В минувшие выходные группа школьников и инструкторов на трех лодках отправились из лагеря «Парк-отель Сямозеро» в поход, но попали в шторм. Погибли 14 человек. «АиФ» удалось поговорить с 13-летним Александром Браун , который в тот злополучный день был в одной из лодок, и узнать, что помогло мальчику выжить, какая обстановка была в лагере и почему инструкторы ни в чем не виноваты.
Наплевать на непогоду
— Я уже в третий раз отдыхал в этом лагере. Мне всегда все в нем нравилось: и то, как нас кормили, и то, как нас развлекали. И даже в подобные походы мы ходили, и всегда без неприятностей. Поэтому и тогда был уверен: все будет хорошо. Более того, руководство лагеря мне казалось адекватным, правда, после случившегося мое мнение сильно изменилось. Я не говорю сейчас про инструкторов. Да, это были студенты, но им всем было 18 лет, и они с нами прекрасно ладили, даже дружили.
За день до похода всем детям на телефон пришло сообщение от МЧС о шторме. Мы тут же пожаловались инструкторам, что не хотим идти в шторм в поход, да и те сами были такого же мнения. Можно было спокойно перенести на несколько дней. Инструкторы, насколько я знаю, чуть ли не на коленях умоляли директора лагеря не отпускать нас в поход. Но она вообще не соглашалась: «Значит так, ребята, либо ваш отряд отправляется в поход, и мне плевать, каким образом, либо студентам, которые здесь практикуются, все придется пройти заново. Эта практика не засчитается». Был поставлен ультиматум.
«Мне сказали грести, я и греб»
— Нас было 47 человек и 4 инструктора. Мы собирались идти в поход на четыре дня и три ночи и каждый день по расписанию менять местоположение. В первый день нам нужно было доплыть до пятого пляжа, там переночевать. Мы это сделали вполне спокойно. Во второй день была настолько хорошая погода, что мы даже перестали думать о том, что может быть шторм.
Прежде чем отправиться дальше, нас начинали отбирать: тот, кто сильнее и хорошо греб, садился на рафт, а все остальные на каноэ. На рафт преимущественно брали крепких парней, поскольку на нем нужно было тянуть не только людей, но и почти всю провизию — еду, спальники, мешки, одежду. Сейчас в моей голове звучит фраза: «На рафт идут только те, кто будет жить». Иначе я не могу объяснить всю жуть, которая началась позже. Почему-то изначально неправильно поступили, посадив на одно каноэ детей совсем одних, а на второе уже вместе с вожатой и инструктором. В каноэ было по 12 человек. На рафте сидели все остальные и еще координатор и директор.
Я волновался за девочку Таню Колесову . Мы друг друга знаем уже давно, и я был в курсе, что у нее гидрофобия. Она стеснялась говорить вожатым об этом. А изначально её хотели посадить на каноэ. Там она бы даже маленьких волн перепугалась. Мне пришлось самому подойти к инструктору и попросить, чтобы ее взяли со мной, даже если ей придется на мешках лежать. Сейчас я понимаю, что тем своим решением спас Тане жизнь, иначе она поплыла бы на том каноэ, где погибли все дети...
Мне было сказано грести, и я греб, даже когда пошли сильные волны. Я почти не думал о себе. Я очень волновался за Таню. Для нее в принципе плыть на таких волнах — шок.
Мы прошли две трети пути, когда поднялся сильнейший ветер, резко появились волны. Я даже не могу вспомнить, как это получилось. Оба каноэ на тот момент уже сильно обогнали нас вперед. Мы поддерживали связь с ними и с руководством, но лишь по телефону и, конечно, связь в такой шторм прервалась. Нас начало сносить. Мы кое-как еще пытались управлять рафтом при помощи весел, но все было бесполезно. Мы сбились с курса. Теперь была главная задача — найти острова и прибиться к ним. Два часа мы просто гуляли по волнам, кого-то из детей начинало тошнить.
«Мы были счастливы, что нашли остров»
— Первый остров, который встретился нам на пути, мы пропустили. Волны не дали даже близко к нему подойти. Позже нас волнами понесло к другому острову, который был нам очень удобен. Пришлось тут же взяться за весла. Если бы мы чуть-чуть ими не поработали, нас бы просто разбило о камни. Нам повезло, мы обошли их и кое-как зацепились за этот остров. Там мы разбили лагерь, развели костер, согрелись. Ели совсем чуть-чуть лишь для того, чтобы не сойти от голода с ума. Вместо кастрюль и чайника использовали найденные там же жестяные старые пивные банки. У меня оставалась зарядка на телефоне, и я поддерживал связь с сестрой. Тут же позвонил и сказал, что жив и здоров. А в это время каноэ уже перевернулись. Мы этого не знали. Мы даже не думали о них, нам никто не сказал, что связь с детьми, которые плыли отдельно, давно была потеряна.
