивительного. Австрийская Партия свободы, которая получила третье место на выборах, там один голос разница, была создана практически сразу после войны, кстати, как и Либеральная партия, и уже 17 лет назад она получала примерно 30% голосов.
Многие хотят перемен. Потому что если мы говорим об Австрии, то правящая коалиция уже на протяжении десятилетий – это либо социал-демократы с консерваторами, либо консерваторы с социал-демократами. И вот эта большая коалиция существует очень долго, и для общества это представляет некоторую проблему, потому что они не видят изменений.
- Объясните мне, существует ли неловкость при голосовании за правых в Европе или нет, не существует?
Опять же, зависит от государства. Где-то есть такой все еще комплекс вины, как в Германии, где именно неудобно, и именно по этой причине, что неудобно, мы часто видим, что в опросах общественных мнений крайне правым партиям дают меньше, чем они в конечном итоге получают на выборах. Потому что человеку неудобно отвечать на вопрос социологов, за кого они собираются голосовать, а уже в кабинке для голосования они делают свой выбор. Такое существует во Франции до сих пор. Людям неудобно говорить, что они готовы поддержать Марин Ле Пен на выборах. Но этого нет, я думаю, в Австрии совершенно.
- Где просто все открыто и свободно.
Все открыто, и крайне правые в какой-то степени являются частью традиционной культуры, политического спектра Австрии.
А что тогда происходит, например, в постсоветских странах? Украина или Россия? Про Украину понятно, что быть левым неприлично, скорее.
Да, скорее, да. Правые пользуются большей такой общественной легитимацией в украинском обществе, чем левые.
Это, на ваш взгляд, какая-то угроза или это просто формирование новой, вполне легальной политической культуры, как в Австрии?
Да, я думаю, что политический спектр Украины уже на протяжении 17 лет постоянно переживает какие-то пертурбации. Выигрывают во многих случаях популисты, и неважно, кто они, левые или правые. Они просто популисты, люди, которые пытаются давать очень простые решения очень сложных вопросов, те, которые разделяют постоянно народ на некоторые элиты коррумпированные и на простой страдающий народ. Тут просто постоянный популизм, и он выигрывает. Если посмотреть, какие партии представлены в украинском парламенте, большинство этих партий – популистские партии.
- Это правда, да.
Если не говорить по их количеству, вот просто по количеству самих партий, это, по большей части, популистские партии.
Давайте еще восточнее – Россия. Мне кажется, что сейчас в России впервые за историю 20-го и 21 века появилась спокойная возможность обсуждать строительство русского национального государства, и, более того, эта идея очень востребована. Она политически не только приемлема, но и ее носители – совершенно современные, модные и хорошо образованные люди, то есть там, конечно, хватает мракобесов, как и в любой идее, но очень много нормальных абсолютно людей. Вам кажется, что у России есть перспектива построить такое государство или нет?
Мне кажется, эти дискуссии начались, наверное, с того момента, когда был в какой-то степени легитимирован антизападнический дискурс, скажем, после “оранжевой революции” в Украине. То есть это примерно 2005 год. Многие люди, многие идеологи, которые были маргинальными в 90-х годах и даже в первый срок правления Владимира Путина, были вынесены государственной машиной, государственной пропагандой на мейнстрим. То, что произошло в посткрымской России, тогда действительно была легитимация именно , “русское национальное государство”.
- Но для таких людей, вы понимаете, что Путин тоже враг?
Естественно. Они смотрят на Путина как на имперца, а империя – это всегда многокультурность, то, чем является Россия сейчас. Но я не думаю, что существуют какие-либо предпосылки для того, чтобы Россия стала русским национальным государством, по крайней мере, в существующих границах. А я не вижу никаких, опять же, предпосылок для изменения этих границ.
Но даже если Россия может поучаствовать и как-то повлиять, предположим, есть тролли и боты какие-то в интернете, которые могут создать дискуссию, общественное мнение. Что, собственно, болевые точки, что нужно вбросить в обсуждение европейского общества в разных странах отдельно, чтобы правые набрали плюс 2% голосов?
Это зависит от каждого национального государства.
- Может быть, про Австрию, совсем прям конкретно?
Смотрите, в Германии сработал случай с так называемой девочкой Лизой, когда был мобилизован протест против Меркель и против политики миграции, по мигрантам и по беженцам.
