Отмщенье, государь, отмщенье!
Паду к ногам твоим:
Будь справедлив и накажи убийцу,
Чтоб казнь его в позднейшие века
Твой правый суд потомству возвестила,
Чтоб видел злодеи в ней пример.
Погиб поэт!- невольник чести —
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде… и убит!
Убит!.. К чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?
Что ж? веселитесь… Он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок.
Его убийца хладнокровно
Навел удар… спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво?… издалека,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока;
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал!..
И он убит — и взят могилой,
Как тот певец, неведомый, но милый,
Добыча ревности глухой,
Воспетый им с такою чудной силой,
Сраженный, как и он, безжалостной рукой.
Зачем от мирных нег и дружбы простодушной
Вступил он в этот свет завистливый и душный
Для сердца вольного и пламенных страстей?
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей?..
И прежний сняв венок — они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него:
Но иглы тайные сурово
Язвили славное чело;
Отравлены его последние мгновенья
Коварным шепотом насмешливых невежд,
И умер он — с напрасной жаждой мщенья,
С досадой тайною обманутых надежд.
Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.
_____________________
А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда — всё молчи!..
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!
Анализ стихотворения «Смерть поэта» Лермонтова
Стихотворение «Смерть поэта» было написано Лермонтовым спустя несколько часов после первого известия о смертельном ранении на дуэли. Оно очень быстро распространилось в обществе. В творческих кругах произведение вызвало бурю сочувственных откликов, в высшем свете – яростное негодование. В ответ Лермонтов пишет вторую часть («А вы, надменные потомки…»), обращаясь напрямую к тем, кого он считает виновными в смерти поэта. Это продолжение было невероятно дерзким и смелым поступком. Оно было расценено императором как прямое воззвание к революции. Незамедлительно последовала ссылка Лермонтова на Кавказ.
Стихотворение «Смерть поэта» стало переломным этапом в творчестве Лермонтова. Его потрясла нелепая и трагическая гибель человека, которого он считал своим учителем и наставником. За убийством на дуэли скрываются тайные причины. Лермонтов развивает тему противостояния поэта и толпы. Только на этот раз в образе толпы он усматривает не рядовую чернь, а высшее общество. Известно, с каким пренебрежением относились к великому таланту Пушкина сам император и его окружение. Поэт постоянно подвергался насмешкам и унижениям. Человек, значение которого для русской литературы трудно переоценить, был намеренно вовлечен в грязную сплетню.
Лермонтов с презрением описывает убийцу Пушкина, который не представлял себе «на что он руку поднимал!…». По крайней мере, Дантес был иностранцем. Ему действительно не было никакого дела до русского гения. Лермонтов считает его слепым орудием в руках настоящих убийц. На них он обрушивает всю свою ярость и негодование.
Преклонение перед Пушкиным особенно заметно в конце первой части стиха. Лермонтов проводит прямую аналогию между поэтом и Христом, принявшим мучительную и несправедливую смерть («венец терновый… надели на него»).
Вторая часть значительно эмоциональнее первой. Лермонтова буквально распирает от переизбытка чувств. Он переходит к прямому обращению к виновникам смерти Пушкина и называет их своими именами («Вы, жадною толпой стоящие у трона»). Лермонтов перечисляют и другие преступления «наперсников разврата»: обман для достижения богатства и высокого положения, подавление всех проявлений свободы и правды, использование власти в личных интересах.
Поэт вновь прибегает к религиозной символике. Он считает, что ничто не окажется безнаказанным перед лицом «грозного Судии». Преступники рано или поздно получат по заслугам.
Очень эффектна концовка произведения, основанная на резком противопоставлении: «черная кровь» преступников — «праведная кровь» гения и мученика.
Коментарий к стихотворению:Впервые опубликовано (под заглавием «На смерть Пушкина») в 1858 г. в «Полярной звезде на 1856 г.» (кн. 2, с. 33 - 35); в России: без 16 заключительных стихов - в 1858 г. в «Библиографических записках» (т. I, № 2, стб. 635 - 636); полностью - в 1860 г. в собрании сочинений под редакцией Дудышкина (т. I, с. 61 - 63).