Естественно, ночевать нам всем пришлось на острове. Утром нам дозвонилась администрация лагеря. Оказывается, к нам давно выехало МЧС. Мы были счастливы, что будем спасены. Я с этой новостью начал звонить своей сестре, а в трубке услышал: «Саша, ты жив?». Сестра мне все рассказала, сказала, что ребята с каноэ погибли. Меня начало трясти. Я рассказал вожатой, а моя сестра по телефону Вадиму . Мы все переволновались. Мы втроем ходили с мертвыми лицами. А дети вокруг нас прыгали, радовались тому, что нас спасают. Никто ничего не знал.
«Саша, я жив!»
— После того, как нас МЧС привезли в кадетский корпус, я начал расспрашивать о случившемся. Оказалось, что действительно были найдены трупы. Это меня добило. Я не мог осознать, что вот я только вчера играл с этими ребятами, а сегодня их уже нет.
Вечером в воскресенье привезли тех десятерых детей, которые выжили. Они могли лишь сказать: «Саша, я жива, Саша я жив!». Я не думал, что когда-нибудь такое увижу.
Среди них чувствовала себя хуже всех Юля Король . Юля вытаскивала многих детей, и живых, и мертвых. Инструктор пытался спасти детей, но сам чуть не утонул, а она спасла и инструктора. Ей 13 лет. После того, как перевернулось ее каноэ, именно она вытаскивала всех детей. Я хочу рассказать всему миру про нее. Хочу, чтобы все ее знали.
В кадетском корпусе с Юлей сидели 4 психолога. Она их не слушала. Она разговаривала с детьми, которых не смогла спасти. Лежа на кровати и уставившись в потолок повторяла: «Женя, это ты тут?».
Юля себя корила, что не спасла всех. Она была свидетелем смерти почти каждого. Она рассказала, что видела, как дети разбиваются о скалы. Юля парнишку взяла на воде живого, а на берег принесла уже мертвым. Когда она ребят вытаскивала из воды, они говорили ей «спасибо» и умирали. Она все это мне рассказывала. Мы ее все пытались успокоить, я тогда еще держал себя в руках и старался находиться с ней. И знаете, что ужасно? О ее подвиге мало кто знает! Ее затерли в телевизоре, меня нет. Почему?
Самое жуткое было, когда уже в кадетском корпусе мне позвонил отец Влада Волкова и спросил: «А можно Владика? А что с Владиком?». Я тогда все рассказал... Вы бы слышали, как мать заплакала, а его голос был настолько жутким, передать невозможно.
Когда нас уже везли в автобусе к самолету МЧС, Юля вдруг улыбнулась. Меня это очень обрадовало. Она ведь впервые за двое суток изменила эмоцию.
«Они не виноваты!»
— Уже в Москве, в аэропорту, родители такие были перепуганные. А дети к ним шли просто без эмоций. Представляете, просто увидеть ребенка без эмоций, будто роботы.
После трагедии я не могу находиться в Москве, родители меня забрали на дачу. Все напоминает о случившемся. То я увижу кепку, которая была на погибшем Сереже, то услышу музыку, которая играла у меня в голове в момент шторма. Все это доводит меня до истерики. Мне купили сильное успокаивающее на валерьянке. Я банку съел уже. Не сильно помогает. Я сегодня ночью почти не спал, закрываю глаза, а в голове только та жуть, которую мне рассказывала о спасании детей Юля Король. Не знаю, как она сможет это пережить.
Я теперь жутко боюсь находиться на воде. Если мне матрас положат на воду, я на него не смогу лечь.
Очень обидно, что винят за все инструкторов и вожатых, врут, что они только о себе заботились. Инструктор Валера во время потопа держал на себе детей, а сам был под водой. Он хотел, чтобы дети могли дышать. Да, он некоторых детей не удержал на воде, но не каждый же вообще так сможет! Люда, которая в каноэ перевернулась, тоже на себе детей держала. А их сейчас во всем обвиняют. Это несправедливо!
Жители Москвы несут цветы и игрушки к зданию Департамента труда и социальной защиты населения города Москвы, в память о погибших детях на Сямозере в Карелии. Фото: РИА Новости / Евгения Новоженина
Сегодня в Карелии вспоминают детей, погибших во время шторма на Сямозере 18 июня 2016 года. На берегу озера проходит панихида по жертвам трагедии. Почтить их память и возложить цветы к камню скорби приехали родители и родственники погибших.
Мы попытались узнать, как живут сейчас школьники, пережившие этот смертельный поход, и что происходит в семьях детей, которые не вернулись из карельского лагеря. Информации об этом оказалось немного. Пострадавшие почти не общаются с журналистами и очень не любят вспоминать июнь 2016-го. Исключение - московский школьник Александр Браун. Еще в те трагические дни он взял на себя труд общения в прессой. Спустя время журналисты снова встретились с подростком.
Александр Браун: «Кажется, все и забыли о нас!»
Московскому школьнику во время сямозерской трагедии было 13 лет. Вместе с другими детьми он находился в рафте, который во время шторма прибило к острову. На рафт брали в основном крепких парней, поскольку на нем нужно было везти не только людей, но и почти всю провизию - еду, спальники, мешки, одежду.
