Стих «Когда волнуется желтеющая нива» поэт написал в 1837 г. Несколько недель он находился в тюрьме Петербургского Главного штаба, куда был заключён за стих «На смерть поэта», написанный им на гибель Пушкина. Было назначено разбирательство в связи с тем резким тоном в отношении светского общества, которым сквозило всё стихотворение. Этот тон не понравился некоторым влиятельным вельможам. До определения, насколько революционно его произведение, автора заключили под стражу. После чего должен был отправиться в ссылку на Кавказ.
Здесь, без чернил и бумаги, было создано одно из последних лирических произведений поэта. Пером стали спички, печная сажа и вино. Бумагой стала обёртка, в которую его камердинер заворачивал еду.
Главная тема стихотворения
Как поэт обратился именно к этой теме? По воспоминаниям современников, Лермонтов был скептиком и смотрел на многие вещи вполне трезво и реально. Он прекрасно понимал, старые основы общественного строя уходят в прошлое, но общество к кардинальным изменениям не готово. Живой пример - восстание на Сенатской площади. Народ, за освобождение которого выступили декабристы, не поддержал их.
Поэт знал, что он сам не увидит перемен при своей жизни, а ситуация, между тем, только усугублялась. Осознавая своё бессилие, он всё чаще впадал в депрессивное состояние. Он понимал, что таких героев, как декабристы, уже не будет, стихами поднять кого-то на борьбу с самодержавием он не сможет, а мириться со сложившимся положением не хотел.
Структурный анализ стихотворения
Поначалу «...желтеющая нива» похожа на пейзажную лирику. В первых строках описывается природа. Но заключительные совсем о другом. Человек может быть по настоящему счастлив, лишь будучи в общении с природой. Здесь - основная идея произведения, природа - это лишь первый шаг к размышлениям о жизни. Исходя из этого, данное произведение относится, скорее, к философской лирике. В этом стихотворении ощущается одиночество лирического героя. Однако, начав общение с природой, он находит себя и Бога.
Большая часть произведения является зарисовкой пейзажа и создаёт ощущение умиротворения, спокойствия и благополучия.Природа - повод поразмышлять о себе, о Боге. Как правило, главная мысль даётся в заключении. И смысл её в том, что созерцание природы делает человека счастливым и приближает к Богу. Стих написан катренами, то есть разностопным, но, в большей степени, шестистопным ямбом.Используются длинные слова, которые нарушают ритмичность ямба. Всё произведение наполнено движением. Лишь заключительная, короткая строчка четырёхстопного ямба прекращает движение, так как мысль логически закончена. Красота и гармония природы успокаивают душевное смятение героя, удаляют тревожность в душе. Приводит в стройный порядок все мысли, чувства. И душа его устремляется к Богу.
«Когда волнуется желтеющая нива…» Михаил Лермонтов
Когда волнуется желтеющая нива,
И свежий лес шумит при звуке ветерка,
И прячется в саду малиновая слива
Под тенью сладостной зеленого листка;Когда росой обрызганный душистой,
Румяным вечером иль утра в час златой,
Из-под куста мне ландыш серебристый
Приветливо кивает головой;Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он,-Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе,-
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу бога.
Анализ стихотворения Лермонтова «Когда волнуется желтеющая нива…»
Лирика Михаила Лермонтова раннего и позднего периода творчества существенно отличается, Если в юности поэт писал восторженные стихи, восхваляя красоту родных полей, лугов, лесов и рек, то в последние годы жизни к этой теме автор обращался достаточно редко. Лермонтова больше занимали общественные и политические вопросы, за что он был признан смутьяном и сыскал славу поэта, который своими произведениями вредит царскому режиму.
В 1837 году Лермонтов был арестован и несколько недель провел в петербургской тюрьме, пока шло разбирательство по поводу его стихотворения , посвященного гибели Пушкина. Резкий тон, который позволил себе Лермонтов в отношении высшего света, фактически погубившего Пушкина, вызвал неудовольствие многих чиновников. В итоге до выяснения степени революционности стихотворения «Смерть поэта» было принято решение заключить Лермонтова под стражу. Именно в тюрьме, не имея чернил и бумаги, поэт написал одно из последних своих лирических стихотворений под названием «Когда волнуется желтеющая нива…» . По воспоминаниям очевидцев, в качестве пера поэт использовал обугленные спички, а бумагой служила обертка от еды, которую ежедневно приносил ему в тюрьму старый слуга. Почему же автор в довольно сложный период своей жизни решил обратиться именно к теме природы?