Стихотворение написано на смерть Пушкина (Пушкин умер 29 января 1837 г.). Автограф полного текста стихотворения не сохранился. Имеются и первой его части до слов «А вы, надменные потомки». Вторая часть стихотворения сохранилась в копиях, в том числе в копии, приложенной к следственному делу «О непозволительных стихах, написанных корнетом лейб-гвардии гусарского полка Лермантовым, и о распространении оных губернским секретарем Раевским». Только в копиях имеется и эпиграф к стихотворению, взятый из трагедии французского писателя Ротру «Венцеслав» в переделке А. А. Жандра. С эпиграфом стихотворение стало печататься с 1887 г., когда были опубликованы следственные материалы по делу «О непозволительных стихах...» и среди них копия стихотворения. По своему характеру эпиграф не противоречит 16 заключительным строкам. Обращение к царю с требованием сурово покарать убийцу было неслыханной дерзостью: по словам А. Х. Бенкендорфа, «вступление (эпиграф, - ред.) к этому сочинению дерзко, а конец - бесстыдное вольнодумство, более чем преступное». Нет оснований полагать поэтому, что эпиграф приписан с целью смягчить остроту заключительной части стихотворения. В настоящем издании эпиграф вводится в текст.
Стихотворение имело широкий общественный резонанс. Дуэль и смерть Пушкина, клевета и интриги против поэта в кругах придворной аристократии вызвали глубокое возмущение среди передовой части русского общества. выразил эти настроения в мужественных, исполненных поэтической силы стихах, которые разошлись во множестве списков среди современников.
Имя Лермонтова, как достойного наследника Пушкина, получило всенародное признание. В то же время политическая острота стихотворения вызвала тревогу в правительственных кругах.
По рассказам современников, один из списков с надписью «Воззвание к революции» был доставлен Николаю I. Лермонтова и его друга С. А. Раевского, участвовавшего в распространении стихов, арестовали и привлекли к судебной ответственности. 25 февраля 1837 г. по высочайшему повелению был вынесен приговор: «Л-гв гусарского полка корнета Лермантова... перевесть тем же чином в Нижегородский драгунский полк; а губернского секретаря Раевского... выдержать под арестом в течение одного месяца, а потом отправить в Олонецкую губернию для употребления на службу, по усмотрению тамошнего гражданского губернатора». В марте Лермонтов выехал из Петербурга, направляясь в действующую армию на Кавказ, где в это время находился Нижегородский драгунский полк.
В стихах «Его убийца хладнокровно» и следующих речь идет о Дантесе - убийце Пушкина. Жорж Шарль Дантес (1812 - 1895) - французский монархист, бежавший в 1833 г. в Россию после вандейского мятежа, был приемным сыном голландского посланника в Петербурге барона Геккерена. Имея доступ в салоны придворной русской аристократии, участвовал в травле поэта, закончившейся роковой дуэлью 27 января 1837 г. После смерти Пушкина выслан во Францию.
В стихах «Как тот певец, неведомый, но милый» и следующих Лермонтов вспоминает Владимира Ленского из романа Пушкина «Евгений Онегин» .
«А вы, надменные потомки» и следующие 15 стихов, по свидетельству С. А. Раевского, написаны позднее, чем предшествующий текст. Это отклик Лермонтова на попытку правительственных кругов и космополитически настроенной знати очернить память Пушкина и оправдать Дантеса. Непосредственным поводом для создания последних 16 стихов, по свидетельству Раевского, послужила ссора Лермонтова с родственником, камер-юнкером , который, навестив больного поэта, стал излагать ему «невыгодное» мнение придворных лиц о Пушкине и попытался защитить Дантеса.
Аналогичный рассказ содержится в письме А. М. Меринского к П. А. Ефремову, издателю сочинений Лермонтова. Существует список стихотворения, где неизвестный современник Лермонтова назвал ряд фамилий, позволяющих представить себе, о ком идет речь в строках «А вы, надменные потомки Известной подлостью прославленных отцов» . Это графы Орловы, Бобринские, Воронцовы, Завадовские, князья Барятинские и Васильчиковы, бароны Энгельгардты и Фредериксы, чьи отцы и деды добились положения при дворе лишь с помощью искательства, интриг, любовных связей.