Александр Браун, школьник:
Нас волнами понесло к острову. Нам повезло, мы обошли камни и кое-как зацепились за этот остров. Там мы разбили лагерь, развели костер, согрелись. У меня оставалась зарядка на телефоне, и я поддерживал связь с сестрой. Тут же позвонил и сказал, что жив и здоров. А в это время каноэ уже перевернулись. Мы этого не знали. Естественно, ночевать нам всем пришлось на острове. Утром нам дозвонилась администрация лагеря. Оказывается, к нам давно выехало МЧС. Мы были счастливы, что будем спасены. Я с этой новостью начал звонить своей сестре, а в трубке услышал: «Саша, ты жив?».
Александр вспоминает, что, уже вернувшись в Москву, несколько месяцев он жил на успокоительных, каждая мелочь могла напомнить о трагедии.
Александр Браун, школьник:
То я увижу кепку, которая была на погибшем Сереже, то услышу музыку, которая играла у меня в голове в момент шторма. Все это доводит меня до истерики. Мне купили сильное успокаивающее, я банку съел уже, не сильно помогает.
Тогда Саша говорил, что боится находиться на воде, даже просто лежать на надувном матрасе. Но спустя несколько месяцев страх исчез, и сейчас юноша готов снова отправиться в походный палаточный лагерь, даже в Карелию.
Александр Браун, школьник:
Я не боюсь. Я считаю, что детей нужно отправлять в такие лагеря. Моё поколение ленивое, только и делает, что сидит в Интернете, а ведь в палаточном лагере мы постоянно в движении, общаемся друг с другом лично, а не в Сети. Я даже детей будущих своих не буду бояться отправлять в такие лагеря.
Первые две недели после той истории репортеры звонили подростку чуть ли не ежедневно. Но сейчас о сямозерских событиях уже никто не помнит.
Александр Браун, школьник:
Сегодня, кажется, все и забыли о нас. Даже в собственной школе. Когда я пришел в сентябре, учителя на меня внимания не обратили. Только классная руководительница немного посочувствовала, поговорила со мной. И лишь когда затрагивали тему Сямозера, другие учителя вздыхали: «Бывает!» Одноклассники первое время меня воспринимали как телезвезду. Через пару дней после трагедии, когда меня уже показали по телевизору, я зашел в чат нашего класса и вижу, что мой одноклассник написал: «Я смотрел вчера телевизор, и там был наш Саша!» Они удивились, как будто их друг внезапно стал знаменитым. Правда, уже в сентябре почти никто из класса эту тему не поднимал, да и я тоже.
Саша продолжает учиться в школе и планирует стать врачом - так хотят его родители, да и самому подростку эта профессия кажется достойной.
Юлия Король: «Как солдат после войны…»
Юля - наверное, самая известная из «сямозерских» детей. Она оказалась в перевернувшемся каноэ, смогла вытащить из воды несколько человек, а потом пешком, в одних носках шла 4 километра до деревни Кудама, чтобы позвать на помощь. В походе Юля была вместе в братом-близнецом Димой, и сначала думала, что он тоже погиб. К счастью, выяснилось, что мальчику удалось выжить. О подвиге Юли заговорили сразу, правда, большинство СМИ показали фото совсем другой девочки - Наташи.
А Юля 22 июня была госпитализирована в клинику, где провела почти месяц. 16 июля 2016 года глава МЧС Владимир Пучков наградил девочку медалью «За спасение погибающих на водах» и вручил, как сообщали информагентства, ценный подарок.
При ближайшем рассмотрении ценным подарком оказался учебник по ОБЖ. Об этом с возмущением рассказал писатель Андрей Егоров (топовый блогер rovego) в своем ЖЖ.
Андрей Егоров, писатель, журналист, блогер:
Четырехтомник по ОБЖ, в котором рассказано о героических поступках, которые совершили дети, когда взрослые не выполнили свои задачи и обязательства. Пучков обещал, что подвиг Юли будет внесен в следующий том. Интересно, ее это сильно обрадовало?
По словам бабушки Юли Галины Гончаровой, после трагедии девочка замкнулась в себе, перестала разговаривать, отказывалась от еды. После случившегося ее мучали кошмары.
Она замкнулась в себе, не разговаривает, не кушает. Как будто никого не видит и не слышит, в своем мире. Застопорился человек и все. Мальчика, которого она не могла вытащить, и когда он разбился головой, она видит перед глазами, потому что это может так проявляться, ночью она будет спать, а у нее вот так перед глазами. Потом опять пропадает. Это как солдат после войны…
Бабушка растит Юлию и ее брата фактически одна. Мама Юли и Димы пережила три инсульта, ей самой необходим постоянный уход, а отец близнецов участия в воспитании детей не принимает. Когда Юле понадобились деньги на лечение - ей предстояло проходить реабилитацию в течение нескольких месяцев - совершенно незнакомая девушка из Калининграда на своей страничке в соцсети опубликовала сообщение с предложением помочь Юлии. На него откликнулись сотни человек. Люди попросили бабушку открыть два счета: один - накопительный на Юлю, без права снятия до 18 лет, второй счет был открыт на имя бабушки. В сентябре 2016 Владимир Путин подписал указ о награждении Юли медалью медалью «За спасение погибавших». В декабре Юля стала победительницей номинации «Частное лицо года» по версии издания «Ведомости».