Следует отметить, что в свои 24 года Михаил Лермонтов слыл скептиком и реалистом, который прекрасно понимал, что прежние устои общества полностью себя изжили. Однако поэт осознавал также и тот факт, что само общество еще не готово к переменам. Примером тому являлось восстание декабристов, которое было жестоко подавлено из-за того, что народ не поддержал горстку дворян, выступивших за отмену крепостного права и свержение самодержавия. Поэтому Лермонтов прекрасно понимал, что при его жизни в России вряд ли что-то изменится, и ситуация будет лишь ухудшаться, углубляя пропасть между сословиями. Именно поэтому, чувствуя свое бессилие и невозможность хоть что-нибудь изменить, поэт в последние годы жизни очень часто пребывал в скверном расположении духа. Он знал, что своими стихами не сможет вдохновить светлые умы отечества на повторение подвига декабристов, но и мириться с окружающей действительностью был не в состоянии.
Стихотворение «Когда волнуется желтеющая нива…», на первый взгляд, посвящено красотам родного края, который Лермонтов воспевает с присущей ему нежностью и восхищением. Однако последняя строфа этого произведения полностью раскрывает замыслы автора . В ней он признается: когда происходит общение с природой, «тогда смиряется души моей тревога, тогда расходятся морщины на челе». И именно знакомые с детства пейзажи дают Лермонтову силы жить, веря в то, что его творчество не является напрасным и в будущем будет по достоинству оценено потомками.
Примечательно, что стихотворение «Когда волнуется желтеющая нива» имеет весьма необычную структуру. Оно содержит четыре строфы, которые написаны одним предложением . Такой нетипичный для поэта прием создает ощущение того, что автор писал это произведение на одном дыхании, опасаясь того, что не сможет передать читателям свои мысли и ощущения правильно и максимально точно. Поэтому и не утруждал себя такими пустяками, как разбивка фраз на предложения. Более того, подобная структура стихотворения придает ему особую целостность и мелодичность, которая свойственна многим песням с образным и ярким содержанием. Именно такие произведения очень часто встречаются в русском народном фольклоре, который с детства знал и любил поэт.
Михаил Лермонтов написал это стихотворение в 1837 году. Как раз в это время он находился в заключении. Поэт был арестован 4 марта 1837 года за свое стихотворение «смерть поэта», посвященное Александру Пушкину.
Лермонтову пришлось поплатиться за свое творчество, так как в стихотворении были отражены политические взгляды поэта. История рассказывает о том, как сидя в тюрьме до ссылки, Лермонтов написал стихотворение, в котором говориться о природе. Причем стихотворение написано так, что в каждой строчке, в каждом слове чувствуется свобода. Интересный факт: в тюрьме у поэта не могло быть пера и бумаги-он писал обгоревшими спичками на обертке от еды.
Пусть в стихотворении и говорится о природе, но философская мысль тут присутствует, и достаточно глубокая. Поэт говорит о том, что природа способна принести умиротворение, она успокаивает. Находясь в природе, человек отходит от проблем, он познает что-то большее, чем то, что его окружает. В природе человек чувствует себя по-настоящему счастливым. Хотя некоторые могут отнести стихотворение к лирике пейзажа, важно знать, что стихотворение является и философской лирикой.
Лермонтов смог мастерски в нескольких строфах выразить один миг, он смог в этом одном миге отразить чуть ли не всю красоту природы в разных местах: и лес, и сады, ручьи. Но самое главное скрывается в последней строфе, когда автор раскрывает всю суть написанного им стихотворения. «смиряется души моей тревога»: поэт пишет о том, что природа успокаивает, уносит проблемы прочь. Затем поэт говорит в стихотворении читателю, что благодаря природе можно узнать счастье в этом мире.
Метафоры Лермонтова превосходно показывают нам величие природы. Ведь перед природой смиряется сама тревога, она не смеет больше трогать человека, пока природа с ним. «Расходятся морщины на челе» -уступают дорогу счастью и умиротворению, которое дарит природа.
Стихотворение также несет в себе смысл о том, что природа толкает человека на размышления о чем-то великом. Она является тем самым поводом, который позволяет человеку выйти наконец за рамки сознания, обыденного.
Анализ стихотворения Лермонтова Когда волнуется желтеющая нива
Поиском счастья человек занимается всю свою жизнь. Каждый ищет счастье в чем-то своем: в семье, в работе, в мечтах, в идеях, в помощи другим... Лирический герой Лермонтова постигает истинное счастье, созерцая природу вокруг себя. Именно природа позволяет лирическому герою достигнуть душевного спокойствия, неги, блаженства, ощутить внутреннее умиротворение и вдохновение. Природа не просто становится источником счастья для лермонтовского героя, она открывает ему путь к Богу.