«Есть грозный суд: он ждет» - этот стих в издании сочинений Лермонтова под редакцией Ефремова (1873) впервые был напечатан с разночтением: «Есть грозный судия: он ждет». Изменение первоначального чтения данного стиха не мотивировано. Глухое упоминание об автографе, который якобы лег в основу полного текста стихотворения в этом издании, вызвано тем, что Ефремов внес ряд поправок в текст по письму А. М. Меринского, у которого хранился список стихотворения, сделанный им с автографа в 1837 г., сразу же после того, как Лермонтов написал его. Письмо Меринского к Ефремову сохранилось, но в нем нет поправки к стиху «Есть грозный суд». Очевидно, Ефремов исправил его произвольно.
В некоторых изданиях сочинений Лермонтова (под редакцией Болдакова в 1891 г., в нескольких советских изданиях начиная с 1924 г.) было повторено чтение Ефремова - «судия» вместо «суд». Между тем во всех дошедших до нас копиях стихотворения и в первых публикациях текста читается «суд», а не «судия». Сохранилось также стихотворение поэта П. Гвоздева, учившегося вместе с Лермонтовым в юнкерской школе. Гвоздев 22 февраля 1837 г. написал , содержавший строки, подтверждающие правильность первоначального чтения спорного стиха:
Не ты ль сказал: «Есть грозный суд!»
И этот суд есть суд потомства...
Если вы никогда в жизни не сталкивались с крайним цинизмом и ханжеством, значит, вам не приходилось иметь дела с украинской властью. Особенной той, что совершила на Украине почти год назад вооруженный переворот. Все, кто участвовал в событиях 21-22 февраля прошлого года в Киеве, прекрасно понимают, что всем светят, по меньшей мере, длительные тюремные сроки. Поэтому – «однова живем, гуляй рванина!» — они позволяют себе все, что только захочется.
В частности, убийства дончан и разрушение столицы Донбасса. Кощунники совершали свои преступления в Крещение, один из самых больших православных праздников. В этот день в Донецке они убили несколько человек, с десяток ранили, разбили снарядами детское и кардиологическое отделение городской больницы №3 (маленьких пациентов, слава богу, врачи успели увести в убежище), бензозаправку сети «Параллель», нанесли повреждения одному из супермаркетов сети «Амстор». Ну, и, само собой попали в несколько десятков домов.
Донецк. Православный храм после обстрела
Детское отделение больницы после обстрела
Цинизм же и ханжество украинцев состоят в том, что бомбить город они продолжают в то самое время, когда призывают РФ оказать давление на ополченцев ДНР, дабы продолжить соблюдать минские соглашения. Причем, в границах 13 ноября 2014 года. Это значит, что надо вернуть им руины Донецкого аэропорта, уйти из Песок и Авдеевки. Предатели по характеру своему, киевские властители предлагают и властям ДНР обмануть свой народ, предать память тех, кто пал за освобождение края от нацистского нашествия.
Украинцы пытаются по завету своего первого президента, участника развала СССР и УССР Кравчука пробежать «между дождевыми каплями». В сторону ЕС и ООН они кричат «ой, нас бьют», в сторону ОБСЕ – «да не туда вы смотрите, закройте глаза на наши преступления», Москве – «дайте газа, угля/ забудьте долги, и тогда мы поставим НАТОвские базы вам на границах». Но подлее всего кричат бьющим их и в хвост и в гриву донбассовцам – «да никто не стрелял, это вы сами кондиционером, как в Луганске…».
Это ж до какого края подлости дойти надо, чтобы кричать про соблюдение минских договоренностей, эти самые договоренности и нарушая, ведя сегодня огонь из всего, что уцелело вчера по мятежным республикам?
На это мы им, не верящим ни в одного бога, кроме золотого тельца, напомним стих великого русского поэта Михаила Лермонтова:
Но есть и Божий суд , наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела он знает наперед.
Ведь и в самом деле, никого этот тошнотворно-приторный спектакль с «маршем мира» в Киеве не обманул: нормальные вменяемые люди (а их всегда большинство) понимали, что Порошенко, Яценюк и Турчинов надругались над правдой и над памятью погибших под Волновахой донбассовцев. Те, кто дал приказ развязать террор против жителей Донецкой и Луганской республик, лили крокодиловы слезы над могилами убитых их же стараниями людей!
Один из оставшихся адекватным в восприятии того, что происходит на Украине и в Донбассе киевлян сделал замечательную запись в своем блоге по этому поводу: «Порошенко с бумажкой «я – Волноваха», это то же самое, что Трумэн с бумажкой «я – Хиросима». По-моему, точнее и не скажешь!