- Прям сработал?
Сработал абсолютно. Девочка Лиза сработала, да.
- Бомба взорвалась, и это заработало.
Да. Точно такое же было 10 лет назад с памятником Бронзовому солдату в Таллине. Это была одна из чистейших операций психологических, которая действительно очень сработала. Это была проблема для Эстонии.
Но это была проблема для Эстонии. Для многих людей в России это казалось продолжением борьбы Эстонии за независимость. А в истории с девочкой Лизой в Кельне, если я не ошибаюсь, мне кажется, те же люди, кто поддерживал 10 лет назад Эстонию, они встали на сторону русскоязычного населения в Кельне.
Да. Но российские акторы используют всегда самые болевые точки в обществе. Это может быть самое разное. Это может быть миграция, это может быть защита экологии. Существуют примеры, когда российские акторы пытаются повлиять на общественное мнение в плане добычи сланцевого газа, есть такие случаи. И это вносит некоторый дисбаланс в общество, поэтому это успешно используется, скажем, российской дезинформационной машиной или теми акторами, которые независимо от Кремля пытаются посеять некоторую рознь, а потом представить это как свой проект и продать его Кремлю.
А существует какая-то линия, где кончается, очевидно, влияние Кремля существенное на настроения и политическую систему?
Я придерживаюсь того мнения, что Россия не может на все повлиять. Но как мы видим в случае с Брекзитом, когда разница между теми, кто проголосовал на референдуме за выход из Евросоюза, и за то, чтобы Британия осталась, была очень невелика. Иногда достаточно 2-3%, чтобы изменить исход референдума или выборов. Поэтому достаточно повлиять, скажем, на 100 тысяч человек каким-либо образом, чтобы это как-то изменило. Я всегда говорю о том, что Кремль достаточно некреативен в создании проблем Евросоюза. В Евросоюзе существуют объективные проблемы, которые никак не связаны с Россией.
- Они просто есть, Россия просто их знает.
Россия их не только знает, она их еще эксплуатирует и углубляет эти проблемы. И лучшая защита против российской дезинформации, против информационной войны и так далее – это лечить раны, которые существуют у самого Евросоюза. Если эти раны будут закрыты, у России не будет шансов использовать эти раны для того, чтобы причинить боль Западу и западному обществу.
- Крепкий организм не болеет.
Промышленный город Сесто-Сан-Джованни, неподалеку от Милана, называли «итальянским Сталинградом»: здесь всегда голосовали за коммунистов. И после Второй мировой войны городом правили только левые. Но на недавних парламентских выборах в Италии успеха добились две партии: национал-популистское Движение пяти звезд, основанное комиком Беппе Грилло, и ультраправая Лига Севера.
Создатель Лиги Умберто Босси, бывший певец и бывший поклонник коммунистов, ненавидит всех чужаков и иностранцев. Его партия требует запретить африканцам, азиатам и арабам переселяться в Италию. Ныне Лигу Севера возглавляет ультраправый политик Маттео Сальвини, прежде избиравшийся по списку коммунистов.
Маттео Сальвини. Фото: EPA
Контрреволюция шагает по Европе! Новые крайне правые и национал-популисты намерены не только побеждать на выборах, становиться министрами, премьерами и президентами, но и изменить образ жизни и мыслей сограждан. Пересмотреть все, чего достигла Европа за последние полвека.
Улучшать не будущее, а прошлое
Полвека назад восстала левая молодежь. Парижские студенты в мае 1968 года сооружали баррикады, но не хватались за оружие. Они предлагали остановиться и задуматься. И добились своей цели! Им не только разрешили слушать любую музыку, носить длинные прически и одеваться так, как заблагорассудится. Европа стала свободнее и комфортнее. Это была революция духа. Ломая стену молчания, лжи и ханжества, взбунтовавшаяся молодежь помогла осознать ценность и достоинство человеческой жизни.
Ключевой лозунг 68-го года: «Равенство!» Те, кто лишен богатства и власти, должны обрести те же права, что и сильные мира сего. Революционеры 68-го отстаивали права меньшинств — этнических, религиозных, сексуальных.
Новые националисты, восставшие в ХХI веке, отстаивают обратный принцип: коренные народы имеют большие права, чем приезжие.