По словам бабушки, Юле трудно вспоминать о трагедии даже спустя длительное время.
Галина Гончарова, бабушка Юли Король:
Ей вопросы начинают задавать по поводу этого - она плакать начинает. Но сейчас уже лучше. Сейчас она отдыхает в «Артеке». Они вдвоем с братом плавают, купаются. Никакой боязни воды не развилось.
Об этом Галина Гончарова рассказала журналистам через год после сямозерских событий и поделилась планами внучки на будущее - Юля собирается связать свою судьбу со службой спасения.
Журналисты узнали о том, как живут семьи погибших детей после трагедии.
Игорь Заслонов: «У моего ребенка не было шансов»
Отец 11-летнего Всеволода Заслонова Игорь рассказал прессе, что его сын не был готов к таким экстремальным условиям, в которых находились дети в лагере.
У моего ребенка даже физически было намного меньше шансов, чем у остальных ребят, ведь ему даже не исполнилось 12 лет. Он не был готов к таким суровым условиям. Я изначально был против того, чтобы жена отправляла Севу в этот лагерь, но она меня не слушала и делала все по-своему, запрещая мне общаться с сыном.
Сева - тот самый мальчик, который смог дозвониться до фельдшера Суоярвской ЦРБ Ирины Щербаковой. Поэтому его отец участвовал в судебном процессе по ее делу и оказался одним из немногих, кто просил не наказывать медика. С точки зрения Игоря, следствие велось со множественными нарушениями, и было направлено на то, чтобы возложить на фельдшера всю ответственность за работу системы 112.
Игорь Заслонов, отец погибшего ребенка:
Из материалов уголовного дела видно, что Щербакова работала в Суоярвской центральной районной больнице фельдшером скорой помощи и по совместительству выполняла обязанности фельдшера на приеме телефонных звонков. В ее должностные обязанности не входил прием телефонных звонков «Системы 112». Никакой специальной подготовки как оператор «Системы 112» Щербакова не проходила. В указанной связи считаю, что халатности в действиях Щербаковой не было.
По информации СМИ, остальные родители не разделили позицию Игоря. Среди них и его бывшая жена Ольга, мать Севы. Супруги действительно много лет в разводе, и отношения между ними не самые безоблачные. Ольга рассказала журналистам, что бывший муж Игорь подал заявление о получении наследства сына - доли в квартире. Жилплощадь Ольга приобрела по социальной ипотеке на свои деньги через несколько лет после развода с супругом. По условиям кредита, она была обязана наделить долевыми правами собственности детей - Севу и младшего Костю.
Игорь пропал и полгода не интересовался жизнью второго сына - Кости. Появился, лишь когда в силу вступили права наследования, - говорит юрист Наталья Степанова, представляющая интересы семьи.
Виктория Балакирева: «Миллион на дочь»
Рассказала Наталья Степанова и о судьбе семьи утонувшего 12-летнего Арсения. Его мама Виктория посвятила себя заботам о младшей дочери Ангелине. Девочка родилась с ДЦП, после чего отец оставил семью. Полученную от государства компенсацию Виктория потратила на реабилитацию девочки.
Она чиновник, с начальством получилось договориться о 4-часовом рабочем дне. Миллион рублей, выплаченный государством за гибель Сени, Вика потратила на здоровье дочки - на занятия в бассейне, иппотерапию, консультации логопеда, также приглашает домой массажиста, возит дочь в лечебные пансионаты, на море… За этот год Ангелине стало гораздо лучше: врачи отмечают, что девочка значительно приблизилась в развитии к здоровым детям, - рассказывает Наталья Степанова.
Трагедия на Сямозере произошла 18 июня 2016 года. Дети из лагеря «Парк-отель «Сямозеро» отправились вместе с инструкторами по озеру и попали в шторм. В составе группы находился 51 человек, из них четверо взрослых. Когда начался шторм, два каноэ с детьми вынесло на открытую воду, а рафт (надувной плот) прибило к одному из островов. Оба каноэ опрокинулись.
Находившиеся в них дети пытались добраться до берега вплавь, однако из-за волн и холодной воды сделать это смогли не все.
Руководство лагеря не оповестило о случившемся оперативные службы. Спасательная операция началась только 19 июня.
Погибли 14 человек. 33 ребенка и один инструктор самостоятельно достигли берега. Спасатели нашли живыми еще двоих взрослых и девятерых детей.