Олег Измайлов
Журналист, историк, Донецк
Великий русский поэт, прозаик, драматург, художник, офицер.
Цитата: 120 - 136 из 210
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!
Но кто же в своей жизни не делал глупостей!
Ну что ж? где не будет лучше, там будет хуже, а от худа до добра опять недалеко. (*Герой нашего времени*)
О самолюбие! ты рычаг, которым Архимед хотел приподнять земной шар!.. («Журнал Печорина», «Княжна Мери») («Герой нашего времени», 1838-1839)
О! история у нас вещь ужасная; благородно или низко вы поступили, правы или нет, могли избежать или не могли, но ваше имя замешано в историю... все равно, вы теряете все: расположение общества, карьеру, уважение друзей... попасться в историю! ужаснее этого ничего не может быть, как бы эта история ни кончилась! Частная известность уж есть острый нож для общества, вы заставили об себе говорить два дня. Страдайте ж двадцать лет за это. (*Княгиня Лиговская*, 1836)
Об чем женщины не плачут: слезы их оружие нападательное и оборонительное. Досада, радость, бессильная ненависть, бессильная любовь имеют у них одно выражение. (*Княгиня Лиговская*, 1836)
Обида - такая пилюля, которую не всякий с покойным лицом проглотить может; некоторые глотают, разжевав наперед, тут пилюля еще горче.
Один раб человека, другой раб судьбы. Первый может ожидать хорошего господина или имеет выбор - второй никогда. Им играет слепой случай, и страсти его и бесчувственность других - все соединено к его гибели. (Владимир Арбенин) (*Странный человек*, 1831)
Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле... Одни скажут: он был добрый малый, другие - мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а все живешь - из любопытства: ожидаешь чего-то нового... Смешно и досадно! (*Герой нашего времени*, 1838-1839)
Одни почитают меня хуже, другие лучше, чем я в самом деле… Одни скажут: он был добрый малый, другие - мерзавец. И то и другое будет ложно. После этого стоит ли труда жить? а все живешь - из любопытства: ожидаешь чего-то нового… Смешно и досадно! («Герой нашего времени», 1838-1839)
Он знал, что заставить говорить об себе легко, но знал также, что свет два раза сряду не занимается одним и тем же лицом: ему нужны новые кумиры, новые моды, новые романы... ветераны светской славы, как и все другие ветераны, самые жалкие созданья. (*Княгиня Лиговская*, 1836)
Он не знает людей и их слабых струн, потому что занимался целую жизнь одним собою. («Герой нашего времени»)
Он сеял зло без наслажденья.
Нигде искусству своему
Он не встречал сопротивленья -
И зло наскучило ему.
Она была в тех летах, когда еще волочиться за нею было не совестно, а влюбиться в нее стало трудно; в тех летах, когда какой-нибудь ветреный или беспечный франт не почитает уже за грех уверять шутя в глубокой страсти, чтобы после так, для смеху, скомпрометировать девушку в глазах подруг ее, думая этим придать себе более весу... уверить всех, что она от него без памяти и стараться показать, что он ее жалеет, что он не знает, как от нее отделаться... бедная, предчувствуя, что это ее последний обожатель, без любви, из одного самолюбия старается удержать шалуна как можно дольше у ног своих... напрасно: она более и более запутывается, - и наконец... увы... за этим периодом остаются только мечты о муже, каком-нибудь муже... одни мечты. (о Лизавете Николаевне, *отцветающей женщине* 25 лет) (*Княгиня Лиговская*, 1836)
Отныне стану наслаждаться
И в страсти стану клясться всем;
Со всеми буду я смеяться,
А плакать не хочу ни с кем;
Начну обманывать безбожно,
Чтоб не любить, как я любил,-
Иль женщин уважать возможно,
Когда мне ангел изменил?
Я был готов на смерть и муку
И целый мир на битву звать,
Чтобы твою младую руку -
Безумец! - лишний раз пожать!
Не знав коварную измену,
Тебе я душу отдавал;
Такой души ты знала ль цену?
Ты знала - я тебя не знал!
На уроках литературы в старших классах преподаватели обязательно должны читать стих «Смерть поэта» Лермонтова Михаила Юрьевича детям. Это одно из самых знаменитых произведений поэта. Его обычно всегда задают учить полностью наизусть. На нашем сайте можно прочитать стих онлайн или бесплатно скачать на ноутбук или другой гаджет.