Полвека назад речь шла о признании собственных грехов и извлечении уроков из трагического прошлого. Вот почему канцлер Западной Германии Вилли Бранд опустился на колени перед памятником жертвам Варшавского гетто. Сегодня лидеры националистов жаждут власти, чтобы изменить историю — сделать ее исключительно славной и героической.
В Польше принят уникальный закон, который, угрожая тюремным сроком, определяет, что можно говорить о прошлом, а что нельзя. Закон позволит наказывать тех, кто обвинит поляков в пособничестве нацистам в годы Второй мировой или назовет соучастниками уничтожения евреев.
Поляки мужественно сражались с немцами осенью 1939 года, когда другие хотели дружить с Гитлером и поздравляли с взятием Варшавы. В отличие от других оккупированных стран не было польского коллаборационистского правительства, которое бы сотрудничало с немцами. Многие поляки уходили в Сопротивление и партизанили.
Но невозможно забыть и другое.
В июле 1941 года в деревне Едвабне в Белостокской области поляки по собственной инициативе — без немцев! — убили несколько сот евреев, сожгли заживо в овине.
Фото: urokiistorii.ru
В 2001 году тогдашний президент Польши Александр Квасьневский извинился перед еврейским народом за это преступление. Если бы он сказал что-то подобное сейчас, то по новому закону, принятому в Польше, ему мог грозить тюремный срок.
Польша — не единственная страна, которая пытается улучшить свою историю. Ее хочется сделать более приятной. Знакомые и понятные нам мотивы. При коммунистах историю переписывали постоянно. Ныне это результат и следствие подъема национализма.
Протесты ультраправых в Польше. Фото: Maciej Luczniewski/ТАСС.
— Авторы закона хотят показать избирателям, что Польша поднимается с колен, — говорит Адам Михник, один из виднейших в прошлом деятелей «Солидарности», депутат сейма, самый известный польский публицист и редактор «Газеты Выборчей». — Но все это невероятно подстегнуло ненависть к евреям, какой я не припомню.
Развитие экономики, система социального обеспечения, налоги и пенсии — это мало волнует национал-популистов. Главное — правильное восприятие прошлого и правильное воспитание детей: они должны восхищаться своей историей. Споры о мигрантах, заполонивших Европу, — вожделенный повод для того, чтобы определить, кто имеет право здесь жить.
Тайные силы
Выборы меняют европейский пейзаж. Социал-демократические партии лишились власти в Чехии, Австрии, Франции, Голландии. Теперь и в Италии. В Германии социал-демократическая партия потерпела унизительное поражение на последних выборах. В 1998 году СДПГ поддержали больше 40% избирателей, в 2017-м — вдвое меньше. А ведь после Второй мировой социал-демократы вместе с центристами были двумя опорами европейской демократии. Что же случилось?
Экономический успех изменил общество. Неплохие зарплаты, доступная медицина, приличные пенсии. Больше нет пролетариата. Социал-демократам не за что сражаться!
Лидеры британских социал-демократов — Тони Блэр, и немецких — Герхард Шредер, пытались модернизировать свои партии. Возглавив правительство, искали средний путь между социализмом и капитализмом.
— Идея Маркса о том, что все необходимо сконцентрировать в руках государства, — мертва, — говорил Тони Блэр. — Никакого вмешательства, никакого государственного владения предприятиями. Задача государства — создавать благоприятную среду для процветания бизнеса, что и открывает перед людьми благоприятные возможности.
Но модернизация идет мучительно. Одна часть общества принимает и осваивает новое. Другая — не в силах пережить распад привычной жизни. Деревня в кризисе. Сельские районы требовали выхода Британии из Европейского союза. И сельские же районы, но во Франции, поддерживают Национальный фронт. Сельская Европа ополчилась на политическую элиту и вообще на всех, кто преуспел.
Есть люди, которые уверены, что высшая власть захвачена невидимыми силами, угнетающими простой народ. Не важно, кто получил министерский портфель и формально заседает в правительстве, — все это служащие одних и тех же тайных сил. Кучка избранных управляет миром и приводит к власти нужных им политиков, а если надо — то и свергает ставший ненужным кабинет министров. Этот слух любим теми, кто представляет политическую жизнь в виде театра кукол. Люди живут, как в театре, и строят — в собственном воображении — кулисы, за которые помещают главных действующих лиц — кукловодов, манипулирующих теми, кто на сцене.