В апреле этого года началось рассмотрение уголовного дела в Петрозаводском городском суде. На скамье подсудимых шесть человек: директор парк-отеля «Сямозеро» (в народе именуемого «лагерем смерти») Елена Решетова, его куратор Вадим Виноградов, инструкторы Валерий Круподерщиков и Павел Ильин, а также бывший руководитель управления Роспотребнадзора по Республике Карелия Анатолий Коваленко и его зам Людмила Котович. В рамках процесса предполагается предполагается допросить порядка 400 человек.
Этот рассказ о самой обычной русской девочке, девочке с огромным и добрым сердцем, которая в свои 13 лет совершила настоящий человеческий подвиг, а о ней не рассказывают на многочисленных ток-шоу, не берут интервью, ведь персона она не скандальная, а значит “не рейтинговая”…
Многие помнят о трагедии, произошедшей со школьниками 18 июня 2016 года на Сямозере в Карелии,в результате которой погибли 14 детей. Школьники отправились на прогулку на лодке, начался шторм и лодка перевернулась. Никаких мер безопасности предпринято не было, руководство растерялось и не вызвало вовремя спасателей. Поэтому детям приходилось полагаться только на себя и спасаться самим.
13-летняя Юля Король сумела спастись и из последних сил пыталась помочь своим друзьям. Многих вытащить ей удалось живыми, а некоторых она вытащила из воды уже без признаков жизни…
И именно эта девочка,а не те люди, в чьи прямые обязанности это входило, вызвала на помощь МЧС и сообщила о случившейся трагедии жителям ближайшей деревни.
Невозможно представить,как самой Юле удалось выжить в ледяной воде, помочь своему инструктору не утонуть и еще спасать других детей. И как потом она с поврежденной ногой шла по непроходимому лесу и только к 10 утра добралась до ближайшего поселка.
Спасатели прибыли на место трагедии только спустя 20 часов после случившегося и то только потому, что Юле удалось им об этом сообщить.
У Юли есть только брат и бабушка, это вся ее семья и самые родные люди. После страшной трагедии с девочкой работали 4 психолога, пытаясь вывести из состояния шока. Но она их почти не слушала, она неподвижно лежала на кровати и разговаривала с утонувшими друзьями,чью гибель она видела своими глазами: «Женя, это ты тут?» - спрашивала Юля у Жени, которого уже не было в живых.
Девочка винила себя за то, что не смогла спасти всех. Но она действительно пыталась, пыталась и молилась и за свое спасение и спасение друзей.Она уверена,что именно молитва, которой научила ее бабушка, дала ей силы продержаться в холодной воде и выжить, спасая других.
Юлин братик тоже выжил и это было для нее огромной радостью, потому что никого роднее бабушки и братика у нее нет…
Юлю Король язык не повернётся назвать героем. Она скорее… луч света в тёмном царстве. Как пробивающееся во время шторма в толщу от поверхности воды неясное солнце - если смотреть снизу вверх.
Внизу - бездумные взрослые, утопившие детей; добросердечные чиновники, осыпающие «спасательницу» предметами бытовой техники в награду за смелость. И тролли в соцсетях: «Чтоб ты сдохла, как они…» Они - это неспасённые… В общем, обычный наш мир. И поверх этой человеческой пены - ясный 12-летний (на момент трагедии на Сямозере) человек Юля Король. Мудрый и чистый. Делающий то, что должно. И умеющий принять то, что будет.
Этим октябрём в Москве, дома, с чаем, с бабушкой, Юля рассказывает о том, что было тогда на озере - и потом на суше. Рассказывает впервые за 2 прошедших года.
Смертельный груз
Лето-2016. Июнь. Карелия. Спортивный лагерь. Сплав на каноэ и лодках. В то лето эта н-овость не сходила с экранов: 47 детей вывели на неспокойную воду. Инструкторы неопытные. В местной скорой отчаянный дет-ский крик о помощи приняли за дурную шутку - и никуда не поехали. Череда нелепых случайностей и равнодушие взрослых стоили жизни 14 подросткам.
Но для неё это не обрывки хроники, а кошмар, который теперь останется с ней на всю жизнь. 12-летняя Юля, прекрасный пловец, помогала тонущим выбраться, буквально тащила на себе друзей от места катастрофы к берегу. И даже когда вдруг поняла, что плывёт с мёртвым ребёнком, девочка не отчаялась - вытащив одного на сушу, вновь ныряла за следующим.
Ей не было страшно, когда перевернулась лодка («Да, я была без жилета, но плавать-то умела!»). Не было страшно, когда осознала, что кого-то из детей она доставила к берегу уже мёрт-вым. Ей не было страшно оставить спасённых, мокрых, перепуганных, дрожащих от холода, на берегу и в одиночку бежать за помощью в ближайшую деревню. Не было страшно настаивать, чтобы сотрудники МЧС всё-таки всерьёз отнеслись к её словам и наконец приехали, и вернуться обратно к своим, живым и мёртвым.
Страшно ей стало потом. Когда всех нашли и доставили в без-опасное место. Когда она поняла, сколько тех, с кем она и её брат Дима играли ещё вчера, так и остались на дне озера. Когда она вспомнила, скольких сама тащила вроде живыми, а принесла мёртвыми.