Всего в стихотворении 16 стихов (строк), разбитых на 4 строфы (четверостишия). Первые три строфы описывают то, что приводит лирического героя в состояние счастья: ветер в прохладном лесу, слива, прячущаяся в зелени сада, качающийся ландыш, играющий холодный родник. Для перечисления автор произведение использовал прием рефрена (повтора): каждая строфа начинается с союза "когда". В последней строфе показано внутреннее и внешнее состояние лирического героя.
Автор раскрывает не только чувства, которые сейчас рождаются в душе лирического героя, но и как эти чувства отражаются во внешности: "Тогда смиряется души моей тревога, / Тогда расходятся морщины на челе". Этот прием тонкого психологизма позволяет читателю не просто прочувствовать блаженство лирического героя, а в буквальном смысле его увидеть. В последней строфе использован прием анафоры (единоначатия): первые две строки последнего четверостишия начинаются с союза "тогда", а третий и четвертый стих последней строфы с союза "и".
Все произведение пропитано чувством радости, счастья, умиротворения. Доказывают это эпитеты: "свежий лес", "малиновая слива", "тенью сладостной", "росой душистой", "румяным вечером", "час златой", "ландыш серебристый", "смутный сон", "таинственную сагу", "мирный край", "приветливо кивает". Все эпитеты позитивные, жизнеутверждающие. Они не только передают эмоции героя, но и позволяют нарисовать картины, которые сейчас созерцает лермонтовский герой: увидеть яркие краски заката и восхода, ощутить во рту вкус сливы, услышать лес, почувствовать прохладу ручья.
Природа в стихотворении "Желтеющая нива" изображена в своем движении, она не статична, все в ней дышит, играет, волнуется. Природа живая, и читатель это очень явственно чувствует. Помогают создать такую живую картину не только эпитеты, но и прием олицетворения. Автор намерено придает природным явлениям человеческие черты: ландыш кивает, нива волнуется, ключ играет, лепетом своим погружает в сон. Олицетворение к тому же создает атмосферу некого волшебства.
Стихотворение написано 6-стопным ямбом. Такой размер придает слогу стихотворения легкость, живость и даже некую игривость. Рифма в стихотворении перекрестная, в нечетных стихах рифма точная женская (последний слог стиха безударный), в четных стихах - точная мужская (последний слог стиха под ударением).
Лермонтовское произведение не имеет конца (открытый конец), в последней строфе автор использовал прием эллипсиса (намеренное умолчание), который позволяет читателю продолжить размышления лирического героя и дополнить ряд чувств, которые его переполняют.
Анализ стиха Когда волнуется желтеющая нива
Творчество Михаила Юрьевича Лермонтова пронизано лирикой и описанием природы, больше всего в жизни он любил бывать на Кавказе.
В 1937 году от смертельной раны, полученной на дуэли, скончался кумир всего литературного света Александр Сергеевич Пушкин. Лермонтов пишет стихотворение «Смерть поэта», волей случая оно попадает в руки чиновников. За резкий тон и намеки на убийство Пушкина в стихотворении Лермонтов был арестован и заключен под стражу в питерскую тюрьму. Именно там увидело свет произведение « Когда волнуется желтеющая нива».
Не имея при себе письменных принадлежностей, Лермонтов создает свое последнее лирическое стихотворение на обрывке бумаги обгоревшими спичками и сажей, вкладывает всю душу в описание великолепия родного края. Именно воспоминания о природе и ее красоте помогают поэту выдержать трудности.
Стихотворение написано сложным предложением в 4 строфы, что не очень характерно для поэта, с указаниями времени, фактора и состояния души. Он писал свое произведение единым порывом, спеша высказать всю чувства и переживания, тоску по свободе и несправедливость ситуации. Поэт вступает в разговор с божественным началом, понимает суть существования, именно это творение гениального поэта-лирика считают совершенством его творчества.
Описание природы наполнено эпитетами: румяный вечер, мирный край, ландыш серебристый, таинственная сага, малиновая слива, эти и другие обороты показывают, как хорошо он чувствовал красоту родного края.
Покой и умиротворенность всего произведения «… Приветливо кивает головой » «… Лепечет мне » сменяется обеспокоенностью и тревогой в последних строчках: «… смиряется души моей тревога, … расходятся морщины на челе» становиться понятным весь смысл стихотворения и трагизм ситуации.
Анализ стихотворения Когда волнуется желтеющая нива по плану
Возможно вам будет интересно
- Анализ стихотворения Пушкина Я вас любил: любовь ещё, быть может…
Александр Сергеевич Пушкин написал произведение, строчки которого начинаются с таких слов – «Я вас любил, любовь еще, быть может...». Эти слова поколебали душу многих влюбленных.