Поклонники теории заговоров сражаются против мирового правительства, которое никто не видел, против Трехсторонней комиссии и Бильдербергского клуба, о которых ничего не знают. Сформировавшиеся за послевоенные десятилетия моральные принципы, единые для всего западного общества, кажутся националистам явным доказательством существования мирового правительства, владеющего средствами массовой информации.
В Венгрии правительство объявило охоту на финансиста Джорджа Сороса, который обвиняется — ни много ни мало — в попытке уничтожить традиционные ценности и подорвать суверенитет Венгрии. Когда-то премьер-министр страны Виктор Орбан получил от фонда Сороса стипендию, чтобы учиться в Оксфордском университете. А теперь называет знаменитого филантропа врагом народа.
Верят ли сами политики в то, что существует тайная власть? В любом случае они умело играют на этих чувствах и настроениях. Племянница лидера французского Национального фронта Марион Марешаль-Ле Пен — несмотря на юный возраст, негодует:
— Франция утратила свою свободу. После полутора тысяч лет существования мы должны сражаться за независимость!
Сегодняшние национал-популисты неудачи и беды связывают с наплывом иностранцев. А Европейский союз считают причиной неостановимого потока мигрантов.
Когда канцлер ФРГ Ангела Меркель, дочь пастора, призвала немцев принять попавших в беду иностранцев и помочь им, многие немцы возмутились: «А что она делает для нас? О нас забыли! Нами пренебрегают!»
«Захватчики и оккупанты»
Национал-популисты этим воспользовались. Обратились к избирателям: миграция и мировое правительство лишат вас работы! А заодно и традиционных ценностей. Модные лозунги: долой миграцию и либерализм! Внутри страны это принимает форму борьбы либералов и консерваторов. А внутри Европейского союза — это конфликт между Западом и Востоком. Или, точнее, между двумя версиями национализма.
Западноевропейские националисты — наследники революции 68-го. Они все-таки принимают важнейшие достижения той революции, скажем, право свободно выражать свое мнение и право быть другим. В Западной Европе активисты крайне правого движения запросто могут быть даже гомосексуалистами, и это никого не удивляет.
В Восточной Европе националисты заметно радикальнее.
Западноевропейские общества живут в культурно разнообразных обществах уже достаточно давно. Восточные европейцы не ожидали, что иностранцы поселятся рядом с ними. Бывшие граждане соцстран теперь могут ездить по всему миру — это им нравится. Но когда к ним приезжают и пытаются остаться — это вызывает глухую ненависть.
Националисты в Западной Европе хотят, чтобы национальное большинство определяло правила игры. А на Востоке мечтают об обществе без национальных меньшинств. И заодно без политической оппозиции.
На востоке Германии, на территории бывшей ГДР, расцвели ультраправые настроения. Выяснилось, что многие восточные немцы унаследовали от нацистов неприязнь к полякам. А еще недавние граждане социалистической ГДР ненавидят африканцев и вообще всех, кто выглядит иначе.
Фото: Alexander Becher/TASS
Идея этнически чистого государства была рождена немецким романтизмом ХIХ века, который связал расу и государство. Право гражданства — только главному этносу. Остальные — гости, которых в лучшем случае соглашаются терпеть.
Либеральная демократия противопоставляет расовой идее принцип гражданства. Все, кто постоянно живет в стране, ее полноправные граждане.
В Восточной Европе либеральная идея отвергается. Мигрантов рисуют цивилизационным врагом, возбуждая ненависть ко всем, кого не считают своим.
Премьер-министр Венгрии сформулировал это предельно просто: беженцы — «захватчики и оккупанты»:
— Народ Венгрии не желает никаких мигрантов. И правительство не может противиться основополагающей воле народа. Речь идет о суверенитете и культурной идентичности страны. Мы должны сохранить за собой право решать, кто имеет право жить на территории Венгрии.
На Западе националисты исходят из того, что недостаточно получить австрийский или германский паспорт, чтобы стать немцем или австрийцем, — надо еще усвоить и принять доминирующую на этой территории культуру. На Востоке для националистов все проще: ты не станешь гражданином этой страны, если не родился в этой стране.