«У неё лицо было мёртвое» - так вспоминали про Юлю тех дней. Не могла плакать. Не могла улыбаться. Не могла вспоминать - и не могла перестать слышать их голоса, уже из вечного мрака: «Жень, это ты тут?» - разговаривала, лёжа в девчачьей комнате в лагере и глядя в потолок. Юля попросила о психиатрической помощи сама. Признавая ситуацию, называя вещи своими именами. Король и на суше продолжала делать то, что удавалось немногим взрослым.
Прикованная к кровати
Мы встречаемся с Юлей в Москве. На «Планерной». Ей 15 лет. Юля и её бабушка заваривают чай и рассказывают о своей жизни так, как будто всё случившееся - простые, будничные вещи. А я вдруг понимаю, откуда у этой маленькой девочки столько мужества и решительности.
У Юли есть брат-двойняшка Дима. И бабушка Галина Петровна - с 6 лет она воспитывает детей одна. «Нет, только не подумайте чего, у неё есть мама!» Мама и правда есть - она лежит на кухне, прикованная к кровати. Ей всего 47 лет. Вот только 7 из них она не столько живёт, сколько существует. Лежит, дышит, ест. Иногда не узнаёт своих детей.
Ребята вряд ли помнят, что семья их когда-то была как у всех: папа, мама, мультики, игры. Юля и Дима вот-вот должны были пойти в школу, но тут мою дочь (их маму) разбил инсульт. А потом ещё раз, и ещё, и ещё - на фоне сахарного диабета, стресса и по-стоянных избиений мужа. Он страшно пил. Издевался и над Димой, а вот Юльку не трогал, - рассказывает Галина Петровна, которой недавно исполнилось 70 лет. - Так я осталась с двумя маленькими детьми и дочкой-инвалидом. В обиде ли я на жизнь? Не до обид мне! За пару месяцев до трагедии, случившейся с дочкой, я потеряла младшего сына, он разбился в автокатастрофе. Чтобы как-то прокормить детей, устроила их на пятидневку в сад, а сама стала работать там ночной нянечкой. Родной отец не видел детей уже 7 лет, он ничего не знает про эту трагедию.
Я ведь даже выиграла суд - он должен платить алименты по 10 тыс. руб. в месяц на каждого ребёнка, но платит только по 1 тыс. руб., и то как придётся. Но больше в суд не пойду, связываться с таким человеком не хочу.
Бабушка показывает мне дет-ские фотографии двойняшек: «Юля очень бойкая росла. Вот посмотрите на фото: брат ей песни поёт, а она ему кулаки показывает. Я верю, моя девочка с таким характером не пропадёт!»
«Удалила все аккаунты!»
Мы пьём чай, и я боюсь произнести слово «Карелия». После катастрофы Юля приходила в себя несколько месяцев. Ночами её мучили кошмары.
«А мы наконец стали снова ходить в бассейн, - помогает мне Юля. - Правда, я теперь не могу на спине плавать, захлёбываться начинаю. Это после Карелии у меня паника, я тону, хотя с плаванием на животе проблем нет».
«В этом году Юлю выбрали старостой, - улыбается бабушка. - В классе её все поддерживают и уважают». Юля меняется в лице и, пока бабушка не слышит наш разговор, вздыхает: «На самом деле некоторые после Сямозера возненавидели меня, хотя их там и не было. Например, на этой неделе мой одноклассник сказал: «Чтоб ты сдохла! И хорошо, что все дети, которые у тебя там погибли в Карелии, тоже сдохли!» Он извинился только вчера, и то только после того, как я рассказала о случившемся учителю и психологу. Он со второго класса меня задирает, но раньше он не знал о моём больном месте, а после Карелии знает и каждый раз пытается уколоть».
По этой же причине девочка удалила свои аккаунты из соц-сетей. «В течение нескольких месяцев, особенно в самый острый период, ей постоянно приходили сообщения из разных городов страны. Писали очень много гадостей, обвиняли её или просто злорадствовали, - уточняет Галина Петровна. - А она девочка ответственная, старалась всем ответить, что-то объяснить. Но в итоге поняла, что больше не может, и уже два года не появляется в Интернете».
Мы разговариваем в комнате Юли и Димы. На письменном столе у детей стоят фото и икона Богородицы. На фото - Юля с наградами после спасения детей на озере. А на иконе браслет - точь-в-точь такой же, как и на руке девочки. «Этот браслет я боюсь потерять, он мой талисман. Мне кажется, именно он спас мне жизнь в Карелии. На нём изображён Бог, и я очень боялась, что он спадёт с руки. Как только он соскальзывал, я начинала тонуть, но подхватывала его - и выплывала. Попросила бабушку купить мне такой же, а тот я больше не надену, буду хранить».