- Анализ стихотворения Смятение Ахматовой
Это стихотворение о чувствах и отношениях. Оно искренне написано от первого лица – самой поэтессы. Она влюблена, но чувства вызывают лишь смятение в ней самой.
- Анализ стихотворения Весенние мысли Фета
Весна в лирике Афанасия Фета является олицетворением возрождения и новым смыслом жизни. Благодаря этом автор находит силы жить заново и находить новые цели. Множество своих стихотворений Афанасий посвящает весне
- Анализ стихотворения Державина Соловей
Державин написал свое произведения под названием «Соловей» в 1794 году. Хотя вышла на свет она значительно позднее, но самом содержании оды это обстоятельство никак не отразилось
- Анализ стихотворения Вечером Ахматовой
О чувствах женщин, как молодых, так и старых, не принято было говорить вслух. А если такого рода вещи и случались – это считалось всеми очень вульгарно и не красиво. Анна Ахматова рассказала о том, что вообще может чувствовать женщина
Сопоставим два стихотворения-периода, построенные на „когда“ – Фета „Когда мечтательно я предан тишине“ и Лермонтова „Когда волнуется желтеющая нива“. У Фета – пять строф, которые образуют непрерывный подъем вплоть до предпоследней строки, причем третья строфа непосредственно переходит в четвертую, образуя сильный enjambement:
Когда мечтательно я предан тишине
И вижу кроткую царицу ясной ночи,
Когда созвездия заблещут в вышине,
И сном у Аргуса начнут смыкаться очи,
И близок час уже, условленный тобой,
И ожидание с минутой возрастает,
И я стою уже, безумный и немой,
И каждый звук ночной смущенного пугает,
И нетерпение сосет больную грудь,
И ты идешь одна, украдкой озираясь,
И я спешу в лицо прекрасной заглянуть,
И вижу ясное, и тихо, улыбаясь,
Ты на слова любви мне говоришь: „люблю!“
А я бессвязные связать стараюсь речи,
Дыханьем пламенным дыхание ловлю,
Целую волосы душистые и плечи
И долго слушаю, как ты молчишь, и мне
Ты предаешься вся для страстного лобзанья, –
О, друг, как счастлив я, – как счастлив я вполне!
Как жить мне хочется до нового свиданья!
Чрезвычайно характерно для Фета, что союз „когда“, с его временным значением, совершенно ликвидируется после первой же строфы – вместо него длинной цепью идут анафорические „и“, напрягающие интонацию и доводящие ее, наконец, до предельной высоты, откуда она опускается при помощи восклицательного, трехстепенного каданса. Характерно также, что в кадансе даже нет логического ответа на „когда“ – естественное следствие потери союзом своего логического значения. Это совершенно музыкальный период – недаром перед кадансом происходит слияние двух строф, которым достигается обычное в мелодической лирике увеличение интонационной амплитуды.
Стихотворение Лермонтова обычно приводится в учебниках как образец периода . И действительно, в противоположность Фету, стихотворение которого ни один синтаксис не решился бы предлагать в качестве образца, у Лермонтова мы находим полную симметрию частей и строгий порядок:
Когда волнуется желтеющая нива,
И свежий лес шумит при звуке ветерка,
И прячется в саду малиновая слива
Под тенью сладостной зеленого листка;
Когда росой обрызганный душистой,
Румяным вечером иль утра в час златой,
Из-под куста мне ландыш серебристый
Приветливо кивает головой;
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он, –
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе, –
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога.
Подъем ясно членится на три части с повторением в начале каждой союза „когда“, который, таким образом, не стушевывается, как у Фета, а наоборот – укрепляется. Это подтверждено и ответными „тогда“ в кадансе. Синтаксическая форма побуждает нас воспринимать этот период как логический, в котором временное значение и соответственная смысловая градация должны присутствовать в полной силе. На деле, однако, оказывается, что градация эта почти не осуществлена. Обычно указывается на то, что от первой строфы к третьей усиливается тема общения с природой – в этом видят смысловое повышение, которым оправдывается и поддерживается повышение интонационное. Но градация эта, во-первых, слишком слабо проявлена, так что ссылка на нее представляется нам искусственной, а во-вторых – она (даже если признавать ее реальность) загромождена деталями, которые имеют вид простого перечисления и вовсе не связаны с временной формой. Желтеющая нива, свежий лес, малиновая слива, серебристый ландыш, студеный ключ – все это располагается как бы на одной плоскости и не связано внутренней необходимостью с временным построением периода. Если бы не синтаксическая форма – мы могли бы принять все построение за перечисление, а не восходящий период. Специфических смысловых ступеней, соответствующих трем „когда“, не ощущается. Получается несоответствие между синтаксической схемой, резко выглядывающей из-за текста, и смысловым построением. Кажется, что стихотворение написано на заданную схему – отсюда чувство неловкости, неудобства при его произнесении: интонационный подъем логически недостаточно оправдан, не вполне мотивирован.