Возвращение к пройденному?
Можно ли в такой атмосфере противостоять ксенофобии, национализму и антисемитизму? Эту тему обсуждал Европейский совет по толерантности и примирению, в который входят видные политики и ученые.
— Западная либеральная демократия всегда гордилась своей открытостью, но экстремисты пользуются демократией для пропаганды ненависти, — бьет тревогу председатель совета, бывший британский премьер-министр Тони Блэр. — Возникает вопрос: как защитить толерантность, не будучи толерантным к экстремизму и национализму?
— Кровопролитные события за пределами Европы привели к беспрецедентному уровню наплыва беженцев и мигрантов, — заявил президент совета Вячеслав Кантор, филантроп и видный общественный деятель. — Внезапно наш континент, который пользовался преимуществами глобализации и открытых границ, почувствовал себя уязвимым и незащищенным. Ответом стали неонацизм и популизм, ксенофобия и антисемитизм. Необходимо осознать масштаб угрозы! Нам срочно требуется новое мышление, ориентированное на мультикультурное общество.
Европейский совет по толерантности и примирению формирует программу исследовательских грантов. Философия и теология, история и право, социология и политология — нужно объединить силы ученого сообщества для выработки нового мышления, которое сделает Европу безопасной, но убережет от радикализма. Кульминацией этого творческого процесса станет вручение Премии Кантора — один миллион евро. Нельзя купить идеологию за деньги, но можно помочь ученым сосредоточить все свои силы на разработке столь востребованной темы.
Подъем националистических настроений — предвестье общего антидемократического поворота во внутренней политике некоторых стран Восточной Европы, пугающий пример того, как авторитаризм возникает внутри формально демократической системы, институты, созданные для того, чтобы спасти граждан от всевластия начальства, перестают служить их интересам. Автократические вожди не только не верят в демократические принципы, но даже и не делают вид, что их ценят. Разве что когда приезжают в Брюссель за субсидиями и дотациями. А получив деньги, гордо говорят: «Брюссель нам не указ». Они жаждут единоличной власти, потому и твердят о возвращении к исконным ценностям, о возрождении «традиционной» Европы. Европейские морально-нравственные принципы раздражают. Но тот, кто вычеркивает свое государство из общеевропейского пространства, призывает идти «особым путем», а это — понятие из лексикона немецких нацистов, которые прежде всего боролись против либерализма и демократии.
Европейцы, желая избежать новой войны, образовали Европейский союз, чтобы принимать важнейшие решения на основе совместно разработанных правовых норм. Но глобализация и массовая миграция вызвали тоску по традиционному национализму. Человечество вступило в ХХI век таким же расколотым, как и 100 лет назад. Архаичные механизмы ненависти к чужим срабатывают вновь и вновь. Прошлое возвращается.
Ультраправые – слово из политического лексикона. Является определением для групп, движений и лиц, находящихся в правом спектре политического поля на крайне консервативных позициях. Реакционные, экстремистские взгляды являются характерными для ультраправых.
Идеология ультраправых
Идеология ультраправых опирается на нацизм, расизм и ксенофобию. Они разделяют людей на «высших» и «низших», достойных и недостойных. Такое разделение преподносится как врождённая характеристика для конкретных людей, как объективная реальность. Отрицается социальное равноправие.
В наиболее радикальных течениях проводится пропаганда угнетения и геноцида групп людей на основании их национальности, религиозной или языковой принадлежности, предполагаемой неполноценности.
Как распознать ультраправые взгляды
Принято характеризовать как ультраправые:
- антимигрантские настроения и действия, основанные на презрительном отношении к группам людей, которые преподносятся как опасные и нежелательные;
- антиинтеграционные позиции, проповедующие чистоту «титульной нации»;
- продавливание национальных интересов с помощью военной силы, пренебрегая демократическими нормами и мировым общественным мнением;
- агрессивную риторику, проповедующую религиозную и этническую нетерпимость;
- социальную неприязнь;
- пропаганду и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики.
В качестве примеров ультраправых групп можно привести неонацистов, наци-скинхедов, агрессивных футбольных хулиганов, так называемую «правую сцену» (музыкальные группы с националистическим репертуаром), субкультуру стритейджа (пропаганда здорового образа жизни и национал-социализма).
Видео — Ультраправые движения Европы