Стихия бесстрашия
В плотном ритме («Юля встаёт в 6.30: школа, дополнительные английский и русский, бассейн; она староста класса, хочет стать президентом школы и сдать нормы ГТО»), среди назойливого внимания доброхотов и обывателей, в старой квартире с большим количест-вом новой бытовой техники, которой одарила Юлю страна, так легко затеряться смыслу - как свету, который скрылся за штормовыми тучами над Сям-озером. Но не такова Юля Король. Она словно живёт за двоих - за себя и за свою парализованную маму. И если после школы Юля примет предложение МЧС и поступит к ним на диспетчера (как мечтает бабушка, у которой забота одна - поднять внуков), то верится, что Король и дальше будет освещать тёмное царство. Быть не героем по призванию, но человеком - по праву рождения.
Как наградили Юлию Король?
- В июле 2016 г. ведомст-венной медалью МЧС «За спасение погибающих на водах».
- В сентябре 2016 г. медалью «За спасение погибавших», указ подписал В. Путин.
- В сентябре 2016 г. Гран-при премии «Человек года» от журнала «Сноб».
- В ноябре 2016 г. медалью «За мужество в спасении», вручённой в Совете Федерации, и м-едалью в номинации «Дети--герои» фестиваля «Созвездие м-ужества».
В минувшие выходные группа школьников и инструкторов на трех лодках отправились из лагеря «Парк-отель Сямозеро» в поход, но попали в шторм. Погибли 14 человек. «АиФ» удалось поговорить с 13-летним Александром Браун , который в тот злополучный день был в одной из лодок, и узнать, что помогло мальчику выжить, какая обстановка была в лагере и почему инструкторы ни в чем не виноваты.
Наплевать на непогоду
— Я уже в третий раз отдыхал в этом лагере. Мне всегда все в нем нравилось: и то, как нас кормили, и то, как нас развлекали. И даже в подобные походы мы ходили, и всегда без неприятностей. Поэтому и тогда был уверен: все будет хорошо. Более того, руководство лагеря мне казалось адекватным, правда, после случившегося мое мнение сильно изменилось. Я не говорю сейчас про инструкторов. Да, это были студенты, но им всем было 18 лет, и они с нами прекрасно ладили, даже дружили.
За день до похода всем детям на телефон пришло сообщение от МЧС о шторме. Мы тут же пожаловались инструкторам, что не хотим идти в шторм в поход, да и те сами были такого же мнения. Можно было спокойно перенести на несколько дней. Инструкторы, насколько я знаю, чуть ли не на коленях умоляли директора лагеря не отпускать нас в поход. Но она вообще не соглашалась: «Значит так, ребята, либо ваш отряд отправляется в поход, и мне плевать, каким образом, либо студентам, которые здесь практикуются, все придется пройти заново. Эта практика не засчитается». Был поставлен ультиматум.
«Мне сказали грести, я и греб»
— Нас было 47 человек и 4 инструктора. Мы собирались идти в поход на четыре дня и три ночи и каждый день по расписанию менять местоположение. В первый день нам нужно было доплыть до пятого пляжа, там переночевать. Мы это сделали вполне спокойно. Во второй день была настолько хорошая погода, что мы даже перестали думать о том, что может быть шторм.
Прежде чем отправиться дальше, нас начинали отбирать: тот, кто сильнее и хорошо греб, садился на рафт, а все остальные на каноэ. На рафт преимущественно брали крепких парней, поскольку на нем нужно было тянуть не только людей, но и почти всю провизию — еду, спальники, мешки, одежду. Сейчас в моей голове звучит фраза: «На рафт идут только те, кто будет жить». Иначе я не могу объяснить всю жуть, которая началась позже. Почему-то изначально неправильно поступили, посадив на одно каноэ детей совсем одних, а на второе уже вместе с вожатой и инструктором. В каноэ было по 12 человек. На рафте сидели все остальные и еще координатор и директор.
Я волновался за девочку Таню Колесову . Мы друг друга знаем уже давно, и я был в курсе, что у нее гидрофобия. Она стеснялась говорить вожатым об этом. А изначально её хотели посадить на каноэ. Там она бы даже маленьких волн перепугалась. Мне пришлось самому подойти к инструктору и попросить, чтобы ее взяли со мной, даже если ей придется на мешках лежать. Сейчас я понимаю, что тем своим решением спас Тане жизнь, иначе она поплыла бы на том каноэ, где погибли все дети...
Мне было сказано грести, и я греб, даже когда пошли сильные волны. Я почти не думал о себе. Я очень волновался за Таню. Для нее в принципе плыть на таких волнах — шок.
Мы прошли две трети пути, когда поднялся сильнейший ветер, резко появились волны. Я даже не могу вспомнить, как это получилось. Оба каноэ на тот момент уже сильно обогнали нас вперед. Мы поддерживали связь с ними и с руководством, но лишь по телефону и, конечно, связь в такой шторм прервалась. Нас начало сносить. Мы кое-как еще пытались управлять рафтом при помощи весел, но все было бесполезно. Мы сбились с курса. Теперь была главная задача — найти острова и прибиться к ним. Два часа мы просто гуляли по волнам, кого-то из детей начинало тошнить.