Однако, если мы на этом основании попробуем переставить строфы – сделать, напр., вторую строфу первой, а первую поставить на второе место, – то ощутим ритмико-интонационную фальшь. Есть, очевидно, какие-то особенности ритмико-интонационного характера, которыми, независимо от смысла, утвержден данный порядок строф и самое восхождение. Действительно, через все стихотворение проведена определенная интонационно-синтаксическая система. Она заключается в том, что, независимо от смысла, первые три строфы находятся в отношении интонационной градации, так что каждая следующая звучит напряженнее предыдущей. Мы видим знакомые нам приемы – увеличение интонационной амплитуды, торможение, инверсии и т. д.
В периоде такого типа носитель главной интонационной высоты – подлежащее; его положение в фразе имеет, следовательно, большое значение. Первые две строфы сходны тем, что в обеих интонация повышается к концу третьей строки и понижается в четвертой. Но в первой строфе мы имеем три предложения, а во второй – одно, развернутое на всю строфу. Уже одно это делает вторую строфу в интонационном отношении более напряженной. Рассмотрим внутреннее строение каждой.
В первом предложении начальной строфы подлежащее находится на самом конце строки – ему предшествуют сказуемое и определение (волнуется желтеющая нива); во втором – подлежащее со своим определением стоят в начале строки, перед сказуемым (свежий лес шумит), а остальную часть строки занимают второстепенные члены. Получается инверсия (abc–bca), благодаря которой подлежащие обоих предложений оказываются рядом и разделены только ритмической паузой, отделяющей первую строку от второй. Иначе говоря – рядом оказываются интонационные высоты, объединяя обе строки в одно восходяще-нисходящее движение. В третьем предложении возобновляется первоначальный порядок слов (прячется малиновая слива), и подлежащее опять находится на краю строки, после чего целая следующая строка занята второстепенными членами. Возвращение к первоначальному порядку ощущается как повторение, результатом чего естественно является бо̀льшая интонационная напряженность третьей строки по сравнению с первой. Кроме того, нисходящая часть, которой во втором предложении отведено было только полстроки (при звуке ветерка), занимает здесь целую строку (Под тенью сладостной зеленого листка) и увеличена в своем синтаксическом составе (два определения). Таким образом, усиленное повышение сменяется развернутым, медленным нисхождением, которое знаменует собой частичный мелодический каданс. Отметим еще интересную ритмическую особенность этой строфы: шестистопный ямб в начальной и конечной строках лишен цезуры и расчленяется не на две половины, а на три группы, почти тожественные в своем слоговом составе (Когда волнуется | желтеющая | нива – Под тенью сладостной | зеленого | листка, т.-е. 6 + 5 + 2 и 6 + 4 + 2) и в своей тонической характеристике (64 + 52 + 21 и (64 + 42 + 22)1); средние же строки имеют мужские цезуры и распадаются на две половины. Получается своего рода ритмическое кольцо – начальное восхождение, которое наделено, именно как вступление, особой ритмической характеристикой, корреспондирует с первым строфическим кадансом.
Во второй строфе мы видим последовательное торможение интонации: вперед вынесены второстепенные члены, так что подлежащее со своим определением (ландыш серебристый) оказывается только в конце третьей строки, а сказуемое – в четвертой. Таким образом, интонация, не дробясь частичными нисхождениями (как было в начальной строфе), поднимается вплоть до конца третьей строки, после чего переходит в нисхождение. При этом определение к подлежащему стоит не перед ним, как было до сих пор (желтеющая нива, свежий лес, малиновая слива), а после него, так что именно оно, а не подлежащее, оказывается в рифме; тем самым высокая часть интонационной дуги как бы растягивается, захватывая и определение. С другой стороны, нисхождение менее сильно, чем в первой строфе, потому что в нем находятся не второстепенные члены, а главные – сказуемое с относящимися к нему членами. Как видим, мелодический рисунок второй строфы, действительно, в общем смысле тот же, что и в первой, но снабжен особенностями, сообщающими ее мелодическому движению бо̀льшую напряженность и удерживающими ее на большей интонационной высоте. В ритмическом отношении эта строфа отличается, прежде всего, появлением пятистопного ямба (строки 1-ая, 3-ья и 4-ая) – это находится, очевидно, в связи с свободным отношением Лермонтова к цезуре и к ямбу вообще. Лермонтов разрушает классический канон ямба ослаблением цезуры и смешением разностопных строк. Интересно, что в пятистопных строках этой строфы классическая цезура после второй стопы встречается только раз (из-под-куста). В первой строке метрическая цезура есть (Когда росой), но синтаксически она настолько ослаблена, что вместо членения на две части (4 + 6 или 4 + 7) получается деление на три группы (Когда росой | обрызганный | душистой, т.-е. 44 + 42 + 32), сходное с ритмическим движением крайних строк начальной строфы (ср. нижние значки). Сходно с ним и движение последней строки этой строфы: „Приветливо кивает головой“ (тоже деление на три, т.-е. 42 + 32 + 33). Если начальное „Когда волнуется“ примем за особую ритмическую единицу, своего рода стопу (), то на ее фоне „Когда росой“ и „Приветливо“ можем считать ее видоизменениями: первое – усеченной формой (), а второе – анакрузной вариацией (). Получается видоизмененное начальное кольцо – тем более, что в средних строках мы имеем членение на две части („Румяным вечером | иль утра в час златой“ и „Из-под куста | мне ландыш серебристый“). Таким образом, и в мелодическом, и в ритмическом отношении вторая строфа повторяет движение первой, но с характерными вариациями, делающими это движение более напряженным.