Текст стихотворения Лермонтова «Смерть поэта» был написан в 1837 году. Посвящен он А. Пушкину. Всем известно, что Михаил Юрьевич в свое время был одним из тех людей, кому очень нравилось творчество Александра Сергеевича. Он читал многие его произведения, восхищался ими. Внезапная гибель поэта сильно потрясла Лермонтова, поэтому все его мысли и переживания по этому поводу, в конце концов, «вылились» на бумагу. Он написал сильное стихотворение, в котором он обличил не только прямого убийцу Пушкина, но и косвенных. Тех, кто поспособствовал разгоранию конфликта между двумя людьми.
Начинается произведение с небольшого эпиграфа, в котором Лермонтов обращается к царю. Он просит его наказать виновников смерти Пушкина. Затем идет само стихотворение. Оно состоит из 2 разных по объему частей. В первой он пишет о причинах, по которым погиб поэт. По его мнению, настоящий виновник смерти Александра Сергеевича не Дантес, а светское общество. Оно постоянно высмеивало поэта при жизни, а после смерти же начало притворно о нем горевать. В первой части мы встречаем строчку о том, что свершился приговор судьбы. Лермонтов пишет так неспроста. Он, таким образом, отсылает нас к биографии Пушкина, из которой мы узнаем, что смерть на дуэли ему еще была предсказана в детстве. Вторая часть отличается от первой. В ней он обращается непосредственно к светскому обществу. Он пишет, что рано или поздно им придется ответить за гибель поэта. Вряд ли это произойдет на земле, так как их от наказания уберегают деньги предков. Но вот на небе они их не спасут. Именно там свершится над ними настоящий суд.
Отмщенье, государь, отмщенье!
Паду к ногам твоим:
Будь справедлив и накажи убийцу,
Чтоб казнь его в позднейшие века
Твой правый суд потомству возвестила,
Чтоб видел злодеи в ней пример.
Погиб поэт!- невольник чести –
Пал, оклеветанный молвой,
С свинцом в груди и жаждой мести,
Поникнув гордой головой!..
Не вынесла душа поэта
Позора мелочных обид,
Восстал он против мнений света
Один, как прежде… и убит!
Убит!.. К чему теперь рыданья,
Пустых похвал ненужный хор
И жалкий лепет оправданья?
Судьбы свершился приговор!
Не вы ль сперва так злобно гнали
Его свободный, смелый дар
И для потехи раздували
Чуть затаившийся пожар?
Что ж? веселитесь… Он мучений
Последних вынести не мог:
Угас, как светоч, дивный гений,
Увял торжественный венок.
Его убийца хладнокровно
Навел удар… спасенья нет:
Пустое сердце бьется ровно,
В руке не дрогнул пистолет.
И что за диво?… издалека,
Подобный сотням беглецов,
На ловлю счастья и чинов
Заброшен к нам по воле рока;
Смеясь, он дерзко презирал
Земли чужой язык и нравы;
Не мог щадить он нашей славы;
Не мог понять в сей миг кровавый,
На что он руку поднимал!..
И он убит – и взят могилой,
Как тот певец, неведомый, но милый,
Добыча ревности глухой,
Воспетый им с такою чудной силой,
Сраженный, как и он, безжалостной рукой.
Зачем от мирных нег и дружбы простодушной
Вступил он в этот свет завистливый и душный
Для сердца вольного и пламенных страстей?
Зачем он руку дал клеветникам ничтожным,
Зачем поверил он словам и ласкам ложным,
Он, с юных лет постигнувший людей?..
И прежний сняв венок – они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него:
Но иглы тайные сурово
Язвили славное чело;
Отравлены его последние мгновенья
Коварным шепотом насмешливых невежд,
И умер он – с напрасной жаждой мщенья,
С досадой тайною обманутых надежд.
Замолкли звуки чудных песен,
Не раздаваться им опять:
Приют певца угрюм и тесен,
И на устах его печать.
_____________________
А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, Гения и Славы палачи!
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда – всё молчи!..
Но есть и божий суд, наперсники разврата!
Есть грозный суд: он ждет;
Он не доступен звону злата,
И мысли, и дела он знает наперед.
Тогда напрасно вы прибегнете к злословью:
Оно вам не поможет вновь,
И вы не смоете всей вашей черной кровью
Поэта праведную кровь!