«Мы были счастливы, что нашли остров»
— Первый остров, который встретился нам на пути, мы пропустили. Волны не дали даже близко к нему подойти. Позже нас волнами понесло к другому острову, который был нам очень удобен. Пришлось тут же взяться за весла. Если бы мы чуть-чуть ими не поработали, нас бы просто разбило о камни. Нам повезло, мы обошли их и кое-как зацепились за этот остров. Там мы разбили лагерь, развели костер, согрелись. Ели совсем чуть-чуть лишь для того, чтобы не сойти от голода с ума. Вместо кастрюль и чайника использовали найденные там же жестяные старые пивные банки. У меня оставалась зарядка на телефоне, и я поддерживал связь с сестрой. Тут же позвонил и сказал, что жив и здоров. А в это время каноэ уже перевернулись. Мы этого не знали. Мы даже не думали о них, нам никто не сказал, что связь с детьми, которые плыли отдельно, давно была потеряна.
Естественно, ночевать нам всем пришлось на острове. Утром нам дозвонилась администрация лагеря. Оказывается, к нам давно выехало МЧС. Мы были счастливы, что будем спасены. Я с этой новостью начал звонить своей сестре, а в трубке услышал: «Саша, ты жив?». Сестра мне все рассказала, сказала, что ребята с каноэ погибли. Меня начало трясти. Я рассказал вожатой, а моя сестра по телефону Вадиму . Мы все переволновались. Мы втроем ходили с мертвыми лицами. А дети вокруг нас прыгали, радовались тому, что нас спасают. Никто ничего не знал.
«Саша, я жив!»
— После того, как нас МЧС привезли в кадетский корпус, я начал расспрашивать о случившемся. Оказалось, что действительно были найдены трупы. Это меня добило. Я не мог осознать, что вот я только вчера играл с этими ребятами, а сегодня их уже нет.
Вечером в воскресенье привезли тех десятерых детей, которые выжили. Они могли лишь сказать: «Саша, я жива, Саша я жив!». Я не думал, что когда-нибудь такое увижу.
Среди них чувствовала себя хуже всех Юля Король . Юля вытаскивала многих детей, и живых, и мертвых. Инструктор пытался спасти детей, но сам чуть не утонул, а она спасла и инструктора. Ей 13 лет. После того, как перевернулось ее каноэ, именно она вытаскивала всех детей. Я хочу рассказать всему миру про нее. Хочу, чтобы все ее знали.
В кадетском корпусе с Юлей сидели 4 психолога. Она их не слушала. Она разговаривала с детьми, которых не смогла спасти. Лежа на кровати и уставившись в потолок повторяла: «Женя, это ты тут?».
Юля себя корила, что не спасла всех. Она была свидетелем смерти почти каждого. Она рассказала, что видела, как дети разбиваются о скалы. Юля парнишку взяла на воде живого, а на берег принесла уже мертвым. Когда она ребят вытаскивала из воды, они говорили ей «спасибо» и умирали. Она все это мне рассказывала. Мы ее все пытались успокоить, я тогда еще держал себя в руках и старался находиться с ней. И знаете, что ужасно? О ее подвиге мало кто знает! Ее затерли в телевизоре, меня нет. Почему?
Самое жуткое было, когда уже в кадетском корпусе мне позвонил отец Влада Волкова и спросил: «А можно Владика? А что с Владиком?». Я тогда все рассказал... Вы бы слышали, как мать заплакала, а его голос был настолько жутким, передать невозможно.
Когда нас уже везли в автобусе к самолету МЧС, Юля вдруг улыбнулась. Меня это очень обрадовало. Она ведь впервые за двое суток изменила эмоцию.
«Они не виноваты!»
— Уже в Москве, в аэропорту, родители такие были перепуганные. А дети к ним шли просто без эмоций. Представляете, просто увидеть ребенка без эмоций, будто роботы.
После трагедии я не могу находиться в Москве, родители меня забрали на дачу. Все напоминает о случившемся. То я увижу кепку, которая была на погибшем Сереже, то услышу музыку, которая играла у меня в голове в момент шторма. Все это доводит меня до истерики. Мне купили сильное успокаивающее на валерьянке. Я банку съел уже. Не сильно помогает. Я сегодня ночью почти не спал, закрываю глаза, а в голове только та жуть, которую мне рассказывала о спасании детей Юля Король. Не знаю, как она сможет это пережить.
Я теперь жутко боюсь находиться на воде. Если мне матрас положат на воду, я на него не смогу лечь.
Очень обидно, что винят за все инструкторов и вожатых, врут, что они только о себе заботились. Инструктор Валера во время потопа держал на себе детей, а сам был под водой. Он хотел, чтобы дети могли дышать. Да, он некоторых детей не удержал на воде, но не каждый же вообще так сможет! Люда, которая в каноэ перевернулась, тоже на себе детей держала. А их сейчас во всем обвиняют. Это несправедливо!
Жители Москвы несут цветы и игрушки к зданию Департамента труда и социальной защиты населения города Москвы, в память о погибших детях на Сямозере в Карелии. Фото: РИА Новости / Евгения Новоженина