Уже тот факт, что вторая строфа ощущается как повторная вариация первой, заставляет, как мы не раз видели это раньше, встречать третью строфу как новый подъем. Чуткий слушатель может после второй строфы предвидеть, что интонационный климакс будет завершен именно в третьей, что именно она должна быть апогеем всего построения. И действительно, мы видим в ней совершенно новые членения и соотношения фраз, подготовляющие переход к кадансу. Первая строка – особое предложение с тем порядком слов, который мы имели во второй строке начальной строфы (ср. „И свежий лес шумит при звуке ветерка“ – „Когда студеный ключ играет по оврагу“), но с тем важным для интонации отличием, что там все главные члены расположились перед цезурой, так что после нее естественно создавалось нисхождение, а здесь, при наличности сильной цезуры, после нее стоит сказуемое; кроме того, существенно самое положение строки в строфе – первая строка есть зачин, и потому, в интонационной схеме четырехстрочной строфы, она естественно мыслится в восходящем направлении, а вторая (при системе рифм a′ba′b, как в данном случае) образует, вместе с первой, ритмический период (полстрофы) и потому естественно клонится к частичному нисхождению. При этом, третья строфа воспринимается на фоне второй, а не первой, и потому появление в первой же строке целого предложения с его главными членами, в естественном для русской речи порядке (студеный ключ играет), ощущается не как повторение, а как нечто новое, непохожее. Это ощущение еще усиливается, когда во второй строке мы не находим целого параллельного предложения, как было в начале, а видим только начало другого, так что вместо нисхождения видим медленное повышение, которое тормозится при помощи вставки придаточного предложения (И, погружая мысль). Является знакомый нам enjambement – строфа не членится на два симметричных периода (2 + 2) с нисхождением в конце второй строки (как было в начальной строфе и до некоторой степени во второй), а вступает после первой строки в новое движение (1 + 3). Наконец – еще одно чрезвычайно важное и характерное отличие этой строфы, назначение которой – быть интонационным апогеем. Мы имеем здесь два предложения, но с одним подлежащим1), которое находится в первой строке. В связи с тем, что в периоде такого типа главный носитель интонационной высоты – именно подлежащее, это означает, что во втором предложении этой строфы, занимающем три строки и ясно направленном к сильному повышению, нет интонационной вершины. На самом деле эта вершина есть, но она поручена другому члену предложения, интонационная роль которого подготовлена. Фраза, развернувшаяся на три строки, как бы ищет своей вершины – быть сплошным нисхождением она, по всему своему строю, явно не может, потому что не примыкает к первой (Когда студеный ключ), а наоборот – продолжает и развивает ее. Где же эта вершина? В третьей строке ее нет (Лепечет мне таинственную сагу), потому что ни одно из стоящих в ней слов не может быть выделено как особо-важное; но приглагольное дополнение (сагу) порождает от себя другое, приименное (про мирный край), значительность которого подчеркивается зависящим от него придаточным предложением (откуда мчится он) – вместе с ним оно занимает целую четвертую строку1). Здесь и сосредоточен интонационный апогей всей восходящей части стихотворения, после которого наступает каданс. Четвертая строка, вместо частичного нисхождения (как было в первых двух строфах), дает maximum повышения. Попутно можно наблюдать интересную синтаксическую градацию. Четвертая строка начальной строфы занята второстепенными членами, легко допускающими нисхождение, и при этом сказуемые этой строфы образованы глаголами, которые не могут иметь прямых дополнений (волнуется, шумит, прячется); в четвертой строке второй строфы, как уже было отмечено, мы находим сказуемое с его косвенным дополнением (кивает головой), благодаря чему нисхождение слабее, чем в первой строфе; наконец, в третьей строфе мы имеем сказуемое с прямым дополнением, которое развивает из себя новое дополнение, являющееся интонационной вершиной предложения – и вот эта-то вершина и помещается в четвертой строке. После нее наступает легкое нисхождение (откуда мчится он), подготовляющее к кадансу. В ритмическом отношении строфа построена так, что первые две строки дают шестистопный ямб с мужскими цезурами, неослабленными синтаксически, а две следующие – пятистопный, причем первая повторяет знакомое нам деление на три группы (Лепечет мне таинственную сагу – т.-е. 42 + 52 + 21), корреспондируя в этом смысле со строкой „Приветливо кивает головой“ (характерно, что таким ритмическим движением наделены строки с главными сказуемыми каждой строфы), а вторая представляет собой идеальный пример классического пятистопного ямба, с мужской цезурой после второй стопы и с сильным синтаксическим разделом именно в этом месте, чего прежде не было. Ритмическое движение здесь, в апогейной строке, как бы намеренно принимает строгую форму, результатом которой является замедление, так как ритмическое и синтаксическое членение совершенно совпадают, а предложение закончено в своем интонационном движении (ср. „Когда росой обрызганный душистой“, где цезуре мешает инверсия, и „Из-под куста мне ландыш серебристый“, где синтаксис не поддерживает цезуры, а предложение стремится к следующей строке, к сказуемому). Размещение шестистопных и пятистопных строк и появление строки с тремя группами не на том месте, где мы привыкли видеть ее по первым строфам, тоже отличает эту строфу от предыдущих.
Каданс разрешает всю эту систему восхождения в три приема, соответствующие трем ступеням подъема. Первые две строки состоят из двух предложений с повторяющимся в начале „тогда“, а третья и четвертая, хотя и дают тоже два предложения, но уже не независимые, а связанные между собой в синтаксически-интонационном отношении. Они имеют одно и тоже подлежащее („я“) и сцеплены характерной антитетической инверсией: „И счастье я могу постигнуть на земле - И в небесах я вижу Бога“ (т.-е. bac-cab). Главные ударения естественно падают здесь на второстепенные члены – „на земле“ и „в небесах“ (психологические сказуемые); благодаря инверсии они оказываются рядом – фраза образует одну интонационную дугу. С другой стороны, в первых двух строках мы видим синтаксически-интонационный параллелизм с одинаковой инверсивной постановкой сказуемых, напоминающей вступительную фразу: „Тогда смиряется души моей тревога, Тогда расходятся морщины на челе“ (ср. „Когда волнуется желтеющая нива“), но с той разницей, что здесь его интонационная роль значительнее, потому что оно является и психологическим сказуемым. В этом перемещении сказуемости и тем самым носителя интонационной высоты заключается своеобразный эффект всего периода: „Когда волнуется нива... и лес шумит... и прячется слива... когда ландыш кивает головой... когда ключ играет по оврагу и лепечет сагу про мирный край - тогда смиряется тревога, тогда расходятся морщины, и счастье я могу постигнуть на земле, и в небесах я вижу Бога“. Чрезвычайно интересно и ритмическое строение каданса. Первые две строки дают шестистопный ямб и повторяют ритмическое движение начальной строки (возвращение к ней, таким образом, еще более подкрепляется), образуя параллелизм трех групп („Тогда смиряется | души моей | тревога“, т.-е. 64+42+32, и „Тогда расходятся | морщины | на челе, т.-е. 64+32+33). Третья строка, тоже шестистопная, делится цезурой на две половины, но синтаксис ослабляет силу цезуры, а четвертая строка – четырехстопная. Таким образом, перебой между шестистопным и пятистопным ямбом разрешается в пользу первого – в этом отношении кадансная строфа тоже сближается со вступительной, как бы возвращаясь, после колебаний, к торжественному ритму зачина, но действие пятистопного ямба не исчезает, а наоборот – подтверждается усечением последней строки. Большое значение имеет и переход от системы перекрестных рифм (a′ba′b) к системе рифм опоясывающих (a′bba′). Переход этот ощущается в третьей строке и придает двум последним строкам завершительный характер (ритмическая инверсия).
Подробный анализ ритма и синтаксиса показывает, что у Лермонтова здесь, действительно, имеется определенная мелодическая система, которая выступает на первый план и держит на себе всю композицию периода , почти не считаясь с фактами смысловыми, которые не поспевают за ней. Получается несовпадение, характерное для Лермонтова. Он борется с классическими схемами, отходит от логического стиля, но не свободен от традиций, не может перейти к чисто-напевному стилю, как это сделал Фет.
Стихотворение «Когда волнуется желтеющая нива…» было написано М.Ю. Лермонтовым в феврале 1837 года, когда поэт сидел под арестом в здании Петербургского Главного штаба за сочинение стихов на смерть Пушкина. К нему пускали лишь камердинера, приносившего обед. Хлеб заворачивался в серую бумагу. На ней-то (с помощью спички, печной сажи и вина) и было написано это стихотворение.
Жанр произведения – пейзажная миниатюра, с элементами философской медитации.
Пейзаж в этом стихотворении – это не одна мимолетная картина природы, а несколько поэтических картин, взаимосвязанных друг с другом. Поэт рассказывает, как «волнуется желтеющая нива» при легком звуке ветерка, как свежий лес задумчиво шумит, как игриво «прячется в саду малиновая слива», как «студеный ключ играет по оврагу». Создавая яркие, живописные картины, олицетворяет природу: «ландыш серебристый приветливо кивает головой», «студеный ключ» лепечет «таинственную сагу».
Далее мы наблюдаем в произведении обратную градацию цветовых эпитетов. Яркие, сочные краски становятся неопределенными, цвет переходит в свет, а затем цветовые эпитеты и вовсе уходят из текста. Так, в первой строфе мы видим «желтеющую ниву», «малиновую сливу», «зеленый листок». Затем характер определений несколько меняется: «румяный вечер», «утра час златой», «ландыш серебристый». В третьей строфе цветовые эпитеты замещаются иными: «смутный сон», «таинственная сага», «мирный край».
Точно такую же градацию мы наблюдаем в отношении объективности картины окружающего мира. Если в первой строфе эта объективность сохраняется (нива волнуется, лес шумит, слива прячется под кустом), то во второй строфе мы имеем индивидуально-личностное восприятие природы героем: «мне ландыш серебристый Приветливо кивает головой». То же самое явление наблюдаем и в третьей строфе: «ключ… Лепечет мне таинственную сагу»).
Принцип обратной градации лежит в основе создания и художественного времени произведения, и художественного пространства. Так, в первой строфе, вероятно, изображено лето. Вторая строфа говорит о весне («ландыш серебристый»), время суток здесь как будто растекается в своей неопределенности: «Румяным вечером иль в утра час златой». А третья строфа вообще никаких указаний на время года не содержит.
Художественное пространство стихотворения идет по степени сужения до определенного момента. В первой строфе мы видим довольно широкую пейзажную панораму: поле, лес, сад. Затем в поле зрения лирического героя остается куст и ландыш. Но потом вновь пространство расширяется (как бы прорывается) благодаря ключу, который мчится неизвестно откуда:
Когда студеный ключ играет по оврагу
И, погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он.
Здесь это художественное пространство становится бесконечным. Эта картина является кульминацией стихотворения.
Затем мы погружаемся в область чувств лирического героя. И здесь также наблюдаем определенную градацию. «Заключительное четверостишие содержит обратное движение – от души к мирозданию, но уже просветленному и одухотворенному. Четыре стиха его – четыре этапа этого движения: «Тогда смиряется души моей тревога» – внутренний мир человека; «Тогда расходятся морщины на челе» – внешний облик человека; «И счастье я могу постигнуть на земле» – ближний мир, окружающий человека; «И в небесах я вижу бога» – дальний мир, замыкающий мироздание; внимание поэта движется как бы расходящимися кругами», – пишет М.Л. Гаспаров.
Композиционно в стихотворении выделим две симметричные части. Первая часть – картины природы. Вторая часть – область чувств лирического героя. Композиция стихотворения нашла свое отражение в его метрике.
Стихотворение написано катренами. Первая строфа написана шестистопным ямбом, во второй и третьей – чередуются шестистопный и пятистопный, последняя строфа вновь возвращается к шестистопному ямбу, но последняя строка укорочена (четырехстопный ямб). Лермонтов использует перекрестную и кольцевую (последняя строфа) рифмовки. Поэт использует разнообразные средства художественной выразительности: олицетворение («ландыш серебристый Приветливо кивает головой»), эпитеты («румяным вечером», «в час златой», «смутный сон»), анафору («И счастье я могу постигнуть на земле, И в небесах я вижу бога…»). Все стихотворение представляет собой период, в котором присутствует синтаксический параллелизм («Тогда смиряется души моей тревога, Тогда расходятся морщины на челе»).
Таким образом, красота и гармония окружающего мира усмиряют волнение лирического героя, тревогу его души, приводя в стройный порядок все мысли и чувства. Душа его устремляется к богу, и «сколько веры, сколько любви душевной сказывается тогда в поэте нашем, заклейменном неверующим отрицателем»